Божий сын на кресте, и во тьме весь апостольский мир.
Мне хотелось бы знать этот список немыслимо длинный,
Этот вечный словарь... /тот, что Авелем Каин открыл/.
Но незрима печать на запястьях томящихся жаждой
Бросить камень в любого, кто лучше окажется вдруг.
Человеческий мир - старый голем, что с сердцем бумажным,
Уверяет, что любит... /как звук его голоса глух/.
Распечатать уста и достать кем-то вложенный свиток,
/и рассыплется голем, и список уронит в траву/.
Только глина прочна и невидимы тысячи ниток,
Тех, что тянут ту глину, почти неизменно, к ножу.
Словно мир разделён на две расы, две крови, два слога -
И вторая всё ближе к исходу, всё ближе к нулю -
Из безумного мира стремится на поиски Бога,
Пока первая падает треснувшей глиной в траву.