Было мне лет шесть в ту пору или было пять,
приезжает гувернантка - mademoiselle Жозефина,
ей, швейцарке и девице, век России не понять.
Там верандовое кресло, камышовое сиденье
разражается со страху скрипом, треском и постом,
принимая осторожно тяжкое живое бремя...
… где уютная Лозанна, Жозефина Робинсон?..
Сладки синие сосульки! нам зима в деревне внове -
запах снега, древесины, печек комнатных игра,
керосиновая лампа пятна розовые ловит
на прозрачном абажуре, на паркете у стола.
Мой лиловый, детский, синий — горизонт любого моря,
карандаш зелёный, жёлтый, солнце тонет в голубом,
только белый, самый длинный, тень таинственно уронит -
идеальная картина — иней, молоко, любовь...
Через годы, там, в Лозанне, будет всё совсем другое -
чужеродная Россия, где ты, милая страна?
нынче Пасха там, и в храмах пышет солнце золотое,
ностальгически сияет, тени длинные храня...
Будто было в прошлом что-то —
в той чужой, довольно страшной,
отродясь непостижимой, но счастливой стороне...
m-le Жозефина, мармелад лакричный даже
был вкуснее, чем сегодня... но туда дороги нет...
(из цикла "Набоковское")