– На Фонтанке водку пил:
выпил рюмку, выпил две –
зашумело в голове..."
Николай Некрасов, 1877г.
Портретист
Из второй части
«Кому на Руси жить хорошо»
…В столице мест – несчитано,
Да где приткнуться странникам
В чужом, кичливом городе?
Сошли, крестясь, к реке.
Фонтанка в камень кована,
Мостами перетянута,
Да и вода не чистая, –
Так речка! – не всурьёз.
Но, коль глаза закроете,
Пахнýт просторы волжские,
Плеснёт волною вольною
Сквозь тёплые мостки…
Расселись, рассупонились,
Пригрелися на солнышке,
От первой – благодушие
Разлúлось в мужиках.
Глядь, – рядом кто-то мается,
На изобилье глядючи:
И хочется, и колется,
И гордость не велит.
Одёжка не крестьянская,
Но видно, что не барская,
И красочкой заляпана, –
Мабудь, мастеровой.
Сам то отходит нехотя,
То ноги взад, болезного,
Беспамятно несут.
Горят глаза голодные,
А попросить – стесняется. –
При этакой душевности
Грешнó не пригласить.
«Я – живописец тутошнй,
Звать – Афанасий Чижиков,
Все кличут просто – Чиж.
Деревни Богомазово
Тмутараканьей волости
Потомственный холоп.
Приставлен к делу сызмальства –
Дык, почитай, все лавочки,
Трактиры и питейные
В округе расписал…»
– Ты, Чиж, без церемониев:
поклюй! – с нас не убудется.
Так что ж с тобой стряслось?
Ведь, вроде, дело плёвое –
Водú легонько кисточкой,
Да денежку считай.
«Всё плёво, что не знаемо!
Ты б сам сперва попробовал.
Нет, даром хлеб? Шалишь…
Намалевал я вывеску
Для новой ресторации, –
Вон той, что на углу:
Мужик при баках, с вилкою,
Со штофом, нос – свёколкою...
Ну, – чистый Аболóн!
Заказчик рад-радёхонек:
Добавил к плате водочки,
Собственноручно чокнулся,
На кухне угостил…»
– Так где ж твоя красавица?
Неужто тать позлобствовал?
– Нет, чую, – дождик смыл!
Но Чиж не слышит шуточек,
И слёзы, то ли – с выпитой,
А то ли – так, текут.
«Эх, если б тать – спасибо бы…
Бомбисты окаянные
В царя метáли, в бáтюшку, –
А вдарили меня…
С неделю по скончанию
Молебнов благодарственных,
В чём éсть, тащáт на следствие.
Ну, думаю – конец.
Жандарм: усы – колючие!
Глядит: глаза – едучие!
И голос госудаарьственный
(ой, дай ещё глотнуть!):
«Кто, нехристь окаянная,
Паскудству подучил?!»
Смотрю – и чуть не падаю:
С портрета смотрит-хмурится
Персона императора, –
Точь-в-точь мой Аболóн!
Ну, вместо штофа с вилкою –
Имперские регалии,
А так – один-в-один.
Да разве б я осмелился?!...
Смотрел же – а не видывал!
Всё, чую – на этап…
По счастью, влип сообщником
Хозяин ресторации, –
Богатому закон, что брат! –
Нашёл, стервец, ходы…
…Теперь заказы – вымело.
Семейство пухнет с голоду:
Стал пуганым народ…
И нет бы – без обидности,
Так, – портретистом дражнются!
А мне от их шутейности –
Хоть сам в Сибирь иди.»
Как будто Солнце вы́стыло –
Казёнщиной повеяло,
Притихли мужики.
А тут и – околоточный:
«Здесь таборов не велено.
Чтоб быстро – пшёл отсель!»
- - -
Что – вывески? Без устали
В музеях-академиях,
В журналах поэтических,
В учёных мудрых прениях
Всё теж ж жандармы-критики
За кисточкой следят.
Ох, самородки русские!
Нескоро приустанут вас
Из рвения холопского
В болотине топить.
(Июнь 2007)
