Ташэ Склепова (Евграфова Наталья)
Дмитрию Х.
Сэм живет одиноко, женщин всяких водит к себе домой.
они всегда разные, и он гордится каждой второй
каждая первая влюблена в него с головой,
каждая третья тайно ревнует к другой.
сэм живет одиноко, оттого и взгляд у него такой.
сколько бы Сэм не врал себе про гитару и про друзей
Про мечту проведать в Италии Колизей.
Посмотреть на Индию да сходить в музей
этими делами он меряет пару дней
Сэм так одинок, что не заводит календарей.
у него есть девочка, Сэм давно ее бережет
это Сэма последний шанс, дорожайший лот,
это его посмертный почти джек-пот.
Никому эту девочку в руки Сэм не дает.
Сэм так одинок, что даже даже совсем не пьет.
Но когда разлетаются фейерверки, гудит Нью-Йорк
Сэм выходит одетый на новогодний торг.
Ощущения Сэма – что он среди эльфов орк,
Атмосфера праздника не вызывает его восторг
Сэму даже куда приятнее был бы морг.
Выбирает себе ёлку позеленее и постройней,
Чтобы вешать игрушки и может позвать гостей.
но он будет один, как и прошлые много дней.
даже девочка улетает утром в Сидней,
и разорвано все внутри, хоть бери и шей
и не то, чтобы Сэм какой-то старый дурак,
хотя кто-то думает, все же, примерно так,
нет он не простак, нет он не слабак,
он не курит, но дома всегда припасен табак,
его одиночество выглядит неизлечимо, как рак.
Сэм живет одиноко. но встретит ту еще, пахнущую живанши.
она скажет ему: оживай и давай дыши,
без тебя не смогу оживить я твоей души.
проведем выходные загородом, в глуши.
я дам время подумать,решайся и не спеши.
и в Сэме тут побеждает старый дурак,
ничего он менять не хочет и это так.
Сэм женщин разных водит к себе домой.
Сэм живет одиноко, оттого и взгляд у него такой.
Сью
и он говорит: Здравствуй, Сью.
его голос влажен и бархотист.
он выглядит так, что почти артист.
«Сью, дорогая, давай налью,
хочешь виски, текиллу, другую фигню.»
- нет, ты же знаешь, что я не пью.
- тогда сигареты? табак? кальян?
сью, я скучал, я тогда был пьян,
ты же знаешь я редкостный грубиян.
- спасибо, я не курю.
- а чего ты ждала от меня: детей?
ты же знаешь я трижды уже женат,
не красив, но зато нефтяной магнат,
всем был не таков, хотя все звонят,
алименты, и денег себе хотят.
я бы отдал им все, когда был богат.
а теперь не хочу, и сижу один,
я летаю в Лондон развеять сплин,
там в отелях зовут меня господин
котировки на нефть, цены на бензин
там меня не волнуют.»
она греет долго воду со льдом,
добавляет виски: «За что мы пьем?
за твоих любовниц, детей, за жен?
за то, что кредитка почти на миллион?
за лондон, берлин? это все моветон,
давай выпьем Джеймс за старушку мать,
что дома уж верно устала ждать.
ты сколько купил ей? гектаров 5?
садовник, водитель чтоб не скучать.
ах джеймс, ты ни разу не смогу понять:
ей это не надо. Пустую кровать
не смогут согреть ни гектар ни пять,
хоть внуков бы к ней возил погулять.»
Джеймс мрачно пьет, не спешит наливать.
сью пьет два бокала, заводит опять:
нет джеймс, ты представь, ну на что менять
свободу?
нет хуже тюрьмы для меня чем брак,
а то, что женился – так ты дурак,
свобода, она же одно из благ
а добровольно? не знаю как.
нет, Джеймс, ты не думай, что я брешу,
(и кстати подлей, я уже спешу)
а в целом, я вот что тебе скажу:
(есть дети и муж, что ж я здесь сижу…)
любовник мой молод, почти атлет,
он пахнет как ты в девятнадцать лет.
но ты уже стар,а вот он еще нет.
он ходит по пятницам к нам в обед,
а я …. заболталась.
Так что же , спасибо, Джеймс, за прием.
мне раньше нравилось быть вдвоем
алкоголь расслаблял, а теперь мы пьем,
и в голове все мешается в ком,
я быстро пьянею, треплю языком,
совсем не того, что нужно.
- и снимает кофту – мне душно.
утром неловкость, прикрывание одеялом и идеалами,
отговорки о встрече фразами грубо-вялыми.
нежелание что-то менять, уходить со скандалами,
они едут домой. счастливыми и усталыми.
Савельеву Илье
Мой друг спит со Смертью, по расписанию, раз в три дня,
у него есть жена и дочь, а еще родня,
и, что не случись, так он достанет меня
из любой преисподней, вытащит из огня,
и после небес под ногами всегда земля.
Мой друг спит со Смертью, исключительно раз в три дня.
Он искренне любит Смерть, когда точит нож,
за пару десятков лет он стал толстокож,
он ласково шепчет ей: « Дорогая, что ж?
Кого из приехавших к нам сегодня возьмешь?»
Смерть звонко смеется: «Илюш, а вон тот хорош.»
Под скальпелем тонким кожа хрустит как ткань,
а смерть лезет под руку. Он ей: «Ну перестань,
когда не довозят – я отдаю тебе дань.
Пойди, посиди в приемном, послушай брань.»
Когда он идет домой, мокрый сняв халат,
он чувствует себя Богом. Огни горят
и на спину прилипает чужой благодарный взгляд.
.