2 (Проза / фантастика)

А теперь настало самое время поговорить о драконах, о том к то они такие, а в частности о знаменитом Смауге и его семье. Да, да, именно о его семье, его родителях, жене и детях. И начать это повествование, пожалуй, придется почти с самого начала.
Итак, в Средиземье, близ Серых гор, на севере от Одинокой горы, где находится так называемая Гиблая Пустошь, жили-были драконы. Драконы — это такие огромные и страшные существа, очень похожие на крокодилов и ящериц одновременно. Их тело покрыто очень прочной чешуей, они имеют перепончатые крылья, похожие на крылья летучих мышей, благодаря которым они могут летать легко обгоняя ветер. Кроме крыльев у них есть еще пара когтистых лап, длинный хвост, а их пасть полна длинных и острых как мечи зубов, которыми они в состоянии разорвать любое живое существо. Но главным оружием драконов был огонь, который они извергали из своей пасти. От этого огня мало кто спасался. Ведь драконы питались всем, что только могли добыть или одолеть. В выборе пищи они не особо привередничали. В ход шло всё, точнее все — люди, эльфы, гоблины, гномы и тролли.., а также различные животные Средиземья: звери, птицы, рыбы и т. д. Несчастная жертва в большинстве случаев заживо поджаривалась на драконьем пламени и уж затем поедалась драконом. Что говорить, смерть была ужасной, особенно для тех, кого огонь коснулся лишь отчасти, и их предсмертные муки могли длиться часами, а то и днями, если дракон по какой-то причине их сразу не находил и не поедал, или кто-то не оказывал им посильную помощь (лечил ожоги, или просто добивал) чтобы облегчить их муки, но таких, по счастью, было мало. Большинство умирало мгновенно, некоторые даже не успевали понять что произошло. А иногда дракон убивал свою жертву без применения огня, а использовал только свои зубы и когти, подобно варгу или медведю, ну или орлу. Но он так поступал только в тех случаях, когда данная тактика имела все шансы на успех. А еще драконы очень любили собирать золото и драгоценные камни, подобно воронам; они складывали все, что им удалось собрать в какой-нибудь подходящей пещере и бдительно стерегли свои сокровища, готовые уничтожить всякого, кто на них покусится. Вот такими в те древние времена и были драконы. А Гиблая Пустошь была просто идеальным местом для их обитания. Она представляла собой бескрайнюю, постоянно иссушаемую солнцем и обдуваемую ветрами безжизненную каменистую долину, в окружении покрытых серым пеплом гор, без единого кустика или травинки и без единого живого существа. А все потому, что ничто живое просто не могло выжить в этом зловещем месте, но не столько из-за суровости климата, а сколько из-за свирепого нрава драконов там обитавших. К тому же драконы столь часто упражнялись в своей огневой мощи, что у всего живого, что смогло бы там обитать не было никакого желания даже думать об этих страшных местах, не то что в них жить (не говоря уж о желании плодиться и размножаться).Из-за этих смертоносных упражнений и покрылись пеплом горы, а заодно и получили свое название ― «Серые».
Драконы жили семьями: дракон-отец, дракониха-мать и дети, маленькие злобные дракончики. Драконы копали в земле гнездовые ямы, в которые затем откладывали яйца и согревали их теплом своего огненного дыхания. Согревали, разумеется, в меру, иначе яйца просто могли бы свариться, что иногда и происходило. Впрочем, это скорее исключение, а не правило. Но на этом бедствия будущих драконов не заканчивались, их вполне могли сожрать в голодное время собственные родители или другие сородичи. Но голод в Гиблой Пустоши был явлением очень редким, а драконы обладали невероятными способностями его переносить, кроме того они были неплохими добытчиками. А еще они с легкостью переносили любой холод и зной какой только мог быть в Средиземьи, и потому в любой его части им жилось довольно комфортно. Главной причиной ограничения числа драконов были не столь обширные как могло показаться с виду просторы их неприветливой родины. Молодые драконы, которым удавалось подрасти и обрести относительную самостоятельность, не без удовольствия покидали опостылевшую им за все их годы родную землю и отправлялись на поиски более лучшей доли, но в основном на поиски приключений. Вдоволь налетавшись туда-сюда по просторам Средиземья, они находили какой-нибудь более-менее подходящий уголок (пещеру или неприступную скалу) и буквально захватывали и присваивали себе прилегающие окрестности со всеми их обитателями и время от времени, по мере голода, а когда и просто от скуки прочесывали их, сжигая и разрушая все вокруг, убивая и поедая все живое попадавшееся им на пути. Но иногда они получали достойный отпор от людей, гномов, эльфов и орков, а порой и от птиц, причем даже гибли в этих схватках. Но зато те, кому повезло остаться в живых и победить, становились безраздельными хозяевами тех мест, которые они сделали своим пристанищем. Возвращаться назад в Гиблую Пустошь им чаще всего вовсе не хотелось, разве только на время выведения потомства, ведь Гиблая Пустошь, несмотря на всю свою суровость, была, как бы это ни казалось странным, идеальным (даже самым идеальным) местом для этой цели. Но случаи возвращения были очень редкими. Ведь нужно было не просто обладать невиданной силой но иметь еще и железную волю и достаточную храбрость, чтобы захватить себе подходящий участок и надолго на нем закрепиться.
Родители пресловутого Смауга (к сожалению история не сохранила их имен, ведь для того, чтобы заслужить себе имя, нужно очень серьезно чем-нибудь отличиться, чтобы войти в историю) всеми этими качествами обладали. Они были одними из самых могущественных из своих сородичей-драконов. Мало кто мог бросить им вызов. Они выкопали на занятом ими участке гнездовую яму, затем мамаша-дракониха отложила в нее яйцо, присыпала кладку землей, а затем прогрела своим огненным дыханием и распростерлась над ней всем телом. Ей оставалось только ждать, когда из яйца вылупится желанный отпрыск. Отец-дракон тем временем отправился в Лихолесье на поиски пропитания для себя и своей супруги, поскольку в тех местах всегда было чем поживиться, да и находились они по драконьим меркам неподалеку от гнезда. Горе было тем, кто не успел вовремя укрыться — пощады никому не было. Если же отец-дракон не находил добычу поблизости, он улетал в более далекие края, причем всегда стараясь улетать туда, где о драконах меньше всего знали и не ожидали их появления, в результате чего нападения были внезапнее, а добыча — богаче. Наконец после долгих дней и ночей ожидания из яйца вылупился малютка Смауг — будущий гроза Средиземья. Мать, услышав его слабый писк, доносящийся из-под земли, тотчас же поспешила раскопать гнездо... И вот юный Смауг впервые увидел свет. Его мать была вне себя от радости по случаю такого приятного события. Она издала торжествующий крик и выпустила в небо из пасти мощную струю огня, на которую только была способна. Казалось, что ее огонь мог бы спалить полнеба. Ответ на ее крик и огонь не заставил себя долго ждать. Дракон-отец, увидев издалека в небе над Гиблой Пустошью яркое зарево и услышав знакомый рык, сразу же догадался в чем дело. Не менее торжествующе прорычав в ответ и выпустив столь же мощную как и у его супруги струю огня, он на всех парах прямиком полетел домой, ведь ему не терпелось поскорее увидеть своего отпрыска, своего первенца, и единственного ребенка; драконы, как правило, за всю свою невероятно долгую, более чем тысячелетнюю жизнь производят на свет всего лишь одного детеныша. За всю историю Средиземья никто не знал или не помнил случая когда их было двое или больше, считалось, что это вообще невозможное явление, потому что если бы драконы плодились даже раз в пятьдесят, ну или пусть даже в сто лет, то даже при таком, казалось бы низком темпе размножения, они бы вскоре заполонили всю землю и им просто было бы негде жить, не говоря уж и о том что им нечего было бы есть.
Малютка Смауг уродился на славу. Он был достаточно силен и красив по драконьим меркам, хотя красив, просто не то слово, он, можно сказать, был невероятно прекрасен даже в столь юном возрасте, и его родители не могли нарадоваться, глядя на него. Оставалось только дать ему подходящее имя, но родители-драконы никогда не давали имен своим детям, они просто называли их «Сын мой» или «Дочь моя», в зависимости от их пола, да они и вовсе не считали давать имена делом нужным, поскольку у всех драконов очень хорошая память, и им вполне хватало того, что они и их дети всегда сразу безошибочно узнавали друг друга по голосу, внешнему виду и прочим известным им отличительным признакам и приметам. Свои имена драконы получали позже, когда повзрослев и покинув родные места, и вдоволь наскитавшись по белому свету успевали натворить что-нибудь весьма известное (причем печально известное) и на этом основании заслужить себе имя, причем имена драконам давали не их же сородичи, а, как ни парадоксально, те, кто от них пострадал. И это имя закреплялось за драконом на всю его долгую жизнь.
У семьи драконов (их имен история тоже не сохранила), жившей по соседству с семьей маленького Смауга, ситуация была совсем иной, можно даже сказать ― прямо противоположной, хотя и там, некоторое время спустя после рождения Смауга, тоже появилось прибавление в семействе, но это событие семейную пару драконов вовсе не обрадовало, они даже считали, что было бы лучше, если бы у них никто не родился, чем такое... вернее сказать ― такая, и вот почему: у них родилась дочь с двумя головами, а не с одной, как у всех нормальных драконов. К тому же у нее были недоразвитые крылья, но зато она имела довольно мощные лапы. Только это не могло утешить драконов-родителей. Поначалу они даже захотели тут же убить свою дочь-уродку, чем терпеть впоследствии из-за нее насмешки сородичей. Но «милосердный» дракон-отец придумал для нее кое-что другое, более ужасное: он решил улететь с ней в какой-нибудь из углов Средиземья, а точнее в тот угол, где особенно ненавидят драконов и бросить ее там на растерзание местным обитателям. Как говорится: сказано — сделано. Напоследок родители сочли нужным накормить ее как следует перед дорогой, тем более, что она на добрую треть уступала по своей величине нормальному драконьему младенцу и унести ее, даже накормленную досыта, куда подальше было для любого взрослого дракона делом пустяковым. И в ближайшую ночь папаша-дракон, осторожно взяв в зубы свою ненавистную дочь, полетел с ней на юг в сторону Лихолесья. Во время полета он старался высмотреть подходящее место, где можно было приземлиться и оставить свою дочь, но это было не так просто как ему в начале казалось. Его, даже несмотря на то, что он старался не быть привередливым, не устраивало то одно, то другое при выборе места для посадки, и наконец, когда дракону совсем надоели долгие и бесполезные поиски, он приземлился на первую попавшуюся поляну на краю Лихолесья, даже не приземлился, а спикировал на минимально возможную для своего полета высоту, затем просто открыл пасть пошире, наклонил голову, и маленькая дракониха вывалилась из его пасти на землю. Затем он издав громкий рев полетел в сторону дома. Надо сказать, что дети у драконов рождаются достаточно крепкими, поэтому малышка не разбилась насмерть и даже не покалечилась при падении, она лишь немного ушиблась и коротко вскрикнула от боли и от испуга, но ее отец этот крик не слышал, поскольку был уже далеко. <...>