Потому и пишу я тезисы на заборах:
Их читают все те, кто слушает Стаса Пьеху.
Было время, я пил, как лошадь,
Но выжил как-то.
И теперь я сижу в себе, как шахтёр – в забое:
Выходить мне особо не к кому
И не к спеху.
− Я любил, я люблю и буду любить, парарам… −
В этой фразе не больше смысла,
Чем в ширпотребе:
Всякий, алчущий духа, − сыт на поверку хлебом,
А не тем, что Матвей в священный вложил параграф.
Оба друга мои – вне зоны: один – на Небе,
А другой на Земле, которая хуже Неба,
Потому что на ней готовят салат «Мимозу»,
Маскируя безделье дамской открыткой в паблик:
Купидоны с неё подходят прокладкам «Kotex»…
А случаются дни, – спасает один Мамонов,
Потому что свои своих никогда не палят.
В эти дни я иду по льду – и теряю компас.
И всегда донимает жаждущий жаться сбоку.
Впереди – не Сион,
Обычный советский Гамельн:
Там как раз-то едят «Мимозу» − и всем довольны.
Я желаю общаться с Богом и только с Богом −
Sola fide.
Я не способен ходить ногами,
А на крылья ступать, поверь мне, − ужасно больно.
Мои тексты в соборе Папа порвал на части:
Римский? Кровный?
Всмотрелся, стоп, – вообще не Папа!
Что есть Истина? Что есть Истина? Что есть Исти…
Знаешь, мамочка, я, наверное, был бы счастлив,
Если мог бы, как нищий, − выйти с утра на паперть
И богатым мирянам кровью ботинки чистить.
Хоть распните меня, − я Будде совсем не верю:
Он не видел Голгофу, значит, не всем ответил.
Мне нирвана нужна,
Как припятским сёлам – датчик:
Не умею я, видно, душу в покое херить…
Моего Виттенберга, мамочка, нет на свете,
А заборы вчера по доскам снесли на дачу.
7-8 января 2014 г.