Я их не хочу! –
основой
всей кричу.
Рассуждаем о геопоэтике,
соционике, пафосных странствиях.
Терминуем. От сих и до этих я
понимаю, а дальше – баранствую.
Не столичная девочка – южная.
Ну, не девочка. Но и не женщина.
Где-то прячется роза-жемчужина
от себя. Холодильнее жести над
филолоном – не для филоложества –
разлетаются травы под облацы.
Будто ноль, окружающий множество,
будто множество волнами – об Отца.
Отведу беду – глазами,
ножку чуть вперед –
и за ме-
ня мой род!
…Рассужденья затыками сыплются,
вышивают глаза гобеленами…
«Символический… этот…» Не сытится
муравьед-неутоля Вселенная,
хоть термитов рожай – неуёмище.
Только все – для того же – простейшего.
«Амебейные строфы...». Амёбий час.
И века-диссертации. Тешится
нашей сложью любая хозяйка: хоть
обастралься – а завтракать подано.
Да и спят – и Платон, и козявка. Плоть
терминалы захлопнула, подлая…
Только кто же этим снобам
даст? – лекарство
от озноба.
Говард Фаст.
Фридрих Ратцель,
Хаусхофер,
Жак Лакан,
хорошо ли
на Голгофе
дуракам?