Совсем, как в том, наивном, ноябре.
Крошился снег – ещё не жёсткий, ранний.
Продрогший мент натягивал берет.
И шли студенты.
В каждом – луч и лучик.
Их марш пьянил, как светлый передоз.
Они явились – фильмом Бертолуччи –
Из стен Сорбонны, из речёвок Doors,
Из вечного священного дурмана
Протеста против дядиных «Ни-ни!»
Страна спала.
Страну опять обманут,
Но всё не важно, если есть они.
На Банковой чеканили медали.
Свои права качал Четвёртый Рим.
Сегодня я читала на Майдане –
Не синим, не оранжевым, − но им.
Народ стоял в преддверии у веры
Стереть плевок «твою» со слова «мать».
Но если хоть в одном был дух Вольтера,
То – Бог свидетель – есть, зачем стоять.
Пророков нет – от Франника до Симфы.
А всё, что есть, − картошка, сало, щи.
Но бабушка сказала мне: «Спасибо!», −
Сверкнув в ответ созвездием морщин.
С её улыбкой, лёгкой и тяжёлой,
Вставало солнце − ленточкой в косе,
Как будто вдруг воскресла
Дженис Джоплин.
И Моррисон не умер в двадцать семь.
26 ноября 2013 г.