Она очнулась от сладкого забытья, которое окутывало ее всегда, сколько она себя помнила, но странные отголоски еще шумели в голове. Пошевелившись, она обнаружила себя в полупрозрачном коконе, через стенку которого виднелись лишь смутные силуэты и тени. Паника, ужас и отчаяние нахлынули с такой силой, что затряслось все тело, конечности конвульсивно задергались, и стенка завибрировала в такт с ними. На ощупь она оказалась очень мягкой и эластичной, но в то же время не поддавалась попыткам прорвать ее. Когда взор немного прояснился и гул в голове утих, она осмотрелась. Кокон оказался бочкообразной формы со сферическим дном и куполом и казался монолитным: ни отверстия, ни щелочки, ничего. Но вопреки всему страх ушел, и появилось какое-то странное, нарастающее чувство – двигаться вверх и вверх. Здравый смысл противился этому желанию изо всех сил, но это было неодолимое, настойчивое чувство. И вот сделано одно, два, три движения, и купол оказался перед глазами. Только теперь стало возможным рассмотреть, что его стенка настолько тонка, как полупрозрачная пленка, которая едва заметно вибрирует. Преодолевая страх и волнение, зажмурившись, она прикоснулась к куполу лицом, подчиняясь какому-то зову. Понимая, что пленка поддается, – просунула голову.
Порыв ветра с такой яростью бросил в лицо шквал запахов, что интуитивно захотелось убрать голову обратно, спрятаться, укрыться, защититься от внешних раздражителей. Но вместо этого она еще выше высунула голову и только глубже вдохнула ароматы этого нового мира. Там было все: и свежесть холодной воды, и пьянящий дурман цветущего луга, и терпкий шепчущий вкус леса, и что-то такое сладкое и манящее, желанное, забытое и необходимое.
Она медленно, еще под впечатлением, открыла свои черные огромные глаза. И как недавний порыв ветра, в лицо ударила бездонная глубина ночного неба. Ударили белоснежным светом десятки, сотни, тысячи звезд, разлился Млечный Путь от края до края небосвода и улыбнулся мрачной ухмылкой суровый месяц. Нельзя, невозможно оторвать взгляд от всего этого великолепия.
Небо слегка покачнулось и закружило в безумном хороводе звезд. Она опустила глаза. На водной глади кружилась целая колония коконов. Коконы находились под водой, лишь самая верхушка показывалась наружу. Их было очень много: сотни, если не тысячи. И почти из каждого выбиралось такое же существо, как она.
– Куликидае, выбирайся наружу, – прозвучал голос в ее голове. Она подтянулась и выбралась. Коконы были так плотно друг к другу, что на их верхушках можно спокойно встать на все шесть лап. Нужно было немного передохнуть и высушить свои крылья.
– Куликидае, улетай, здесь опасно, – опять прозвучал голос, и, словно в ответ этому голосу, коконы покачнулись, и по воде пошла рябь. В темной бездне воды между коконами промелькнула огромная тень. Некоторые существа уже взлетали, некоторые еще выбирались из своих коконов и сушили крылья, как вдруг огромная пасть вылезла из воды, подняв фонтан брызг, и три десятка коконов вместе с обитателями пропали в ее бездонной черноте. Пасть захлопнулась и ушла обратно под воду. С дугой стороны еще одна пасть, еще больше, чем первая, проглотила чуть ли не четверть колонии и со шлепком ушла обратно.
Она прижалась брюхом к воде и прыгнула, оттолкнувшись всеми своими шестью лапками, крылья замолотили густой туманный воздух, стряхивая последние капли воды. Поверхность понемногу начала отдаляться. Она посмотрела вниз: место, откуда она взлетела, приподнялось, а затем резко провалилось во мрак вместе с водой и коконами. На этом месте пасть огромного подводного чудовища захлопнулась и медленно ушла под воду. Лапки самопроизвольно поджались к брюшку. Покачиваясь от порывов холодного утреннего ветерка, она полетела к ближайшему берегу.
– Ты, наверное, Куликидае? Да? А я Куликинае, – сказало подлетевшее существо, потирая передние лапки, – мы должны добраться до леса, пока не рассвело.
Вот уже показалась первая прибрежная трава. Берег был пологий, поэтому трава нависала над водой, пряча настоящие очертания суши. В предрассветной мгле трава шевельнулась, и тень загородила синеватый лес вдали. Открылись и блеснули желтоватые глаза ночного страха. Что-то большое со свистом пролетело рядом, рассекая воздух и брызжа слюной. Она отпрянула, свернула в сторону и только краем глаза заметила, как Куликинае схватило темное, влажное щупальце, закрутило ее тело и скрылось обратно в тень, лишь стебельки качнулись раз и замерли. В стороне еще одно существо, летящее к лесу, исчезло так же быстро, захваченное щупальцем. Затем еще несколько существ исчезли и еще. Эти тени были повсюду.
До ближайшего лесочка, что виднелся на горизонте и казался таким близким, добралась всего лишь горстка существ. Кого заглотила бездна своей ненасытной пастью, вместе с коконами, кого в полете ловили эти чавкающие чудовища своими щупальцами или языками, мерцая во мгле желтыми голодными глазами.
Превозмогая боль и усталость, Куликидае добралась до деревьев и рухнула в шиповник с первыми смертоносными лучами солнца, которое испепеляло все живое.
– Куликидае, Куликидае, очнись, – снова прозвучал голос в голове. Она посмотрела вокруг. Ее окружили существа, образовав плотное кольцо.
– Ты прошла обряд посвящения, теперь ты с нами. Теперь ты – это мы.
– Кто мы? Кто я? – непонимающая Куликидае мысленно спросила собеседников.
– Не все так быстро, сейчас ты не поймешь этого. Ты все поймешь сама, ты все знаешь, ты уже это знала, тебе надо только вспомнить. А пока отдыхай, вечером начнется ВЕЛИКАЯ ОХОТА.
– ВЕЛИКАЯ ОХОТА? На кого эта охота?
– На людей, на людей, Куликидае.
Существа отступили в тень деревьев, и Куликидае опять погрузилась в небытие.
Охота началась, когда солнце еще не спрятало свои убийственные лучи за высокий дальний лес, лучи всего лишь поблекли, потеряли свою смертоносность. Словно по команде невидимого вожака, все взмыли в воздух и понеслись сквозь лесную непроходимую чащу, ведомые непонятным чувством голода и азарта. Непонятным это чувство было потому, что они недавно пили сок растений, пили вдоволь, про запас и всласть. Но это было что-то другое: зов голода, другого голода, зов крови, человеческой крови!
На исходе второго часа они настигли жертв у лесной речки. Два запоздалых рыбака устроились на берегу, растянув навес и уютные гамаки. Рыбаки дремали у костерка, который дотлевал слабыми угольками.
Они напали на людей все одновременно, не прячась, не таясь, облепляя руки и ноги. Разрывая челюстями плоть, вставляли хоботки и жадно сосали человеческую кровь, наполняя ненасытные чрева. Куликидае жадно впилась в руку человека, в синей майке, по хоботку потекла, пьяня и дурманя разум, горячая алая кровь. Брюшко, которое до этого было полупрозрачным и серым, начало наполняться красным и раздуваться. Она все пила и пила кровь, не в силах утолить свою жажду. И только краем глаза смогла заметить, как человек сделал резкое движение рукой, ладонь стала приближаться, и на Куликидае обрушилось НЕБО. Все померкло, тело сжали громадные скалы, ломая хитиновый покров, перемалывая внутренности и брюшко взорвалось кровавыми брызгами. Небо вернулось на свое место, боль чуть отступила, чтобы дать Куликидае последний раз взглянуть на этот мир. Медленно падая, переворачиваясь в воздухе, она увидела руку рыбака с красным пятнышком, увидела свое изуродованное тело, перепачканное в человеческой крови, увидела дотлевающие угольки в костре, куда она падала. Увидела и все поняла, и глаза ее закрылись.
Зола на том месте, где упало маленькое искалеченное тельце убитого комара, поднялась облачком серых хлопьев, похожих на маленькие снежинки, которые кружились в грустном танце по ушедшей зиме.
Конец.
