Горит звезда отброшенным окурком.
Зататуированный днями город спит.
В моём глухом, невзрачном переулке
Агонией полночный час хрипит.
Зебристо трисы притаились в створе
Окна, пытаясь разглядеть рассвет,
Отбрасывая смутные узоры
Двухцветности на выгоревший плед.
Скрипят пружины старого дивана.
Он вынес много на своём веку.
И различимая на запах икебана
Невнятным символом вазирует в углу.
В шкафу тихонько шепчется одежда,
Считая годы. (Скоро -- сорок семь!)
А в дверь скребутся ветхие надежды,
Не соглашаясь сгинуть насовсем.