Шепчет ветер, бросает на листья короткие спицы дождя.
Или боль, или бог в тебе плачет, и бредит, и помнит,
Что однажды тебе этот бой или бога простят…
Прелый вечер – мой сад, парусиновый выцветший странник:
Журавлиные – к раю, а мне – одиночества спелого грай…
Чудо солнца закатного – вечная, вечная память,
Память голосу детства и цвету открывшихся ран…
Вот бледнеет луна – в красных краденых каплях заката,
Люди мимо скользят, в зеркалах рваных радугой луж, сквозь меня,
И редеют их прочные сны – в переулках Арбата:
Сад камней городских, соль уставшего кратностью дня…
...................................
Воробьиный снующий древесный рассвет мой, и утро –
Под стеклом, под бетоном, под слепком чужой недалёкой мечты;
Первый ломкий мороз – как воскресные чётные будни;
Даже если мороз растоптать до сырой черноты –
Белый холод – в округлую спину, берёз паутины,
На опилки – листва и слова из большой предыдущей любви:
Сад – за окнами старенькой съёмной ненужной квартиры,
И пустыня, пустыня, пустыня, пустыня – внутри.
Эта ночь – на изломе простого и лёгкого неба,
Эта ночь – между маленьким скошенным «если» и «больше не ждут»,
Тихий, чистый и честный порог из атласного снега:
Ни зима, и ни осень – меж времени тоненький жгут…
