- Красиво как! - восхищённо думала девушка, шагая в начинающихся сумерках домой, неспешно постукивая каблучками новых сапожек, подаренных мамой в честь вступления во студенческую жизнь. Тяжёлая, груженная учебниками сумка тянула книзу, и Таня решила передохнуть. Она поставила сумку на подвернувшийся откуда-то пустой ящик и огляделась.
Людей было немного, но - они были. Вон - влюблённая парочкa на скамейке: сидят, тесно прижавшись друг к другу, и молчат. Им, наверное, и без слов всё ясно. А вон - бабуля, собачку выгуливает, а заодно и внучка. Или наоборот? Выгуливает внучка, а собачку заодно? Или это внучек с собачкой бабулю выгуливают?
Таня над этими вопросами крепко задумалась. Но потом она услышала кашель и забыла, о чём думала.
Кашлял мужчина лет тридцати в тёмно - сером пальто . Он стоял за скамейкой, прислонившись к стволу дерева. Рядом стоял этюдник, а в руке мужчинa держал карандаш. Она подошла поближе и посмотрела на приколотый к доске рисунок.
- И как? - спросил у неё мужчина,покрутив карандаш между пальцами.
- Красиво! - уверенно ответила девушка и, посмотрев на него, спросила:
- Вы - художник?
- Ну, вроде,- улыбнулся он.
- Настоящий?
- Настоящий, только безработный.
Они помолчали, и он добавил:
- Вот, рисую, но никто не покупает. Никому нигде не нужно никаких рисунков.
Они опять помолчали.
- Я пойду? -- нерешительно не то спросила, не то объявила Таня.
- Да - да, конечно! И - знаешь?
- А?
- Приходи ещё! Я тут на этом месте ещё долго буду рисовать, каждый день, уж больно красивое это место, куда ни повернёшься - везде что - то необычное увидишь.
- Романтик Вы, - улыбнулась она,- до свиданья, до завтра!
...
Прошёл месяц, затем другой. Таня уже знала про него всё! Или почти всё?
Она знала, что зовут его Виктор Васильевич, что родители у него погибли оба в геологической экспедиции 8 лет назад, и больше у него родственников не осталось, а сам он - бывший политзаключённый( и когда успел?! 31 год всего!) Отсидел около года за участие в демонстрации по поводу убийства какого-то редактора какой - то областной политической газеты, вышел. На работу не берут, живет он v квартире другa - искусствоведа . Пишут вместе статьи, и вырученных денег хватает на оплату квартиры и пропитание обоим. Летом Виктор Васильевич закончил огромную шикарную картину, которую его друг сумел выгодно продать в кафе около дома.И вообще, там теперь не кафе вовсе,а настоящий стриптиз - клуб, и все официантки ходят в трусах стрингах и коротеньких полупрозрачных топиках, а спереди у ниx маленький передничек. А на потолке вместо плафонов-люстр -- писсуары...мужские...Вот... А картина , значит, висит напротив гардероба в коридоре, перед входом в стрип - зал...
Да! Так вот на деньги с этой картины Виктор Васильевич поступил на какие-то компьютерные курсы. Какие конкретно, Таня не спрашивала. Мечта у него - в Америку уехать, а там , говорят, без компьютера - никак. И без английского языка там тоже никак. Но как раз английский Виктор Васильевич знал хорошо, у него школа была с английским языком с первого класса. А ещё они с другом летом в деревню выезжали, к бабушке друга , так там у соседки антенна классная и принимает передачи из других стран на разных языках: на польском, на английском, ещё на каком-то. Так что с языком у него порядок.
И так вот дожили они до весны, гуляя по парку, иногда заходя в то самое кафе с официантками - стриптизёршами, только не кушать - пить, денег у них на это не было, а так, просто - на картину полюбоваться, а заодно и погреться.
...
А в марте Виктор Васильевич собрался в Москву на несколько дней, зачем едет - не сказал, только попросил:
- Пожелай мне удачи! Как на экзамен!
А когда Таня пожелала ни пуха, ни пера, прямо как отрезал:
- К чёрту!
И уехал.
А через неделю объявился, аж около института ждал.
И такой странный!Как он тогда назвал её-Таня до сих пор помнит его голос:
- Танечка! Милая! Разрешили мне!
- Что разрешили? - Не поняла она.
- Ехать разрешили! В Америку! Как политическому беженцу!
- Здорово... - Таня не знала, как должна отреагировать на такую новость, для неё это было далёким и непонятным.
- Таня, я хочу пригласить тебя поехать со мной в качестве жены, ты мне очень нравишься, я постараюсь , чтобы ты была счастлива со мной!
- Куда поехать - в Америку?! - девушка испугалась. Она не просто испугалась, она запаниковала, -- а как же институт?! А мама?!
- Будешь учиться там, а маме сперва помогать будем, а потом ты ей приглашение сделаешь.
- Ой! Нет!
- Танечка, подумай, посоветуйся с мамой!
- Нет, Виктор Васильевич, не поеду я с Вами! Вон и старше Вы меня намного, у меня язык не поворачивается назвать Вас на "ты"! Не пойду я за Вас!
Таня развернулась и быстро пошла домой, не заметив слезинки, скатившейся по щеке мужчины.
- Ишь, чего удумал! - возмущённо думала она, быстро шагая и нервно размахивая руками, - ему тридцать один, уже старый мужик, а ей восемнадцать только летом будет. Молодая, красивая, и парни увиваются за неё - один к одному красавцы да отличники! Нужен он ей, как собаке пятая нога.
Придя домой, она попыталась рассказать маме о Виктора Васильевича предложении, но когда та сказала, что оно очень интересное, и предложила, чтобы дочь познакомила её с ним, только досадливо отмахнулась, сказав, что тут и знакомить, и думать нечего, у неё институт, её только - только 18 стукнет, а он уже старик, а в институте Сашка-красавчик на неё во все глаза таращится да подмигивает, не поеду - и всё тут!
...
Он больше не приходил на то место рисовать. Таня это знала. Потому что каждый раз, идя с института домой, она туда заглядывала. Он объявился ещё через месяц, и опять около института. Стоял с рюкзаком за спиной, а к институтской стене прислонил этюдник. Стоял всё в том же сером пальто и смотрел на неё. Она подошла к нему, буркнула :
- Здравствуйте, Виктор Васильевич.
- Здравствуй, Таня.
- Почему с рюкзаком? -спросила она.
- Уезжаю. Попрощаться пришёл.
- Уже?!
- Да, Таня, уже. Может, проводишь?
- Да, конечно.
- Мне в аэропорт, билет в кармане.
- Когда?
- Через 3 часа.
- Так скоро?!
Он виновато развёл руками и промолчал.
Они пошли рядом. Он взял её за руку. Ладонь у него была крепкая, с твёрдыми мозолями, но в то же время очень нежная.Они молча дошли до остановки, так же молча сели в троллейбус через заднюю дверь,молча простояли сорок минут рука в руке, не замечая никого и ничего вокруг. Наконец, троллейбус прибыл на конечную, в аэропорт. Они вышли и пошли искать проход к его самолёту.Только нашли - объявили регистрацию. Они встали на неё в очередь. Шаг за шагом приближались они к месту регистрации, не глядя друг на друга и не говоря ни слова. И вот уже Виктор Васильевич поставил рюкзак с мольбертом на досмотр, вот уже и досмотр закончился. И Виктор Васильевич шагнул за вещами. А Таня осталась. Он повернулся и посмотрел на неё. А она смотрела на него. А между ними была стеклянная стена.
- Всё,- подумала Таня. На глаза навернулись слёзы и она закусила нижнюю губу, чтоб не расплакаться.
- Танечка...
Она не слышала, но видела, как его губы прошептали её имя и продолжали шептать что-то ещё, ей непонятное.
Посадка. Он подхватил рюкзак, мольберт велели сдать в багаж, приложил руку к голове, как будто отдал честь, и пошёл.
- К пустой голове не прикладывают, - успела она подумать.
Какая-то неведомо откуда взявшаяся сила швырнула её в проход и, прорвавшись внутрь, она закричала:
- Виктор! Все отъезжающие застыли на миг и разом повернулись к ней.Но она не видела их , её глаза были прикованы к нему, Виктору, а он бежал назад, протискиваясь со своим рюкзаком между людьми, а те расступались перед ним, пропускали его, и так до самой Тани - через долгий-долгий миг, который, как казалось ей, никогда и не кончится, а будет теперь вечно,но который почему - то вдруг закончился...
