Найдешь тому ли, Муза, оправданье,
Что в верном мне не видишь красоты?
Имеет всё любимое созданье!
Не будь его, слаба была бы ты.
Ответь-ка мне, не скажешь ли, возможно:
"У верности расцветок разных нет,
Красу же красить кистью будет ложно,
А всё смешать - испортить лучший цвет".
Тебе, хотя не любит он хвалиться,
Молчать нельзя - твоя нужна строка,
Чтоб он за позолотою гробницы
Хвалу унёс в грядущие века.
Ты, Муза, кисть с моей наукой сверь,
Чтоб долго был он красен, как теперь.
102
Любовь моя слабее лишь на вид;
Крепчая в ней, писать о том не буду.
Торговец лишь цену определит
Любви своей, торгуя ей повсюду.
Вселить любовь весенний день сумел,
И петь тебе я взял в обыкновенье,
Как, чая лето, скрипка Филомел,
Что в зрелый день теряет вдохновенье.
Пусть летом есть не менее услад,
Под гимн любви уже не стихнут ночи,
Ведь стал ветвям тяжел минорный лад,
А дням в цвету не радуются очи.
Тогда и я не стану петь без дела,
Чтоб песнь моя тебе не надоела.
103
Увы, у Музы слишком бедный слог,
Чтоб с гордостью писать во весь размах.
Твой дух по жизни более высок,
Чем то, что я добавить мог в стихах.
На большее бессилен! Не сердись!
Когда твой лик доверен зеркалам,
Прекрасней он, чем думы косной высь,
Что скучный слог рождает мне на срам.
Грешно ль тогда, попортя, залатать
Словами то, в чем не было дыры?
Мне надо лишь, чтоб ими передать
Добро твое и все твои дары.
Да, больше, чем строка сказать смогла,
Поведают твои же зеркала.
104
Ты, милый друг, не будешь стар вовек -
Давно впервой на взгляд ответив взглядом,
Ты тот же всё! Уже три раза снег
Лишал леса роскошного наряда,
Три вёсны красоту на листопад
Сменили, если памяти я верен,
Сгорел апрельский дух в июньский чад
Уж третий раз, но ты всё так же зелен.
И всё ж краса как стрелка на часах:
Едва заметен ход ее движенья.
Минуты утекают на глазах,
И сладкий лик страшится разложенья.
Страшусь и я за то, что не взросло!
Не набран цвет, а лето отцвело!
105
Не идольной зови любовь мою,
Ищу я не кумира в человеке,
Хотя хвалы и песни все пою
Ему, о нем, отныне и навеки.
Он добр сейчас, и завтра будет то ж,
И дивности души он явит снова.
Мой слог - к нему приделанный крепёж:
Воспев одно, не стерпит он иного.
"Прекрасен, добр, верен," - вот мотив,
Но я в словах ищу многообразий,
И, три черты в одно объединив,
Я путь открыл в просторы для фантазий.
Краса, добро и верность были врозь,
В тебе же им собраться привелось.
106
Когда в старинной хронике времён
Я вижу стих поэмы славной самой,
Где умерший бывает восхвалён
Галантный рыцарь с миленькою дамой,
То в этом описанье красоты:
Стопа и перст, глаза, уста и брови -
Описаны пером, как будто ты
Явился там. - Ты их как будто крови!
Поэма та - пророчеств лишь набор:
Наш век она, тебя нам нагадала,
Но был у предков мысленный лишь взор,
И слогу их уменья недостало.
Сейчас глядим воочию все мы.
Сильны глядеть! Хвалить, увы, немы!
107
И страх в душе, и верный дар провидца,
Кому ясна судьба Вселенной всей,
Со сроками любви определиться
Не могут и конец пророчат ей.
Невечную луну затменье скрыло,
Авгуров сказ достоин лишь смешка,
А трон теперь за тем, что шатким было,
И мир сулят оливы на века.
Любовь моя свежа по всем приметам,
И новый век на душу льет бальзам,
А смерть грозит не сложенным сонетам,
А бедным безъязыким племенам.
Свой памятник в стихах получишь ты -
Царей же стлеют гербы и гробы.
108
Что есть еще такого на уме,
Что верный дух не передал чернилам?
Что нового сказать мне на письме
О том добре, что так люблю я в милом?
Ничто, мой друг! Как Божию мольбу,
"Ты мой, я твой," - твержу я с новой силой
Не новое с тех пор, когда судьбу
В лице твоем душа благословила.
Любови вечной девичий наряд
Покрыт не будет пылью вековою,
И порченным не будет юный взгляд
Старением, что сделалось слугою.
Там заново любовь нашла исток,
Где мерило ей время крайний срок.
109
Пускай погас в разлуке прежний пыл,
Винить меня в измене не спеши.
Себя бы я скорее позабыл,
Чем сердце, где есть часть моей души.
В тот дом любви, как каждый из бродяг,
Мечтаю я вернуться точно в срок
Таким, каков был раньше, и из фляг
Отмыть позор со всех моих дорог.
Не верь, (хотя умел мной управлять
Любой порок, что в людях портит кровь),
Что я на это смог бы променять
Добро твое и всю твою любовь.
Раз нет тебя, и мира словно нет.
Ты мой розан и всё, чем красен свет.
110
Увы, всё так: пока меня носило,
Фиглярский я избрал себе наряд,
Продав за грош, что сердцу было мило,
И с новым согрешив на старый лад.
На верность я смотрел почти с презреньем,
Но стало мне, клянусь тебе, видней:
Измене я обязан обновленьем,
И нет того, кто нужен мне сильней.
На том конец, но нет конца у круга:
В нем заперт я и страсть не заострю,
Чтоб снова испытать былого друга.
Ты бог в любви, и я тебя люблю.
Кто ближе был бы к небу не найти,
Позволь прижаться к любящей груди.