В остальные дни дед был абсолютно трезв и замкнут. Частенько после ужина уходил в гараж, где пропадал до ночи. Гараж, так его называл дед, на самом деле являлся пристройкой к районной котельной. Помещение любезно предоставил Ивану Михайловичу его кореш, начальник этой самой котельной. Помещение служило деду лабораторией и мастерской. Что дед там выдумывал одному богу известно. Для меня — бальзам на душу. Мозги никто не ебет, и свободного времени хоть лопни. Как в том фильме — хошь — халву ешь, хошь — пряники. Ну, а в пятницу извините — получите очередную лекцию.
Из нескончаемых лекций я уже в начальных классах знал о законах Ома и Кирхгофа, овладел правилом правой руки (естественно не в дрочибильном плане, а чисто в электрическом) и правилом буравчика. Дальше круче. Комплексные числа, построение векторных диаграмм, переходные процессы и прочая ерезь, от которой голова становилась похожей на переспелый кабачок. Но это хуйня по сравнению с лирическими отступлениями, в виде докладов о гениальности и непревзойденности одного чувака, по имени Никола Тесла. Тесла прочно поселился в нашей квартире, и в ближайшее время покидать ее не торопился. Книги, портреты с изображением Николы дед с собой даже в люлю брал, во время отбоя. Иван Михайлович говорил, что только Ленин мог по крутости сравниться с Теслой. Хотя тут же добавлял, что Ленин был лишь вождем пролетариата (так, мелкая сошка), а Тесла — властелин всего мира. Это вам — не хуй соси.
На пенсию деда проводили, когда ему стукнуло семьдесят. К этому времени я тоже заметно подрос. С легкостью поступил в институт и с такой же легкостью пристрастился к алкогольной продукции и ебле сокурсниц. Первое увлечение мы разделяли с Иваном Михайловичем по выходным. Про второе даже неохота говорить. Нескончаемая карусель и череда приключений.
В последнюю посиделку дед здорово завелся. Весь вечер талдычил одно и тоже. А именно, что начальник электроцеха завода «Тяжпрессмаш» Геннадий Прокопенко и глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс господа одной масти. Если точнее, то это — шайка пидарасов, заслуживающая мученической смерти, через подачу на них напруги в сто десять киловольт. Словом сказать, Прокопенко деду на работе до самой пенсии жизни не давал. Скот и стукач. Второй развалил страну и энергетику в целом. Пидарасы, как пить дать.
— Сдались они тебе, — попытался я угомонить Ивана Михайловича.
— Сдались, Сереженька,— ехидно скривил ебач дедушка. — Ты же апездол еще не в курсе, что чему я тебя учил — это все профанация. И сам я профан, а ты — вообще дебил. Деревянный ты, Сережа. Де-ере-евянный! Тебе трудно представить, но электричество — живая субстанция. Если с ним уметь обращаться, таких дел нахуевертить можно. Так близко к тайне Теслы я еще не подходил.
— Электричество — живая субстанция? Тайна Теслы? Договорились. Слушай дед, ты не хочешь в санаторий съездить, подлечиться малость. Нервный стал.
— Поехали. В гараж. Покажу тебе небо в алмазах. — отрезал Иван Михайлович и кивком пригласил на выход.
— Может, ну его на хуй? — усомнился я.
— Пошли, пошли, — засмеялся дед
В гараже у деда я не был лет десять. А может и больше. Помню весной, я радостно припиздил из школы и заметил, что Иван Михайлович нехило нализался. Раскрасневшееся круглое ебло дедушки, с уставленными в точку поросячьими глазками не давали усомниться в предположении. Дедушка от души матерился и тщетно пытался завязать шнурки на ботинках. Куда он собирался, было понятно, как ясень день. Сначала я обрадовался. Сейчас с братвой в «капитаны» резанемся. Но потом поймал себя на мысли, что таким бухим дед никогда в гараж не ходил. «Пойду с ним, а то ебнет его током. И что? В детдом? Родственников нет. Во всяком случае никто за это время не объявился.». Со времени последнего моего визита дед уже построил второй этаж, а на крыше смастерил пятиметровую вышку. Сам гараж реально напоминал адскую электролабораторию. Пиздец намудрил, короче.
В тот памятный день дед по приходу всадил стакан сивухи. Покурил. Сказал: «С богом»,и покрутил ручки зеленого ящика . Через пару секунд ящик загудел как турбина самолета, отворилась створка и из него вылетели два огненных шара. Покружив над нашими головами, шары со свистом улетели в открытые настежь ворота. Мне так понравилось это зрелище, что я дар речи потерял. Когда дар вернулся, я спросил у не менее ахуевшего дедушки
— А это что? Куда они полетели?
Дедушка, почесал блестящую лысину и тихо проблеял:
— Хуй его знает, Сережа.
— А они вернутся? — не успокаивался я.
— Короче, надо уебывать! — промычал дед, спешно выключил аппаратуру, выгнал меня из гаража, закрыл ворота и винтами помчал в сторону дома. Я последовал за ним. С тех пор я в гараже не появлялся.
По прибытию на место дислокации генератора плазмоидов, я обнаружил значительные перемены. Вышка за десять лет заметно выросла, а второй этаж оборудовался серьезной техникой — пультом управления, несколькими кенотронами, электродами на изоляторах, торами, нереально огромными кондерами и прочей хренью. По дороге дед вкратце рассказал мне, чем мы с ним займемся. Из разговора стало понятно — шутки в сторону. Типовая катушка Теслы, с ее мощными, но недолго живущими разрядами курила хуй. Иван Михайлович, как он утверждал, продвинулся гораздо дальше. Неудачный эксперимент, десятилетней давности, с двумя огненными шарами, стал толчком к более фундаментальному изучению природы шаровых молний. Кстати, один из пущенных тогда дедом шаров снес мачтовую подстанцию в деревне Кикино, что находилась в двадцати километрах от места старта сатанинского оружия. Второй изуродовал автомобиль председателя местного плем-завода, припаркованный возле сельсовета. Также пострадал пес, опрометчиво прилегший вздремнуть рядом с УАЗиком. У собаки до самой жопы отгорел хвост. Эти факты были обнародованы в областной газете. Фотографии и рассказы очевидцев прилагались. Статья называлась «Гром среди ясного неба». Жители Кикино на пару дней окунулись в мир мрака и теней, пока бригада из районных сетей не восстановила питание. Хитрый дедушка поведал мне об этом безобразии только сейчас. За давностью произошедшего и реакция последовала позитивная. Я от души рассмеялся.
Нельзя не отметить, что в лабораторных условиях практически невозможно произвести настоящую шаровую молнию, которая жила бы больше секунды. Ивану Михайловичу, каким — то чудом удалось родить два долгоиграющих плазмоида, с приличной убойной силой. Минусом являлась их неуправляемость. Более того, дед тогда не понимал, как он вообще добился такого результата. Сейчас же, он вплотную подошел к полному контролю над молниями(если не пиздил, конечно) и клятвенно обещал показать мне пару фокусов.
— Ну, что Сереженька, йобни, для храбрости. И начнем. — Дед небрежно достал из запылившегося зеленого ящика (того самого) лобастый и пузырь пролетарского напитка. Ящик, похоже, стал рудиментом лаборатории и служил обычной тумбочкой.
— Отчего же нет, Иван Михайлович? Мы завсегда, — бодренько ответил я, налил мутное, вонючее пойло и выпил.
— Лето — мое время, внучок. В котельной капитальный ремонт. Спокойно упражняться можно. Прошлой зимой, чуть микрорайон не заморозили. Автоматика отказала у них. А меня чуть не выгнали отсюда. Не мудрено, дело-то имеем не с хуйней. Силища!
По правде говоря, если бы я не выжрал, то никуда бы не пошел. Прошлый фаерфестиваль еще плотно сидел в черепушке. Серьезность намерений деда не вызывала сомнений. Сморщив лоб до затылка, он открыл засаленную, видавшую виды тетрадку. Внимательно изучив фолиант, дед начал набирать на пульте параметры установки. Когда настройка адовой машины благополучно закончилась, Иван Михайлович, тяжело вздохнул, и голосом диктора центрального телевидения Игоря Кириллова повелел покинуть помещение.
— Иди. На воздух. Если все благополучно выйдет, то увидишь обещанное небо в алмазах.
Я противиться не стал. Страшновато находиться в таком сомнительном научном центре. Да и возможности у Ивана Михайловича гораздо скромней, чем у дяди Коли Теслы. И в плане лавэ, и в плане мозговой активности. В лучшем случае запустит очередную партию электрических ежиков куда-нибудь в туман. Главное, чтобы не убило никого. Дело подсудное. В прошлый раз отскочил дедушка — сейчас, думаю, вряд ли. Тем паче, если котельную успел отвалить, то про его художества многие в курсах. А так, конечно, пусть резвиться. Даже интересно.
Я чуть не проглотил сигарету, когда увидел над вышкой яркое бело-синее свечение. Шар словно надувался из кончика вышки, на вроде детской мыльной забавы. Затем из лаборатории послышался страшный гул, сопровождавшийся легкой тряской. Шар отделился от вышки и, резко стартанув на пару десятков метров, остановился.
— Нихуясебе! — еле выговорил я.
Дальше интересней. Шар стал менять цвет. Сначала стал темно-синим, потом ярко оранжевым. В глазах зарябило, когда он начал делится.
Восемь одинаковых кругляшей образовали веселый хоровод, на типа нимба господнего, покружились и начали разбредаться. Пять из них дружно устремились к молниеотводу котельной, где и испарились. Оставшиеся шары, дико засвистели и пулей отправились в сторону садоводческого кооператива «Монтажник». В голове мелькнула одна мыслишка.
— Сдюжил, Сереженька, сдюжил!!! — услышал я радостный крик деда. Иван Михайлович горделиво смотрел на меня из окна второго этажа мастерской.
Во время обмыва удачного эксперимента я узнал радостную новость, а именно, то, что завтра дед приступит к кульминационной части экспериментов и если все пойдет путем, то о нем узнает все мировое сообщество. О замысле рассказывать не хотел, чтобы не сглазить. Только пообещал, что кому-то несладко придется.
С утра я отправился к одной проблядушке, слегка развеяться, пообещав деду вернуться к обеду. Все — таки день важный. Нельзя пропустить. По дороге встретил соседку. Сбивчивый и очень эмоциональный рассказ Евгении Андреевны о шаровых молниях спаливших чью-то дачу подтвердил мои опасения. Сомнений не осталось. Пострадавшим, как оказалось, стал Геннадий Андреевич Прокопенко, первый из двух лиц, внесенных в черный список Ивана Михайловича. Геннадий Андреевич мирно пил чаек с ватрушками, когда на его хозяйство обрушилась беда. Человеком он был скользким, и сумел правильно оценить обстановку и вовремя съебаться. Хозяйство с угодьями сгорело ясным пламенем. Выяснить, как деду удалось управлять молниями, не представлялось возможным — тот находился в жесточайшем угаре. Хотя и обещал все рассказать. Еще я понял, что сегодня придет песдец Анатолию Борисовичу Чубайсу.
После полудня, накувыркавшись с сокурсницей Аней, я, как и обещал деду прибыл на место важнейшего в его жизни эксперимента. То, что предстало моему косому глазу, иначе как великим огорчением назвать нельзя. Дед сидел на траве недалеко от гаража и тихо плакал. Сам гараж был открыт. и в нем царствовал хаос. Все оборудование, как и на первом, так и на втором этажах было разбито. Большая часть вообще пропала. Кто-то здесь капитально похозяйничал.
— Кто это сделал, а? Как думаешь? — спросил я у деда.
— Не знаю, Серег. Ворота не закрыли вчера с тобой. Забыли. Пошел к сторожу. Тут на стройке недалеко. Говорит, цыгане на телеге два раза проезжали. Эти оглоеды, как нехуй на медь все раздербанили.
Я присел рядом с дедом и молча уставился в точку. Так мы просидели не меньше получаса.
— Аппаратура, Серег — хуйня. Восстановлю. Главное, что вот этим жопу не вытерли, — толкнул меня в плечо Иван Михайлович и протянул свою затертую тетрадку. — Здесь тайна Теслы.
Вид у него стал если не счастливым, то близким к тому.
— Дед, а тебе ассистент не нужен? — после недолгого раздумья спросил я.
— Конечно, нужен. Еще как нужен, — лукаво усмехнулся дед.