( 2013 )
В сукровице всё небо.Не пора ль?
Сейчас! сейчас! вот допишу и лягу.
А рядом кормит с клавишей рояль
запойную сонату-доходягу.
Спеши, рояль. Пожалуйста, впиши
её во время, как в грудную клетку,
где терпеливый светлячок души,
где сновидений голубая ветка,
где колокольцем - зеркало времён,
едва в него прошедшая минута
вглядится пристально. И звона промежуток
звучит перечислением имён
всех тех, кого.... кого не перечесть,
тех, кто зерном полёг в господней пашне....
Они одни не убыли, но есть -
бумажный флот в бушующем "вчерашнем".
Смотрите вдаль, отважный капитан,
на борозду текущую пред вами,
смотрите на минувший океан,
грядущее оставив за плечами.
Пейзажи Спарты
(2001-2004)
1
Нищих кухонь уютная Спарта -
Говорливых поэтов союз.
В закутках торопливого марта
Хромоногий балакает блюз,
Греет водку в гранёном стакане,
Проливает на скатерти чай.
А катрен народившийся канет
В чьё-то соло, чтоб всплыть невзначай
Под виска беспокойною костью
В эавихрившемся омуте сна.
Выжимает фонарные гроздья
В близорукие очи весна.
И в узоре полуночных бдений
Породнились ангина и смех.
А сизарь , одинокий как гений,
Роет клювом обугленный снег.
2
Если ночь навсегда до рассвета,
Если грудь затанцует кашлем –
Для тебя, певуна-поэта,
Остальное уже не страшно:
Это, правда, из семидесятых,
Где, в рванину шинели одет,
На фалангах чернильные пятна
Над коптилкою греет студент.
Он заложник собачьего воя,
И такая находит тоска,
Что как прорубь, куда головою,
Эта луночка в ткани носка….
Ах, напутал! Ах, как же напуган!
Как теперь разобраться и жить?
И стучится в окошко вьюга.
Всё стучится, как Вечный Жид.
Ничего и не видно – так бело…
Напоследок выхаркнув мак,
Закачалось , как маятник, тело.
С гулким стуком упал башмак.
3
Девочка - бинт на колене,
Бланш украшает бедро,
Пахнет дешёвеньким кремом,
Рот мясист и багров,
Спрыгнула с мотоцикла
У магазина «Вино»
Гибкая бритвочка-цыпа
Из моего "давно".
Узкая острая спинка,
Клавиши позвонков,
И эта вот плеч горбинка,
И пыльный мохер носков,
Суставы – Господние флейты:
И от восторга мыча,
Не семя, а слёзы пролейте,
Бывает в столетие час
Таких ослепительных пауз
Ждёшь, а когда они – вот! –
К плечу прикоснётся Паунд,
Дохнёт госпитальный пот.
И все мы в одной палате,
Пусть по разной вине,
И каждому взгляда хватит ,
Скользнувшего по спине.
4
Смеркалось. К пьянеющим липам
прижались плечом этажи.
Читается Вася Филиппов,
А где он, Всевышний, скажи?
«Где в глотку нейдёт атмосфера,
Где сладок один циклодол,
Где в страшные сны Агасфера
Его окунает укол,
Где мёд накопился пощады,
Но горек прощения вкус,
Где всякую шваль Ленинграда
Омоет слезами Иисус».
5
А в эту ночь, когда простыла,
Когда промокла под дождём,
Ты всё равно меня простила
И город, бешеным вождём
Рукою длинной осенённый, -
Прозрачный серебристый рай,
Впадавший в чёрный, воспалённый
Вокзальный караван-сарай.
Мы там отъезда дожидались,
Глотали сладкий поцелуй,
Друг к другу за багажным жались,
Где вынимал прохожий ***,
Глазами пополняли память –
ненаписуемый дневник,
и право жить и повод мямлить
нескладку тёплую, возник.
......................................
Там птица белая летала
И так честна была тогда
Вода Обводного канала,
Как иорданская вода!
6
Не надо обязательного счастья,
Достаточно сияющего горя,
И двух теней сокрытого участья,
Балтийского простуженного моря,
Чтоб справедливо, просто и жестоко
Стихи писались, ангелы витали
Достаточно Иванова и Блока.
Отчаянья – окурочка печали.