она таит в невыплаканном сердце
мечту.
Лишь стоик с волей страстотерпца,
рискнув здоровьем и презрев покой,
вонзает любопытства острый нож,
впиваясь вглубь надёжности покровов
её одежд,
защитно-лепестковых,
И слышит незамедленно: «Не трожь!»
Своё уединение ценя,
не веруя посулам грубой лести,
(богат ли, знатен – «торг здесь неуместен!»)
как неуместна странная возня,
когда жемчужно светится порез,
слезой неукротимою сочится
солоновато-горькая водица,
смывая жгучий праздный интерес.
Когда же чувства стонущего жар
ласкает дно шипящей сковородки,
тогда она, истаяв благородно,
блаженство источает, чуть дыша:
- Готова я! Сними с огня и ешь.