Но кажется, она пылает светом
Высокого бесовского костра
Из кипариса и дубовых веток.
И каждый день я думаю о том,
Что настоящее все время ускользает
И что моя мечта – это фантом,
И что моя душа ... она хромая.
Кресты намоленные в ящиках музеев
Во мне рождают ярость и тоску.
И я ничтожен. Я из ротозеев,
Растерянно стоящих на мосту.
И холодно. И будто высота
Есть в небе, но оно предельно низко.
Оно не выше, чем конец креста
И не смертельней, чем слова о смысле.
Когда меня настиг на тротуаре
Гром колокольный звонницы Христа
Спасителя, я побежал в угаре,
Подумав, что Христос менЯ искал.
Из грязи, из остывших темных улиц
Составлены земные пояса.
Я брошенный любимой сластолюбец.
Я камень, что бросали в небеса.
Какое горе, горе, горе, горе!
Я брошен так, как будто я любил.
Моя душа, не полагай, что скоро
Бог спросит: «Ну и кто тебя убил?»
И все же если этот час настанет,
Ты будешь к той поре изъязвлена,
Но чудом из чудес вдруг перестанет
Тебя глодать давнишняя вина.
И будет лишь одно – усталость к боли,
И безучастность от победы лишь.
Ты, стоя на коленях перед богом,
В ответ высокомерно промолчишь.