Одесса, Украина
.
***
.
А я срослась с телами поездов,
могу сказать, что я уже улитка
или кентавр. Мой стучащий дом
несет меня, мое пространство зыбко.
Мне думать хорошо, куда везет
меня мой дом, протяжный словно нота.
Одну и ту же песнь всегда поет
о том, что весела его работа.
И вот Урал – на землю стану я,
меня слегка качнет, как после моря.
Меня ты встретишь, здесь твоя земля.
Я – чужестранка, перекати-поле.
А после мы пойдем к реке Урал,
я назвала б ее рекой Молчанья.
Здесь молча ты меня поцеловал,
гуляли молча мы, забыв названья
Событий и вещей, и чувств, и мест.
И не было воды той зеленее
и глубже. И деревья все окрест
в ней проросли, ветвями корневея.
Сиреневая опускалась мгла,
и пахло бунтом, пугачевской сталью!
Как сабля в глубину земли вросла,
твоя земля мне в душу так врастала.
.
***
А у меня тут май
и запахов кавардак.
И сад превратился в рай,
лучами пронзен чердак!
Да пыль на моем старье
цветет позолотой лет.
Как в прошлое юркий курьер
лежит бубновый валет.
А там холодная ночь,
и пульса времени нет.
Стремясь, пролетают прочь
тела огромных комет!
А здесь и касанья рук,
и губ ночной аромат…
Бич ревности свистнет вдруг
и мысли в ночи не спят!
Потоком идут стихи,
как ливень или река.
И мучают нас грехи,
но жизнь все равно сладка!
А там – сферический хор
да танцы холодных планет.
И пьющий пустыню взор
пятьсот триллионов лет.
А здесь – светотени пир
и детские «почему».
Живет и сверкает мир,
и нет покоя уму!
Но как мне все описать:
и времени жернова,
и те зеркала, что всласть
вмещают всю жизнь едва!
.
АМСТЕРДАМ
Вот идут гулять – господин Ван Рейн
да с ним приятель – Ван Гог.
А каналы в тумане уже много дней,
и висит над городом смог.
Так привычно лодки скользят взад-вперед
челноками по ткани воды.
И проносится велосипедный народ
в двух шагах от воды и беды.
– Посмотрите, Ван Рейн, как собор засверкал –
луч случайный его золотит.
Этих туч неподвижный и серый оскал
углубляет лишь колорит!
– Посмотрите, Ван Гог, со старинных картин
наш музей, как сошедший, стоит.
Этой осени охра, сиена, кармин
придают ему царственный вид!
Гей-парад перед ними проходит лихой,
в платье томный мужчина идет…
А в известном квартале туристы – рекой!
Переходят приятели вброд.
И, косяк закурив, Ван Гог складно врет,
говорит: «Ван Рейн, без обид –
то ли Саския там, то ли Стин де Гроот
неподвижно в витрине стоит!»
Сладковатым дымком затянулись мозги,
и не слышно, не видно ни зги.
И не знают уже – кто Ван Рейн, кто Ван Гог!
Да клубится над городом смог…
.
