ТЯЖКИЙ ТРУД
Молодой монах сказал:
- Мы молимся и днем и ночью. Молитва — это тяжкий труд.
- Я - математик, - вступаю в разговор, - После окончания университета мне преждложили лучшее распределение, и со мной взяли моего мужа, мы вместе учились. И я в действительно элитном конструкторском бюро (не в нынешнем употреблении этого слова; элита — это ум, интеллект, благородность, интеллигентность, а не принадлежность к партии и не кошелек) была системным программистом (звучит красиво и желающих на это место — масса), но я — аналитик, а это рутина, плюс жуткий холод в машинном зале и страшний гул, от головной боли страдала неимоверно. Это все убивало меня. И это был тяжкий труд. Я с упоением решала задачи по баллистике своего мужа — действительно, творчество: сложные задачи, всякий раз что-то новое.
Заболел сын, я перешла по второй специальности, школьным учителем, почти на 15 лет. Кстати один период года три школа зимой не отапливалась, дети сидели в пальто. В школе, двусменной тогда, было около двух с половиной тысяч учеников, вечно бегущих, шумящих, в классах до 43 человек, потом — до 37. Ответственность колоссальная! Но это меня нисколько не угнетало... Я с упоением отдавалась своему делу. Опять же, это не было для меня тяжким трудом.
И, если бы я не молилась день и ночь, не читала акафисты, на которые меня благословил светлейший из встретившихся мне священников, моего сына не было бы в живых давным давно. Спит он урывками вообще с самого рождения, то есть почти 35 лет я без нормального сна. Молюсь... И это — никак не тяжкий труд.
И вот только от вас, монаха, узнаю, что молитва — тяжкий труд...Может Вы, простите, не тем занимаетесь? Не может быть трудом, да еще и тяжким, общение с тем, кого либшь, кто есть Отец, Свет и Радость и Благословение.