Глазом, влажным от росы,
утро пялится нескромно
на песочные часы,
что плывут, как образ тёмный,
в самом красном из углов
мира, вписанного в кокон
между стен, дверей, полов,
потолков и мутных окон.
Серый палец такты бьёт.
Неподвижная старуха
тишине в тугое ухо
вслух по памяти поёт:
– Хоронили Маг-да-лину…
цирковую ба-ле-рину…
Руки, полные песку,
протянуть бы, да кому бы?
Пой, выгуливай тоску,
заговаривай ей зубы.
Поздний голос невысок,
стёртый воздух полон пыли.
Руки вот. И вот песок.
А часы уже уплыли.
Снег был мокрый –
таял, злясь.
На своих ещё ходила.
Проводила, посадила
черенок рябины в грязь.
Высока, небось, рябина.
– Бед-ный piccolo bambino…
