И.Ф. Шабельников
12.04.2013
ozzy1957@yandex.ru
Находчивость
Парни, Зона - это свой, вполне сложившийся и, в тоже время, полный, по большей части, неприятных сюрпризов и неожиданностей быстроменяющийся мир. Поэтому находчивость или, если хотите, смекалка должна быть одним из главных качеств любого сталкера. Вот припомнился мне один случай, дай-ка прикурить, сынок. Пф-ф… Сейчас расскажу…
Возвращался я как-то раз с Кордона в Бар. Вышел на бетонку, до базы Долга оставалось каких-то метров пятьсот, и уже были видны перекрытия и бойницы блиндажа передового блокпоста. Я уже представлял себя сидящим в Баре с пляшкой горилки, и тут, неожиданно, слева от себя из придорожных кустов я услышал какой-то приглушенный звук, вроде бы как стон.
Парни, если бы вы знали, как я не люблю эти неожиданности. И нахрена мне сюрпризы вообще, тем более на подходе к Бару. Сняв с предохранителя калаш и взяв его наизготовку, медленно двинулся в кусты. А что делать, не оставлять же за спиной непонятно что?
- Ёпсель-мопсель! – невольно вырвалось у меня вслух. В кустах, на берегу ручья, можно сказать в одном исподнем, на босу ногу, в трусах и тельнике с мертвецки-бледным лицом лежал навзничь мой старинный друг Юрка по кличке Мичурин. Глаза его были закрыты, левое плечо тельника побурело от запёкшейся крови. Присев возле Мичурина, пошлёпал его ладонью по щекам, тот никак не отреагировал. Но минуту назад он ещё стонал, не показалось же мне? Приложил пальцы к сонной артерии. Пульс, хоть и слабый, но был. Жив ещё, курилка. Я пошарил глазами вокруг - ни оружия, ни вещмешка, ни берцев или хотя бы носков, нигде ничего не было.
- Твою мать, куда катится мир?! – снова вырвалось у меня. Мародёрство, вообще-то, в Зоне не смертельный грех, но вот чтобы так, обобрать ещё живого человека до трусов, не побрезговав даже грязными носками, и где, можно сказать, возле самой базы Долга, такого я не припомню, о таком я даже не слышал.
Связался по рации с бойцами блокпоста, запросил проход для себя и для раненого Мичурина. Те дали добро. У меня отлегло от сердца – значит, это не они его подстрелили и обобрали. Да и то сказать, с какой стати долговцам нападать на Мичурина, он ведь, можно сказать, эксклюзивный поставщик «самосада» почти для всех группировок Зоны, да и затариться канабисом, в медицинских целях, разумеется, к нему многие страждущие захаживают.
Ещё раз связался с долговцами, попросил позвать к блокпосту Дока. Те ответили, мол, Дока уже оповестили, будет с минуты на минуту. Всё правильно, Мичурин – уважаемый в Зоне негоциант.
Не раздумывая долго, сбросил свой сидор на землю. Взвалив Мичурина на горбушку, потащил его к блиндажу блокпоста. Док со своим походным чемоданчиком уже ждал. Осмотрев Мичурина, Док констатировал, мол, пулевое ранение предплечья, важные органы не задеты, рана не сквозная, пуля застряла в лопатке - нужна операция. Осложнение – большая потеря крови. Удивляет, каким образом он ещё жив.
- Док, ты мне тут «мозги не сыктым»! Хватит уже удивляться, давай, делай уже что-нибудь! – окрысился я.
Док, опасливо покосившись на меня, достал из своего чемоданчика шприц и сделал Мичурину укол. Потом, пристроив на стене блиндажа на гвоздь капельницу, стал вводить ему в вену плазму крови. Через минуту Мичурин, задышав ровнее, открыл глаза и стал растерянно осматриваться
- Юрец, узнаёшь меня? Это я, Бабай. Расскажи, что случилось, кто в тебя стрелял? – склонившись над ним, задал я свои вопросы громко и раздельно. Его блуждающий взгляд остановился на моем лице, он едва заметно улыбнулся, видать узнал.
- Бабай… Я сам, рикошет… В катакомбах сломался насос… У Микоэлы сорвало башню… Не ходи туда, опасно… - ответил он с небольшими паузами на отдых.
Твою ж медь! А я ведь ему говорил: «Не связывайся с фуриями, до добра это не доведёт». Я поднялся, махнул парням с носилками, мол, можете уносить в лазарет.
Что? Нет, фурии – это, в строгом смысле, не монстры и не мутанты. Хотя: «Хрен редьки не слаще». Парни, я много раз водил в Зону всевозможных экологов, естественно, много с ними общался. Так вот, один из них, медик, по образованию, утверждал, что фурий следует относить скорее не к мутантам, а дивергентам. Плохая экология Зоны, в частности повышенный радиационный фон пагубно воздействует на щитовидную железу, особенно у женщин, повышая или понижая выработку гормонов. Как результат гормональных всплесков: снижение уровня интеллекта, стремление к доминированию; частые депрессии; нервозность; плач и смена настроения без видимых причин; немотивированная агрессия, переходящая в необузданную ярость; нарушение половых функций, некоторые амазонки-лесбиянки даже приобретают нетрадиционную для них ориентацию. Разумеется, что такие неуравновешенные извращенки рано или поздно изгоняются из амазонских кланов, вот таким образом Зона и пополняется фуриями.
Кстати говоря, фурии встречаются не только в Зоне, но и за её периметром, хотя и значительно реже. Я даже больше вам скажу, парни, моя первая жена была именно из таких. Внешне - чистый херувим, а по сути - крокодил. Но это так, к слову…
Так вот, из ответов Мичурина мне стало, как мне тогда казалось, всё ясно. Никто его не обирал. Не послушал в своё время Юрец старого друга, связался-таки с фурией, пригрел, можно сказать, змею на груди. Хотя большей частью времени Мичурин и пребывал в нирване, но и у него бывали периоды рецессии. Должно быть, такой период просветления и совпал с периодом неконтролируемой ярости его фурии. Выдержать такое сложно, тут и ангел сбесится, по себе знаю. И вот, Мичурин, как был, на босу ногу, в одних трусах и тельнике, с калашом в руках принялся гонять свою фурию по катакомбам, стреляя при этом, для острастки, поверх её головы в потолок. Но, видать, не рассчитал, схлопотал рикошетом пулю в плечо. А дальше что? Либо ложись и помирай, либо шементом добирайся до ближайшего хирурга. До «Болотного доктора» с Агропрома далековато будет, вот он и ломанул в чём был через Свалку на базу Долга. Пока был при силах, наверное, и калаш собой тащил, а потом и его бросил. До базы совсем чуть-чуть не дотянул, ослабел. На его счастье в это время я возвращался Бар.
Вот такая, в общем-то, складывалась картина – картина в пастельных тонах. Правда, в эту очевидную картину не укладывался упомянутый «сломавшийся насос». Ну да и Бог с ним, с насосом – сломался и сломался.
Проводил носилки с Мичуриным до лазарета. Сознавая, что шансы вернуть свой вещмешок минимальны, я всё же двинул к выходу с базы. Парни, пессимисты – это люди, которые радуются, когда сбываются их самые худшие предсказания. Разумеется, свой сидор в кустах я не нашел, какая-то сволочь его уже умыкнула. Порадовавшись своей прозорливости, налегке двинулся в Бар.
Бармен встретил меня радостными возгласами, мол, он давно меня ждал, работёнка есть. Надо отнести Мичурину электронасос.
Опять этот насос, неспроста это! В сознании мелькнула какая-то мысль, я бы даже сказал, не сама мысль, а только её тень, но бармен уже пододвинул ко мне стопку водки, гоняться за тенью мне стало недосуг.
- Мичурин сейчас с огнестрелом лежит в вашем лазарете, насос ему нынче нафиг не нать, - опрокинув стопку в рот, выдал я. У Бармена округлились глаза.
Удивившись в свою очередь, что бармен ещё не в курсе - обычно он узнаёт всё раньше всех, поведал ему историю, приключившееся с Мичуриным.
Бармен чешет репу, мнётся, мол, Мичурин авансом оплатил и сам насос, и надбавку за срочность, и курьерскую доставку и даже страховку. Что ж теперь деньги обратно возвращать. Заказ - есть заказ, отнеси насос его бабе.
- Родной, ты часом не с дубу рухнул?! Какой бабе? Я же говорю тебе, у Мичурина не баба, а фурия! - вспылил я.
А он мне, нагло так: «А мне по хрену, фурия у него или мегера, ты, главное, расписку о доставке от неё принеси. Сам понимаешь, молодняк я на Агропром послать не могу, идти-то придётся через Свалку, а там сейчас бандитский шалман».
Какой, думаю, шалман? Мичурин-то почитай голый, в одних трусах и без оружия свободно прошёл через всю Свалку.
А бармен не унимается, мол, со своей стороны он готов поднять обычную курьерскую ставку вдвое. Это какие же деньжищи он сорвал с Мичурина за насос?
- Чертяка, ты и мёртвого уговоришь. Вдвое, так вдвое, - как бы нехотя согласился я. Правда, Мичурин предупреждал не ходить в катакомбы, говорил, мол, опасно, но двойная курьерская ставка - нехилая компенсация за потерянный сидор и прочие хурды.
На следующий день, поднявшись с рассветом, я двинулся в путь, и вечером того же дня без особых приключений добрался до Агропрома. Кстати, кто-нибудь из вас там бывал? Нет? Тогда придётся о нём немного рассказать.
«АгроПром» – это небольшое трёхэтажное здание и ещё несколько одноэтажных построек, обнесённых высоким каменным забором с дозорными вышками по углам. Ничем не примечательный заброшенный объект, коих много в Зоне отчуждения, внешне - обычная шарашка. О том, что он был «Агро», можно судить по примыкающим к нему полям, сейчас, стараниями Мичурина, густо поросших зарослями «афганской конопли», средь которых прячутся грядки сортового табака и опиумного мака. А «Пром» не просматривается вообще, даже из космоса. Если, конечно, не знать о существовании катакомб под Агропромом.
Вот... Вот мы и подошли к самому главному. Катакомбы Агропрома - это замечательный человеческий артефакт «Холодной войны». Достоверных сведений о нём, конечно, нет, но людская молва утверждает, что Агропром являлся секретным военным объектом по разработке токсического оружия массового поражения. В США во время Второй мировой войны аэрозольные токсины серьёзно рассматривались, как перспективное биологическое оружие. Советский союз был вынужден заниматься аналогичными исследованиями. Вот и Агропрому приписывается роль фабрики и испытательного полигона по разработке аэрозольного оружия на основе «ботулотоксина». А наличие у Агропрома подземного бункера только подтверждает эту версию.
Основной и единственный туннель катакомб в плане напоминает греческую букву «омега». Это железобетонный «полубублик» диаметром пять метров и длиной в полукилометр. С внутренней стороны «бублика» к нему примыкают десятка полтора боксов, когда-то оснащённых гермошлюзами. У основания «омеги» имеются два входа, главный из которых находится на территории самого Агропрома, а запасной с обратной стороны насыпного кургана, непосредственно примыкающего к Агропрому.
Если я не ошибаюсь, в 1971 году Генеральная ассамблея ООН одобрила конвенцию о запрете разработки, производства и накопления токсического оружия. Теоретически с этого момента Агропром должен был прекратить свое существование, а практически сразу после Чернобыльской аварии в 1986 военные всё вывезли с Агропрома, и «концы в воду», в смысле - открыли шлюзы и затопили катакомбы водой, а входы в катакомбы подорвали. Но шли годы, вешние воды размыли дамбу запруды, и вода ушла из катакомб.
У сталкеров Зоны бытует поговорка: «Если где-то что-то есть, туда непременно надо пролезть». Сталкеры и раскопали центральный вход в катакомбы, но в самих катакомбах они ничего не нашли, совсем ничего. Военные действительно вывезли всё, поснимали даже бронестёкла гермошлюзов. С этого момента катакомбы сталкеров перестали интересовать вообще. А вот Мичурину заброшенный бункер глянулся. Каждую весну катакомбы частично затопляются речной водой, приносящей плодородный ил. Вот на нём Мичурин и стал выращивать голландские галлюциногенные грибы.
Ну ладно, хватит истории. Итак, я подошёл к Агропрому. Прежде чем спуститься в катакомбы, тщательно проверил своё вооружение и амуницию – фурии и сами по себе очень опасны, а эта может быть ещё и вооружена – вручить ей насос и получить с неё расписку будет весьма и весьма непросто. Сняв калаш с предохранителя и включив очки ночного видения, я осторожно двинулся по расчищенной тропинке наклонного спуска во мглу катакомб. Впрочем, «мгла» оказалась условной, как только я ступил с бетона спуска на «землю» самого тоннеля, включилось, как мне показалось, аварийное освещение. Я бросился на пол и приготовился мгновенно ответить автоматным огнём на возможное нападение. Мгновения складывались в секунды, секунды в минуты, но ничего не происходило. Я стал осматриваться. Никакого включения освещения не было. Лампы аварийного освещения под потолком были, но светились не они. В радиусе двух-трёх метров от меня зеленоватым холодным огнём светились разбросанные тут и там похожие на мясистые «лисички» грибы. Вокруг светящихся грибов в изобилии произрастали грибы похожие на бледные поганки, наверное, это и есть «психоделические» голландские грибы. Было ещё кое-что любопытное - почти у каждого гриба возле его ножки копошилось по одному-два на удивление крупных плазмодия.
Что? Что такое плазмодий? Вообще-то это растение, весьма распространённый гриб для лесов средней полосы. Внешне напоминает кусочек студня или слизистой массы. Этот гриб обитает в лесу под опавшими листьями и в полостях или даже на поверхности гнилых пней, собственной грибницы он не имеет. Только вот дело в том, что некоторые биологи в последние десятилетия не относят грибы к растениям, а выделяют их в отдельное царство. А с плазмодиями дело обстоит и того запутанней. В обычных условиях обитания эти странные организмы ведут себя, как амёбы, выбрасывая ложноножки и ползая со скоростью примерно один сантиметр в час, поглощают органические вещества распадающихся растений, живые бактерии, простейших, червей или мицелий прочих грибов, размножаясь при этом простым делением. А в засушливые периоды они замирают, подбираются в комок и покрываются твёрдой коркой. Через некоторое время из корки начинают расти, как у обычных грибов, так называемые «плодовые тела», внутри которых созревают споры. Когда «плодовые тела» лопаются, споры разносятся ветром. Попав в подходящие условия, споры прорастают, образуются новые плазмодии, и жизненный цикл начинается снова.
Итак, лежу я на протоптанной дорожке между двумя протяжёнными плантациями грибов, размышляю. Светящиеся грибы – это прикольно, это Мичурин здорово придумал. А вот зачем он завёл этих лесных бродяжек? Непонятно. Может быть, просто не досмотрел, и эти паразиты сами развелись? Дулом автомата легонько ткнул одного из ближайших плазмодиев, тот слегка пискнул. И что удивительно, мне показалось, что окружающие плазмодии повернули свои «головки» в мою сторону и уставились на меня. Чертовщина какая-то! Ладно, как говорится, в чужой огород со своими граблями не ходят, на чужие бы не наступить. Развелись и развелись, мне до них вообще дела нет, мне бы с фурией разобраться.
Поднялся с земли, медленно двинулся вглубь туннеля. Люминесцирующие грибы высвечивали меня при моём приближении к ним и гасли у меня за спиной при удалении. Чёрт бы их подрал, они меня полностью демаскируют и к тому же засвечивают оптику очков. Достал фонарик и, прикрепив его к автомату, включил. Отключив очки и подсвечивая себе фонариком, осмотрелся. Под потолком туннеля обнаружил целую сеть пластиковых труб, вроде, как для капельного орошения грибных плантаций. Вот даёт Мичурин, редкая для наркома изобретательность и трудолюбие, право слово, удивил!
Двинулся дальше, осторожно заглядывая в боксы. Пусто. Примерно через двести метров грибные грядки кончились, светящиеся грибы перебрались на стены и потолок, а пластиковые трубы под потолком продолжают тянуться вглубь катакомб. Еще через примерно пятьдесят метров луч фонарика высветил посреди туннеля большую кучу речной гальки и булыжников. Над кучей свисали какие-то цепи и блоки. Что это, Мичурин собрался здесь что-то строить или как?
Иду дальше, вот и середина тоннеля, трубы завернули в бокс. Помню его, это самый большой бокс во всех катакомбах, отличается от остальных тем, что он снабжён шахтами воздуховодов вентиляции с поверхностью. Осторожно заглянул. Все понятно – это и есть жилище и «операционный блок» Мичурина. Здесь было всё. Кроме кальяна и ложа для воскурений был дизель-генератор и канистры топлива к нему, батареи аккумуляторов, стопка мешков аммиачной селитры и различные баки, бачки и бидоны, кухонная плита, обеденный стол и стеллаж со всевозможными припасами. Не было только фурии.
- Млять, куда могла запропаститься эта шльондра?! - вырвалось у меня вслух.
Ладно, вышел из «апартаментов» Мичурина, двинулся вглубь бункера, методично досматривая оставшиеся боксы. Все боксы были пусты. Заглянул даже в шахту водовода, соединяющего бункер с запрудой - никогошеньки. И что меня особенно тревожило - не было не только самой фурии, но и каких бы то ни было следов её пребывания в бункере, что само по себе нонсенс. Природа фурий такова, что заставляет их стремиться к тотальному господству, со временем отнимая всё больше и больше мужского личного пространства.
Обескураженный «отсутствием присутствия» фурии и сознавая, что насос придётся тащить обратно, двинулся к апартаментам Мичурина. Заночую в бункере, а утром двину в обратный путь.
Возле «операционного блока» немного задержался, решил расставить, на всякий случай, датчики движения. Едва я включил первый датчик, как у меня в наушниках раздался предупреждающий писк.
- А, хвойда, явилась-таки! Ну, теперь держись! – злорадно прошептал я, предвкушая встречу с фурией. Отключив фонарик, надвинул на глаза очки ночного видения и глянул во мглу бункера.
Но «держаться» пришлось мне, вернее удерживать в нормальном состоянии свой сфинктер - от увиденной мной картины у меня едва не приключилась «медвежья болезнь». Куча гальки и булыжников на моих глазах трансформировалась в трёхметровую каменную бабу. Короткие «целлюлитные» ноги, толстый кендюх, обвислые, чуть ли не до пупка, сиськи, широкое плоское лицо. Эдакий «тмутараканский» каменный истукан или «скифская» каменная баба, только не цельная, а собранная воедино из мелких камней. Я непроизвольно нажал на спусковой крючок. Вокруг меня засвистели пули, рикошетя от каменной бабы. Я прекратил стрельбу, мгновенно осознав всё. Вот она, Микоэла, и понятно, как был ранен Мичурин, он тоже в неё начал стрелять. Баба не осталась равнодушной к моей стрельбе – она с невозмутимым каменным лицом, подобрав с пола увесистый булыжник, запустила им в меня. Еле увернувшись от каменюки, я нырнул в «операционный блок» Мичурина. Забившись за баки и бочки в угол бокса, я вынул из разгрузки «выстрел», дослал его в подствольник автомата. Видно придется принять свой последний бой тут.
Время шло, баба в проходе бокса не появлялась, а зуммер датчика движения перестал истерически верещать, а лишь мерно попискивал. Выбравшись из угла, я подкрался к выходу из бокса и осторожно выглянул в туннель. Каменная баба, как Будда, сидела на земле в позе лотоса, в руках у неё было два увесистых булыжника, которыми она нетерпеливо постукивала. От этого стука на потолке нервно вспыхивали грибы.
Похоже, что нападать на меня, во всяком случае первой Микоэла не собиралась. Тогда чего она ждёт, чего хочет? Решила затрахать мой мозг стуком камней и всполохом грибов?
Вот именно, меня аж прострелило, она хочет достучаться до моего сознания! Это не просто стук, это же морзянка, которая складывается в слово: «НАСОС». Я всё понял, до меня, наконец-то дошло, кто такая Микоэла.
Да, парни, я ошибался с самого начала. Зацепившись за женское имя, Микоэла, я выстроил на нём вроде бы убедительную гипотезу, что это, скорей всего, фурия. В своё оправданье, хочу заметить, что «опыт, сын ошибок трудных» иногда играет с нами такие злые шутки, предлагая, как «Бритва Оккама», вроде бы простое и очевидное объяснение. Да, я вспомнил один из разговоров с Мичуриным. Я его как-то спросил, мол, как он всё успевает, и табак с коноплёй возделывать и грибы в катакомбах выращивать. Он мне тогда ответил, мол, в катакомбах ему помогает Микоэла, агрономша из местных. Тогда я решил, что «из местных» в Зоне может быть только «из фурий», и, припомнив свою первую жену, стал увещевать его и советовать гнать её три шеи. А он в ответ мне только идиотски хихикал. Решив, что у него случился очередной «приход», я сплюнул и ушёл.
Парни, но эта ошибка была не из самых главных. В мою стройную гипотезу о «местных фуриях» никак не укладывался «сломанный насос». И я попросту сбросил его со счетов, как случайный факт, возведя свою гипотезу в ранг теории. Кроме того, я совершенно не обратил внимания на фонетическую странность в женском имени агрономши: не Микаэла, а именно Микоэла».
Практика - мерило истинности любой, пусть даже и самой замечательной, теории. На практике моя теория «фурий» рассыпалась в прах. Кто бы мог подумать, что Мичурин использует в качестве своих грибных огородников плазмодии. Понятное дело, что никто кроме них не разбирается лучше в агротехнике возделывания грибов, ведь они сами питаются их мицелием.
Понятное дело, попав, можно сказать, в тепличные условия, эти лесные бродяжки: мамки, дочки, внучки, воспользовавшись грибницами голландских и светящихся грибов в качестве нейронной сети, смогли воссоединиться, стать одним целым. Эти маленькие кусочки протоплазмы с крошечным самосознанием смогли превратиться, если можно так выразиться, в единый мультипроцессорный суперкомпьютер.
Что? Кто такая тогда «каменная баба»? Как кто? Аватар плазмодиев, «элементаль» или, если хотите, каменный «голем». Это же следует и из её имени: «Мико»- с латыни гриб, а «эл» - сокращение от «элементаль».
Парни, грибы существуют на земле уже более четырёхсот миллионов лет, естественно они всё знают о самой земле и её торсионных полях. Один плазмодий с помощью этих самых полей способен телекинетически переместить разве что песчинку, но объединённая их когорта, я думаю, может и гору свернуть, каменный голем тому подтверждение.
Что? Причём тут насос? Насос – это ключевой элемент во всей этой драме. Мичурин, особо не заботясь о контроле, позволил плазмодиям самим управлять с помощью их аватара подачей на грядки с грибами воды и подкормки. Но бесконтрольность, как часто бывает, приводит к распущенности. Плазмодии, как те наркоманы, плотно подсели на аммиачную селитру. А когда насос сломался, у них началась «ломка», и, как результат, «у Микоэлы сорвало башню».
Вот, парни, погнавшись за «большой деньгой», я не проинтуичил, вляпался в такую скверную историю. Надо было срочно что-то придумывать, чтобы из неё выкрутится. Очевидно, что Микоэла меня из катакомб не выпустит. Она и близко меня к грибным грядкам не допустит - один раз я уже «наступил на грабли», придавив одного из плазмодиев дулом автомата, побьёт каменьями или удавит своими каменными сиськами. А другого выхода из катакомб нет.
Нет, если не считать водовода. Я понял, тельняшка Мичурина была насквозь мокрой не от того, что он свалился в ручей, а от того, что пронырнул двадцатипятиметровый водовод.
Но водовод для меня не выход. Дайвинг не входит в число моих увлечений. И нырял-то я всего один раз в жизни и то с дыхательным аппаратом. Я огляделся, если у Мичурина и была «резиновая кукла» для сексуальных утех, то теперь её тут нет. А без дыхательного аппарата, даже бросив всю амуницию и оружие, мне двадцать пять метров никак не пронырнуть.
А время идёт. Микоэла пока не нападает, но вечно это длиться не может. Надо включать соображалку, надо что-то делать. Парни, народная мудрость гласит: «Если выставить на кулачки десять дураков против одного мудреца, то дураки, скорей всего, победят». Совершенно мой случай. Скопище наркозависимых мелких полубезумных козявок держит в страхе «венец творения» природы - меня, человека! Вывод – если ты умный, стань сильным. Я ещё раз осмотрел бункер. Вот же оно, аммиачная селитра! Это ведь не только удобрение, но и «нитрат аммония», хотя и разбодяженный мелом для снижения его бризантности. Имеется и топливо для дизель-генератора - это всё, что надо для создания АСДТ-взрывчатки. А бризантность можно попытаться повысить, только на это нужно время. Пора вступать в переговоры с Микоэлой.
Вынул из разгрузки нож, рукояткой ножа об металлический косяк входа в бокс отстучал: «Что тебе от меня надо, Микоэла?»
Каменная баба перестала стучать, наступила оглушающая тишина. Однако подтормаживает что-то плазмодиевый «суперкомпьютер». Впрочем, понятно - плохая «периферия», электрохимические реакции грибницы оставляют желать лучшего.
- Почини насос, Бабай, - отстучала в ответ каменная баба.
О, как?! По поводу «периферии» я видимо ошибался, Микоэла просто анализировала, просчитывала, кто из друзей и знакомых Мичурина мог знать её имя. И надо же, вычислила!
Однако она не знает, что Мичурин заказал, а я принёс новый электронасос, заменить старый на новый – пара пустяков. Знание – сила, это даёт мне некоторое преимущество.
- Не тупи, Бабай, отвечай, - вновь отстучала Микоэла.
Вот же Курва, это я-то туплю?! Это мы ещё «будем посмотреть», кто из нас тупее!
- Это может занять много времени, - отстучал я.
- Начинай, - кратко отстучала Микоэла.
- А что взамен? – задал я вопрос.
- «Раньше сядешь, раньше выйдешь», - ответила Микоэла одой из любимых прибауткой Мичурина, тем самым как бы пообещав мне свободу.
Каменная баба потянула одну из цепей вниз, в боксе запустился дизель-генератор и зажёгся свет. Вот и славненько, теперь под шум дизеля я смогу спокойно и стукать и дрюкать. Отыскал ящик с инструментами и, порывшись в нем, надыбал «драчёвый» напильник. То, что надо! Теперь займёмся бризантностью. Собрав с кухонного стола алюминиевые кружки и плошки, принялся с помощью рашпиля превращать их в опилки. Покончив с посудой Мичурина, отыскал большой таз и двадцатипятилитровый бидон. В тазу из селитры, солярки и алюминиевых опилок сварганил АСДТ-взрывчатую смесь. Заправив ею бидон, запечатал его крышкой. Ну вот, бомба готова. Теперь бы немного передохнуть. Отошел в сторонку, достал сигарету…
- Бабай, я теряю терпение! - отстучала мне Микоэла.
- Ещё пять минут, - зло отстучал я, бросив так и не раскуренную сигарету.
Заменить сгоревший электронасос не составило особого труда. Запустив систему капельного орошения и дав ей немного поработать, отключил.
- В чём дело, Бабай?! – возмутилась Микоэла.
- Надо поговорить, - отстучал я, подтащив бидон к выходу из бункера.
- Говори, - позволила Микоэла.
- Я починил насос, теперь я хочу уйти.
- Уходи, водовод открыт, удерживать и преследовать я тебя не буду, - ответила Микоэла.
- Водовод меня не устраивает, я хочу уйти, как пришел.
- «В этом гостинице я директор», поэтому будет так, как хочу я,- отрезала Микоэла.
- Тогда я хочу тебе кое-что показать, - отстучал я и, высунувшись из бокса, выстрелил из подствольника в каменную бабу. Когда выхлоп от выстрела рассеялся, я снова выглянул из бокса. Микоэла из бесформенной кучи камней неспешно восстанавливалась в каменную бабу.
- Это всё? – спросила Микоэла, когда полностью восстановила свой «голем».
- Нет, не всё, - ответил я, катнув ногой флягу из бокса в туннель, - Взрывчатых веществ в «выстреле» было всего около пятидесяти грамм, но они превратили твою каменную бабу в кучу камней. А в этом бидоне двадцать пять килограмм взрывчатки. Если я взорву его, то твою бабу вынесет из бункера нахрен. Но при этом булыжники вспашут грибные грядки до бетона, порвут все грибницы. Ты не скоро сможешь восстановиться, если восстановишься вообще. А я свободно смогу уйти так, как пришел.
- Почему не взрываешь? - после минутного молчания спросила Микоэла.
- Я сказал «свободно смогу уйти», а не «спокойно смогу уйти». Если ты всё же восстановишься, то в твоем лице и в лице твоих близких и дальних сородичей, грибов я заполучу смертельных врагов в Зоне. Я предлагаю составить «меморандум, пакт о взаимном ненападении», после чего твоя баба сможет забрать бидон с взрывчаткой и утопить его в шахте водовода, а я тем временем смогу беспрепятственно покинуть катакомбы.
- Предлагай текст меморандума, - немного подумав, согласилась Микоэла.
Парни, непростое это дело – меморандумы составлять, бомбу собрать легче, чесслово. На выработку текста меморандума у нас ушло порядка пяти часов. Я взял на себя обязательства не употреблять грибов в явном виде, то есть солёных, маринованных, жареных и прочих. Правда, я выторговал исключение для пивных и кулинарных дрожжей, и всех произведённых на них продуктах, и «благородных» плесеней в сырах Рокфор и им подобных. Микоэла в свою очередь гарантировала, что она и все её родственники не будут причинять мне вред. С тех пор, парни, я не ем грибов, даже под водочку (я их и до этого не ел, уж больно в них много накапливается тяжёлых металлов). А Микоэла, надо отдать ей должное, со своей стороны неукоснительно выполняет взятые на себя обязательства. Не знаю, как уж она договаривалась со своими сородичами, но и цветной лишай и грибок стопы у меня прошли сами собой.
Вот, парни, немного смекалки и обыденные вещи: кулёк удобрений, канистра солярки и пара-тройка алюминиевых кружек, смогли превратиться в решающий аргумент в критической ситуации.
Что? Мичурин поправился. Вернувшись в катакомбы, Микоэлу он простил. Кому, как не ему, понимать, что такое «ломка». А я, бывая в районе Агропрома, завсегда захожу к ним в гости. Ну, там партийку в шахматы сыграть или «пульку» расписать. В шахматы Микоэла играет отлично, на уровне гроссмейстера. И в карты она играет неплохо, но блефовать не умеет. Ну нет у неё куража. И то, право: ни рыба, ни мясо – растение всё же.
Самообладание
Ну что, парни? Что вам ещё рассказать? Что? Чем закончилась история с душой «доктора Менгеле»? Ах, да, я тогда не дорассказал. Напомните, на чём я остановился? Вышел я из себя, догнал дух и порвал его на тряпки? Угу, ясно. Ну что ж, слухайте дальше.
Парни, для сталкера всегда очень важно сохранять выдержку и самообладание. Да, признаю, я тогда в гневе не сдержался и вышел из себя. Догнал я, значит, эту мелкую злобную «душонку», порвал её в клочки и развеял по ветру.
Стою я, значит, наблюдаю, как разлетаются клочки по закоулочкам. Думаю, вряд ли они теперь снова вместе соберутся. А потом вдруг: «А какого, собственно, хрена я тут стою? Надо же возвращаться к своему трупу, надо срочно, как в прошлый раз, приступать к его реанимации».
Я бросился обратно к бункеру. Выдернув из колеса кремальеры металлический штырь, я, не открывая люка, прямо так шагнул в бункер. Моего трупа у люка не было.
- Твою мать, развелось же тварей, охочих до чужого добра! Всего-то на минуточку оставил своё тело, и на тебе - спиз#или! – вырвалось у меня.
Так, не стоит с досады колотиться головой об стену, это бесполезно, да и вряд ли это у меня сейчас получится, но и падать духом тоже не стоит. Надо быстрей соображать. Итак, что мы имеем? Люк бункера был заблокирован «доктором Менгеле» с той стороны, так что монстры Зоны ни при чём, утащить мой труп на завтрак они не могли. Значит, труп где-то ещё здесь. Получается что дух «доктора Менгеле» - не единственный призрак в бункере. Блин, не бункер, а вертеп вороватых полтергейстов какой-то! Ну нет, своё бренное тело на поруганье я никому не отдам.
Я кинулся вдоль бункера, заглядывая в каждую лабораторию, и буквально в четвертой от входа увидел его. «Труп» преспокойно сидел на ящике и ел с ножа мою тушёнку.
- Попался, ворюга! – зло выпалил я, перекрывая собой выход из лаборатории. Моё тело равнодушно глянуло в мою сторону и продолжило уминать тушёнку.
И действительно, что ему волноваться, что я ему могу сделать. Я лихорадочно стал вспоминать всё, что мне было известно об экзорцизме, то есть об изгнании злых духов. Святая вода, распятие, божье слово. Ничего этого у меня нет, даже слов, один мат на уме. К подлянкам с электричеством в духе «доктора Менгеле» прибегать не хотелось. Надо попытаться запугать беса, чтобы он сам вышел из тела, а уж тогда посмотрим у кого сила духа больше.
Подошел вплотную к своему телу. Сел на корточки и, уперев руки в колени, сурово так, исподлобья, смотрю себе в глаза. Дух нисколько не испугался, моё тело равнодушно продолжало есть, лицо непроницаемое, взгляд отрешенный. Матёрый, видать, дух попался.
- Алё, гараж? Ты меня слышишь? Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, если ты сейчас же не освободишь мне моё место, - сказал я, постучав призрачной костяшкой указательного пальца по черепу тела.
- Да пошел ты в жопу, ничего ты мне не сделаешь, - ответило тело, отмахнувшись от моей руки.
Я опешил от такого ответа. Нет, не способ моего входа в моё же тело меня смутил. По наглой манере разговора я понял, кто там внутри. Там никого нет. Вернее, там осталось моё подсознанье, мой «задний ум», моё «второе я». Ну конечно же, я вышел неправильно. Я ментально, в сердцах, покинул своё тело, когда то было живо. В результате оно целиком досталось моему «заднему уму».
Между тем, моё тело отложило банку с тушёнкой на ящик, достало фляжку и, свинтив крышку, приложилось к горлышку.
- Прекрати жрать самогонку, когда Я с тобой разговариваю! - заорал я, - А ну подвинься, свинья, дай войти.
Я поднялся и сосредоточием воли двинул по его руке, выбил фляжку. Она упала на бетон и самогонка из неё стала выливаться на пол.
Моё тело вскочило, проскочив меня, бросилось к фляжке и подхватило её с пола. Покачав фляжку возле уха, оно зло уставилось на меня.
- Ах, так? Ну всё, ты меня достал! Я столько лет тебя терпел. Но теперь баста, духу твоего больше не будет в моём теле! - зло процедило оно.
- Че-во, в твоём теле? Мозгляк, ты всего лишь мой «задний ум». Ты в моём теле без меня и сутки в Зоне не протянешь. Без меня ты просто безмозглый зомби.
- Сам дурак. Был бы умным, не стал бы неприкаянным духом, - допив остатки самогонки, ответило тело и, вернувшись на ящик, снова взялось за тушёнку.
Спинномозговой захребетник, ишь как раздухарился. Впрочем, это я сам виноват, распустил своё «второе я» дальше некуда. Позволял иметь своё мнение, высказывать его и даже спорить с собой. Понимал же, что он шизофреник, но полагал, что это даже удобно – всегда есть с кем потреньдеть. А теперь что делать? Может, треснуть его по башке чем-нибудь тяжёлым? Нет, это не выход. Ведь это оно отвечает за инстинкты: дыхание, питание, мочеудержание и прочие мелочи. Если его вырубить, то мне самому придётся всем этим заниматься. И будет, как в том анекдоте: ёжик в тумане забыл, как дышать, и помер.
А, может быть, не надо было мне с самого начала на него так наседать, может, надо было как-то помягче, душевнее, что ли?
- Дружище, послушай, - сказал я ласково, снова усевшись на корточки перед своим телом, и предложил: - Давай решим это дело миром.
- И действительно, друзья, ну зачем вам ссориться, давайте мириться. И заживём по-старому, - сказало мое тело.
А это ещё кто? Ах, да, я совсем о ней забыл – моя совесть!
- По-старому, говоришь? Снова: «Он начальник - я дурак»?! Нет уж, накось выкуси! Либо заткнись, либо выметайся вслед за ним, проживу и без тебя, - подытожило моё тело.
Совесть не вышла, правда, в голос она больше не высказывалась, но продолжала тихо бухтеть про себя. Вот и хорошо, хоть какая-то от неё польза, пусть теперь гложет изнутри его.
Ну и что теперь делать? Не на коленях же мне его умолять. Придушить что ли немного, чтобы стал сговорчивей? Нет, его надо проучить, пусть попробует пожить на моём месте, а я со стороны посмеюсь.
Я отошел в дальний угол лаборатории и уселся на ящик. Моё тело достало из разгрузки запасные обоймы и стало набивать их патронами. Ладно, это и дурак смог бы сделать, посмотрим, что будет дальше.
А дальше, тело поднялось, надело рюкзак, подхватило калаш и двинулось на выход из лаборатории. Куда это оно намылилось? Надеюсь, просто выйти из бункера и отлить. Я встал и поплёлся вслед за телом.
Тело крутануло «баранку» кремальерного замка, распахнуло люк и вышло наружу. Черт, меня как прострелило! Хорошая мысля приходит опосля! У меня ведь был «рычаг» давления на свой «задний ум». Мне самому надо было выйти из бункера, заблокировать штырём «доктора Менгеле» замок и уже с этих позиций вести переговоры с моим «вторым я». Ладно, пусть только оно вернётся, я так и сделаю. Не выходя из бункера, стою, наблюдаю за собственным телом.
Отливом моё тело не ограничилось. На этом оно не успокоилось, обратно в бункер оно не пошло, а направилось к канатной дороге.
- Холера б тебя задушила, ну куда ты попёрся! - крикнул я в сердцах в спину телу. То никак не отреагировало. Дело принимает нешуточный оборот. Допустим, тело, управляемое моим «вторым я», минует все аномалии, избежит встреч с монстрами Зоны или отобьется от них. Но неминуемая встреча его с человеком закончится для меня плачевно – это для меня оно моё тело, а для всех остальных – зомби, котороё «мастдай», однозначно. Я навсегда потеряю своё тело.
Как долго ему осталось жить, теперь зависит от того, какой инстинкт возобладал над моим «вторым я». Если он намылился по бабам, то, возможно, ещё немного поживет. Если в бар за водкой, то только до момента его встречи с долговским патрулём или случайным сталкером.
Я бросился вдогонку за своим телом. Догнав его, я стал его увещевать и, призвав в союзники совесть, совместно совестить. Всё бесполезно, тело упрямо и молча, как на автопилоте, шло вперёд.
Дойдя до канатки, оно уселось в корзину и стало переправляться на другую сторону речушки. Я кинулся к воде и, пройдя по ней «аки посуху», раньше своего тела переправился на другой берег. Пошарив по прибрежным кустам, я отыскал весло. Хватит увещевать, надо действовать. Вытянул весло из кустов. Если только тело двинет в сторону бара, то я двину веслом ему по его пустой башке. Пусть потом будут проблемы с дыханием или даже энурез, но даже такое тело всё же лучше, чем вообще никакого.
К моему облегчению, переправившись, тело пошло в сторону Псовой пади, неширокой, глубокой, иссеченной оврагами и заросшей лесом долине меж холмов, называемых сталкерами холмами «Белеющих костей».
Что, почему холмы так называются? Потому, что множество сталкеров пыталось найти проход через эти холмы к центру Зоны. Так вот, их кости там сейчас и белеются.
В долине много аномалий, богатых артефактами. Но никто из сталкеров, пожалуй, кроме меня, туда не ходит. А всё из-за того, что Псовая падь – это территория слепых псов. Там они плодятся, взрастают и растекаются оттуда по всей Зоне.
Почему я туда свободно хожу, а другие нет? А-а, хороший вопрос. Да потому, что собаки меня обожают, просто боготворят, наверно, пахну я для них как-то по-особенному. Стоит мне только свистнуть в долине, как возле меня собирается целый эскорт из слепых псов, готовых по моему приказу порвать любого. У меня в долине есть даже своя собственная заимка, бревенчатая сараюшка, сложенная мной самолично из валежника.
Итак, парни, я понимаю, что моё тело устремилось на заимку, только не понимаю, зачем? Водки, тем более баб, там нет. Жёлудь вроде ещё не поспел, время ставить брагу и гнать желудёвый самогон не пришло. На кой ляд ему тогда понадобилась заимка? Ни хрена не понимаю, меня стала накрывать злость на мой бывший «задний ум»!
Почувствовав нарастающий гнев, я испугался. Один раз я уже дал волю гневу, в результате остался без физического тела, что само по себе уже не есть хорошо. И уж совсем будет хреново, если разделятся ещё астрально-ментальные составляющие моего «Я». Надо взять себя в руки.
Немного успокоившись, я двинулся вслед за своим телом. Оно шло не спеша, но уверенно, ловко обходя аномалии. Только почему оно постоянно оглядывается, не озирается, а именно оглядывается. Проверяет, иду ли я за ним? Может он подсознательно всё же боится меня совсем потерять? А вот на этом можно попытаться сыграть, надо его пугануть. Пусть идет сам, дойдет – «сапоги дорогу знают», а я пойду к заимке прямиком через аномалии, что они мне теперь.
Так вот, парни, бросился к моей заимке напрямик через холмы, дошел, залёг в кустах, наблюдаю. Через пару часов к заимке, сопровождаемое собаками, вышло моё тело. Озирается, в глазах какой-то осмысленный блеск. Ага, думаю, гад, испугался одиночества. Пусть ещё помучается, из кустов я решил пока не выходить.
Между тем, мое тело, шуганув собак окриками, направилось к ручью, захляло, должно быть, бедное. Однако, не доходя до ручья, оно свернуло к склону холма. Ещё раз, осмотрев окрестности, тело залезло в старую заброшенную собачью нору. Вот я не понял, без меня мой «задний ум» совсем человеческий образ потерял, что ли? Я пребывал в нерешительности: пойти, попытаться вытащить тело из норы, или ещё обождать?
Через несколько томительных секунд ситуация разрешилась сама собой. Моё тело, пятясь, само вылезло из норы, за собой оно вытащило двадцатилитровую алюминиевую канистру.
- Нашлась всё-таки «пропажа»! Однако каков негодяй?! – прошептал я с возмущением.
А дело, парни, было вот в чём. Поздней осенью мне крупно свезло. Решив разжиться соляркой для своего дизель-генератора на заимке, я на кордоне тиснул из кузова военного грузовика канистру. Представляете моё удивление, когда открыв крышку, я обнаружил, что в канистре не соляра, а чистый спирт. Ну, конечно, пригубил чуток. Так вот, помню, что до Псовой пади канистру я дотащил, а как пришел на заимку – уже нет. Утром я обыскал и заимку, и весь свой путь от входа в Псовую падь до заимки – канистры нигде не было. Я не знал, что и думать – сталкеры из-за собак проникнуть и украсть канистру из заимки не могли, а за собаками таких грехов отродясь не водилось.
Так вот, получается, что я-то забыл, а мой «задний ум» помнил, приныкал канистрочку, а мне даже полусловом не обмолвился. Теперь стало понятно, почему я, заходя на заимку, неделями беспробудно в ней гостил. И ещё эти сны, что я в который раз нахожу канистру, и постоянный сушняк по утрам. Этот мозгляк, мой «задний ум», когда я спал, втихаря принимал на грудь. Вот, значит, когда он почувствовал самостоятельность, когда у него зародилась мысля избавиться от меня. Просто подходящего случая ему раньше не представлялось.
Но, как говорится, не воруй у другого канистру со спиртом, сам ведь можешь упиться. Дождавшись когда мой «задний ум» наклюкался до «положения риз», я легко завладел своим собственным телом.
То ли от спирта в крови, то ли от тепла собственного тела, в душе стала нарастать благодать. Какое это прекрасное чувство - чувство самообладания!
Вот, парни, такая со мной убийственная история приключилась. Посему, всегда помните, что для сталкера, кроме трезвого ума, всегда важны ещё сила духа, находчивость, ну и самообладание, разумеется.
Игры разума (Серенький козлик)
Вот, парни, приключился однажды со мной престранный, я бы даже сказал фольклорно-мистический случай. Было это, как сейчас помню, в последних числах июля. Лето в тот год выдалось жарким, а июль особенно. Шёл я тогда из глубины Зоны на Кордон мимо Рыжего леса.
- «А не заскочить ли нам к Леснику на часок? Глоток клюквенного кваса из запотевшей крынки только что с ледничка – это именно то, что и доктора прописали бы страждущему путнику в такой душный полдень», - предложил мой внутренний голос, мой задний ум тли моё второе.
- Хм, доктора, говоришь, прописали бы? Сомневаюсь я однако… Но на часок-то, я думаю, заскочить можно, - глянув на палящее солнце, вслух нехотя согласился я.
Лесник, весьма обрадованный моему приходу, на радостях предложил выпить не только клюквенного квасу, но и чего-нибудь покрепче. А что, думаю, немного выпить-то можно. Но, как говорится «Если пить с умом, то ум отрубается первым».
Парни, никогда в Зоне не поминайте докторов всуе, может и аукнуться. Короче, квасили мыс Лесником почитай до полуночи, до тех пор, пока оба не уклюкались до «положения риз». А утром мне доктор и понадобился. Проснулся я с головной болью, ячменём на глазу и недомоганием в членах. Мало того, всякая чертовщина из кошмарных снов стала мерещиться и наяву.
Согнав мелких наглых чертей со стола и наплевав на них (в прямом и переносном смысле), стал рыться у себя в аптечке. Таблеток от головы не нашёл, пришлось будить Лесника.
Лесник, как «доктор», в целом проявил себя неплохо. С моей головной болью он быстро справился, поправив её самогоном - в голове прояснело, а черти до поры до времени попрятались по тёмным углам. И с ячменём, в общем-то, тоже: свернув пальцы на руке в фигу и плюнув на неё, он сунул фигу мне в глаз. Я ничего не имел против, моя бабка, царствие ей небесное, завсегда всем близким так ячмень лечила. Правда, она, прежде чем на фигу плюнуть, нашёптывала в неё всяких знахарских заклятий. Но, да ладно, может быть, Лесник их в уме нашептал, у каждого знахаря своя метода, главное, чтобы помогло.
А вот с недомоганием Леснику справиться не удалось, так как оно, недомогание, стало перемежаться с ознобом, когда зубы отбивают чечётку, и всего трясёт вплоть до судорог, и сильным жаром, сопровождающимся галлюцинациями и потерей сознания. Стало ясно, никакая это не «белочка», как я грешным делом решил вначале, а очередной рецидив болотной лихорадки, которые периодически со мной случаются раз в несколько лет преимущественно именно в самые жаркие и знойные лета.
Малярию, увы, знахарскими заговорами не проймёшь, нужны соответствующие медикаментозные средства. Перебрал свою аптечку, нашел только один блистер «хингамина» всего с двумя таблетками. Сразу обе глотать не стал – одну приберёг на «крайний случай». У Лесника дела с «аптечкой» были и того хуже, окромя желудёвого самогона, нашлись только шалфей с ромашкой и дубовая кора.
Надо было что-то решать, малярия просто так не отступит, приступы лихорадки далее будут следовать регулярно через день друг за другом, и, если ничего не предпринять, то всё закончится учащающимися судорогами и потерями сознания, и, в конечном итоге, комой и смертью. В кратчайшие сроки надо добраться до ближайшей сталкерской стоянки, на которой можно было бы разжиться подходящими лекарствами. Ближе всего к лесничеству был Рыбацкий хутор, принадлежащий Тамплиерам, но это по карте – Рыжий лес от земель Тамплиеров отделяло только Бобровое озеро.
Строго говоря, Бобровое озеро озером не было. Это обширная сеть запруд на некогда мелкой речушке, образованных бобровыми плотинами средь лесистых холмов, которые в результате подтопления превратились в островки. По этим плотинам за световой день можно перебраться поперёк Бобрового озера, при определённом везении, разумеется. Решил рискнуть, спозаранку следующего дня двинул в сторону Рыбацкого хутора.
Не повезло. Я проплутал по дамбам и островкам весь день, а вечером меня накрыл очередной приступ. Голова кружилась, поднялась температура. Оперевшись одной рукой о ствол дерева, другой стянул с плеча «калаш» и повесил его на сук. Скинув рюкзак на землю, прислонился спиной к стволу дерева. Ноги тряслись, я медленно сполз по стволу на землю, вытянув ноги перед собой. Голова тяжёлая, перед глазами всё плывет, липкий пот заливает глаза. Скинув каску, ладонью стер пот с лица.
Наверное, я на некоторое время отключился. Очнулся от ощущения, что на меня кто-то смотрит – особенность у меня такая есть, ощущаю чужие взгляды, даже когда смотрят мне в спину, а тут чувствую, смотрят прямо в лицо. Открыл глаза, так и есть – на меня в упор пялился старый облезлый козёл!
Невероятно, но факт, на меня, не мигая, смотрел именно козёл. Вытянутая козья морда, обрамлённая клочковатой серой шерстью, на голове внушительного размера изогнутые рога, крупные желтые глаза с горизонтальными щелевидными зрачками, тонкие губы, с застрявшей травиной в зубах, в кривой ухмылке, на подбородке редкая седая бородка.
Ухмылка козла мне не понравилась, уж не замыслила ли эта рогатая скотина меня боднуть? Я, стараясь не делать резких движений, стал нашаривать рядом с собой свою каску.
- Жил был у бабушки серенький козлик… Вот как, вот как, серенький козлик… Бабушка козлика очень любила… Бабушка козлика бражкой поила… - заговаривая зубы козлу, начал я декламировать вслух строчки из одной детской песенки.
- Бэ-э-э-э-э, - нагло прервав меня, нарочито громко проблеял козёл.
- Получи, козлина! – воскликнул я и, ухватив наконец каску за край, метнул её прямо в лоб козлу. Мне казалось, что с дистанции в полтора метра промахнуться я не мог, однако, либо я был слишком слаб и заторможен, либо козёл был не такой уж и старый, ловко стрыбанув в сторону, он увернулся от каски и скрылся в кустах.
Выдернутый из ножен, сразу же после метания каски, нож, повертев в руках, закрепил на разгрузке, пусть будет под рукой наготове.
Время шло и шло, а козёл не возвращался. В голову начали лезть разные глупые мысли.
- А был ли козлик?– неожиданно для себя, озвучил я одну из них вслух.
- «Глупые мысли приходят в голову абсолютно ко всем людям, только мудрые их не высказывают вслух. Подумай над этим», - сумничал мой задний ум.
- Умолкни, «мудрила страшный», чего тут думать?! - отмахнулся я от него.
Действительно, после чернобыльской катастрофы и эвакуации населения в Зоне отчуждения осталось некоторое количество брошенных домашних животных, в том числе и коз. Но от тех коз, в отличие от свиней, волки и одичавшие собаки давно оставили только рожки да ножки. Домашние свиньи – те другое дело, одичали настолько, что стали всеядными, их и волки стали побаиваться. Предполагать же, что и козлы смогли адаптироваться к новой агрессивной среде обитания, было бы глупо. Козёл-мутант – это же смешно! Как там, у Высоцкого, про озверевшего «козла отпущения»: «А козёл себе всё скакал козлом, но пошаливать он стал втихомолочку. Он как-то бороду завязал узлом, из кустов назвал волка сволочью». Нет, тут явно не тот случай! Тогда остается одно из двух, либо поблизости есть человеческое жильё, что посередь Зоны маловероятно, либо, и скорей всего, меня накрыла очередная волна галлюцинаций - этот козёл-мутант настолько же реален, насколько и те давешние черти. А это значит, что наступил тот самый «крайний случай». Я достал из разгрузки блистер «хингамина» и, проглотив последнюю таблетку, запрокинув голову, запил её водой из фляжки.
Опустив фляжку, я нервно икнул. Таблетка, понятное дело, подействует не сразу, галлюцинации продолжаются. Напротив меня, на том самом месте, где давеча стоял козёл, рассматривая меня, на корточках сидел сухопарый старичок. Я и сам-то не молод, а этот старик годился мне, по крайней мере, в отцы, а то и в деды. Обличьем он смахивал на того самого козла: такое же вытянутое лицо, глаза с желтизной, опять же травинка в зубах, губы в кривой ухмылке, такая же жидкая седая бородёнка. Правда, глаза у него были человечьи, и рогов у него не было. Выглядел старик более чем экзотично. Непокрытая плешивая голова с пучками пегих волос на висках и за ушами. Иссечённое морщинами лицо с обветренной и испечённой солнцем кожей цвета морёного дуба. Худые как палки руки с заскорузлыми пальцами. Безрукавка из козьей шкуры на голое тело. Драные «шорты» из обрезанных армейских штанов цвета хаки подпоясанные лыком. Ноги обуты в онучи и лапти. Размер стопы небольшой, мои «берцы» старику явно не подойдут – автоматически отметил я, закончив беглый осмотр.
- «Батюшки светы, козёл-оборотень! Господи, спаси и сохрани!», – мысленно перекрестившись, испуганно воскликнуло моё второё я.
- «Не верзи дурниц, никого тут нет! Это всего лишь «игры разума», мало ли, что в лихорадочном бреду может привидеться!» – резко одёрнул я его про себя.
- Мил человек, ответь, будь ласков, кто ты и откель тут взялси? – поинтересовался скрипучим старческим голосом тот, которого «тут нет».
Значится, всё-таки, есть! Оборотень, не оборотень, а ответить придётся, причём максимально вежливо.
- Отец, я это… Проходил я тут мимо... Кличут меня Бабаем. Я хотел по бобровым плотинам из Рыжего леса добраться до Рыбацкого хутора, что на той стороне озера, но, видать, заплутал. Хожу тут кругами с острова на остров. Простите, не знаю, как к вам обращаться, не подскажете ли, как мне отсюда добраться до Рыбацкого хутора?
- Проходимец, значится. Ага, - сказал старик задумчиво и, не дав мне опротестовать недоразумение, продолжил: - А меня тут Лешим кличут. Подсказать, как выбраться? Подскажу, отчего не подсказать. Но, не замочив чаботей, с этого острова на ту сторону не попасть. Надать с восточной косы перейти вброд на соседний остров (там в самом глыбоком месте тебе по пояс будет), а затем уже идтить по плотинам на север. Токмо, милок, нынче ты не ходок – вона как тебя лихоманка крутить. Пойдём лучше до хаты, отлежаться тебе надо денёк-другой, отваров из травок попить.
- «Знаю я эти травки, небось опять шалфей с ромашкой. Пользы от тех отваров, как мёртвецу от припарок. А вот отлежаться, безусловно, надо и лучше всего в хате – впереди ночь», - нашептало мне «на ухо» моё второе я.
- Отлежаться бы надо, - согласился я с ним вслух.
- Тады, милок, подымайси, а я тебе подмогну, - предложил Леший.
При помощи Лешего, кряхтя и постанывая, я поднялся. Тщедушный с виду старик на поверку оказался очень жилистым и сильным. Взвалив мою левую руку себе на плечо и обхватив правой рукой меня за пояс, он повел меня сквозь лесной кустарник в сторону западной оконечности острова.
-«А как же «калаш» и прочие «хурды», так и бросим их без присмотра?! Нет, я не согласен, давай сейчас же вернёмся, нам без них в Зоне хана!», - неожиданно очнувшись, чуть ли не в голос возопил мой задний ум, когда мы прошли лесочком уже с полкилометра.
Ответить что-либо на этот немой вопль я не успел, так как впереди в просвете между деревьями показалась подсвеченная заходящим солнцем кромка воды, над которой, как бы паря в воздухе, возвышалась бревенчатая изба.
- «Твою ж мать! Куда ты завёл нас, Сусанин, невидно ни зги?! Вернее, наоборот, всё отлично видно. Теперь нам точно хана!» – истерическим шепотом начал мой внутренний голос и, немного помолчав, пояснил: - Сдаётся мне, что мы попали не куда-нибудь, а в сказку, причём в очень нехорошую сказку. Этот старик не просто какой-то там козёл-оборотень, а именно ЛЕШИЙ, а вон и избушка евоной бабы-яги, избушка на курьих ножках».
- Избушка на курьих ножках, - эхом повторил я вслед за ним вслух.
- А что делать, милок? Пришлось раскатать хатку по брёвнышку и собрать её заново на сваях. Весной, в половодье, эти наглые твари, бобры, развивают бурную справу, успевают за пару-тройку недель нарастить свои плотины на метр, а то и на два. Не углядишь, и хату смоет к чёртовой бабушке. Почитай каждую весну приходится рвать их плотины динамитом.
- «Мозгоклюй, Андерсен шизанутый, свихнуться можно от твоей сказочной бредятины! - это я своёму внутреннему голосу: - В каких это таких сказках козлы-оборотни, а, тем паче лешие, плотины динамитом рвут, а? Может, в новых украинских? В старых русских такого точно не было!»
Мой внутренний голос в ответ смолчал, то ли смутился, осознав, что сморозил несусветную глупость, то ли не нашёлся, что сказать, хотя бы, как обычно в таких случаях: - «Сам дурак».
Тем временем мы подошли к избе Лешего. Изба представляла собой хоть и старый, но добротный двухскатный бревенчатый сруб, наподобие деревенской баньки, только раза в полтора-два выше и крупнее и с печной каменной трубой. Изба покоилась на широкой бревенчатой платформе, частично нависающей над водой, возведённой на деревянных сваях высотой никак не менее трёх метров. Как и в банях, изба имела пару узких, как бойницы, окон и довольно низкую досщатую дверь. Сходство с баней добавляла солидная поленница с берёзовыми чурками возле двери. Подумалось, а если добавить к этой избе ещё и парочку пулемётов, то это была бы уже не «баня», а неприступная цитадель. Интересно, как старик сам в избу попадает?
Прислонив меня к дереву, Леший вынул из кустов деревянную лестницу и приставил её к платформе.
- Ну, милок, давай, взбирайси, - указав на лестницу, сказал Леший.
Помнится, мне стоило огромных усилий, чтобы забраться по лестнице на платформу, а дальше провал в памяти. Очнулся я уже в избе. Леший, придерживая мою голову, влил мне в глотку какой-то отвар. Трудно было не очнуться, так как отвар по чрезвычайно горькому вкусу напоминал стрихнин. Закашлявшись и сдерживая рвотные позывы, я сел.
Огляделся. Я сидел на деревянном топчане, застеленным козьими шкурами. Обстановка в избе действительно напоминала жилище бабы-яги из старых мультиков. В простенке возле двери стояла солидная деревянная ступа. Посередине избы стол из струганных досок и пара деревянных табуретов, у противоположной стены каменный очаг и большой кованый сундук, покрытый козьими шкурами и бобровой накидкой. Под потолком развешены пучки и связки различных трав. На стенах вешалки из рогатых козьих черепов и полки с различной утварью. Для полноты картины недоставало только метлы возле ступы.
- «Да, это не баня, а вполне себе жилой пакгауз. Но пулемёты явно не просматриваются. Хотя, леший его знает, может быть, они у него в сундуке», - вставил свое умозаключение мой внутренний голос.
- «Кто о чём, а вшивый о бане! Оставь «лешего» в покое!», - озлился я.
- «А я чё, я ничё, про «лешего» - это я так, к слову», - отозвался тот и умолк.
Однако «стрихнин» подействовал, я почувствовал себя лучше, жар стал спадать. Вместе с улучшением я ощутил приступ голода. Возможно, Леший по моему виду догадался, или знал о побочном эффекте своего «зелья», так или иначе, он пододвинул ногой ко мне табурет, на который поставил миску с лепёшками и нарезкой вяленого мяса «аля Хамон».
- Поешь пока, милок. Я скоро вернусь, - сказал Леший и покинул избу.
Я пододвинул миску поближе, обнюхал и попробовал её содержимое. Лепёшки явно были приготовлены из желудёвой муки, а мясо ни по вкусу, ни по запаху определению не поддавалось.
- «Не ешь, козлёночком станешь»! – взмолился мой внутренний голос.
- Шо, опять! Забодал ты уже меня своими страшными сказками! - окрысился я: - Причём тут козлёночек?
- «Про козлёночка - это я так, метафорически. Не важно, из чего эти лепёшки и мясо, важно, что это «подножный корм» из Зоны», - пояснил свои слова мой внутренний голос.
- Знаю, что не «халяль», - нехотя согласился я с ним: - Но, как говорится: «Голод - не тётка». Придется сегодня «оскоромиться».
- «А я ведь говорил: давай вернёмся, да ты меня не слушал. А в рюкзаке осталась вполне «кошерная» свиная тушёнка», - укорил меня мой внутренний голос.
- Ну, что ты несёшь?! Как может быть свиная тушёнка «кошерной»?!
- «Не цепляйся к словам! Я хотел сказать, что тушёнка произведена совместным украинско-израильским предприятием «Ган» под Санкт-Петербургом, и в ней, однозначно, не будет радионуклидов и солей тяжёлых металлов».
«Угу, это при условии, что свинину на это предприятие поставляют израильские «кибуцы», пищевую жесть – челябинский металлургический завод и только этикетки для банок на «ридной мове» - Украина», - подумал я про себя, вслух же ничего говорить не стал. Мой «задний ум» обиженно молчал. Дело в том, что я, как тот Юлий Цезарь могу делать несколько дел одновременно, например, думать и уплетать лепёшки с мясом.
Покончив с ужином, я сладко потянулся. Меня потянуло в сон. Скинул разгрузку. Расшнуровав ботинки, снял их, вслед за ними снял и носки. Пристроив обувку с носками, чтобы не воняли, подальше, в угол избы у двери, забрался на топчан. Блаженно растянувшись на козьих шкурах, закемарил.
Проснулся я от того что у меня начали мёрзнуть голые ступни ног, попытался укрыть их одной из козьих шкур. Открыл глаза, осмотрелся.
- «Ночь, изба, очаг, аптека. Бессмысленный и тусклый свет», - прокомментировал мой «задний ум» увиденное мной.
И действительно, Леший сидел на табурете у угасающего очага, томил в котелке какой-то отвар, остро пахнущий лекарственными травами. Все понятно – Леший готовит для меня из трав ещё какую-то отраву.
- «Вот я не понял. Ты посмотри в угол, там возле ботинок стоят наши «сидор» и «калаш», - зашептало мне на ухо моё второе я.
Окружающий мир мы с моим «задним умом», можно так сказать, видим одними глазами, но воспринимаем события и факты, зачастую, по-разному. Что ему в данном случае не понятно?
- «Леший, добрая душа, сходил за ними и принёс», - недоумённо ответил ему я про себя.
- «Вот его доброта меня больше всего и смущает. Прикинь сам своим скудным умишком, «некто» нашёл в лесу болезного «незнамо кого» и притащил его к себе в дом. При этом этот «некто» не подумал, что этот «незнамо кто» во здравии может и вправду оказаться прохиндеем и проходимцем или того хуже – последним козлом. Или подумал, но всё равно притащил? Тогда зачем?», - высказался мой «многомудрый» задний ум.
- «За козла ответишь», - мысленно буркнул я, не зная ответов на его вопросы. Немного помолчав, я в свою очередь спросил его:
- «Я так понял, это не всё, тебя ещё что-то беспокоит?»
- «А ты разуй глаза и глянь получше. Не видишь? На рогах козьего черепа возле двери висит наша каска», - обозлился на мою «тупость» мой задний ум.
Я смолчал, как бы спрашивая его, мол, ну и что?
- «А то! Старик про каску, которую ты закинул в кусты, знать не мог, о ней знал только козёл», - со страхом в голосе шёпотом пояснил тот.
Меня стала бить мелкая дрожь, зубы мои стали отбивать чечётку. Било меня, разумеется, не от страха, просто на меня вновь навалился озноб. Я постарался поглубже зарыться под козьи шкуры. Однако «зелье» старика действует, правда, действует оно весьма странным образом – приступы лихорадки ослабли, но ускорились: я ожидал очередной приступ только утром, а никак не ночью.
Старик, заметив мою возню со шкурами, поднялся, забрал со своего сундука бобровое покрывало и, подойдя ко мне, накрыл меня им.
- Потерпи, милок, отвар скоро будет готов, - сказал он.
Вернувшись к очагу, старик подбросил чурок в огонь. Усевшись на табурет и пододвинув к себе корзинку, он стал доставать из неё и чистить ножом какие-то грибы, резать их на части и бросать в котелок. Огонь в очаге разгорелся сильней.
- «Нет, ты видел, ты видел?! Это же не какие-то там грибочки, сморчки и лисички, это же мухоморы! От мухоморов не только мухи дохнут. И, сдаётся мне, готовит леший не отвар, а подливу. Я даже д-догадываюсь, к к-какому мясу», - трясясь и заикаясь то ли ужаса, то ли от лихорадки, прошептал мне на ухо мой внутренний голос.
Ну, всё, у моего заднего ума на фольклорной почве срывает башню. Влепить бы ему оплеуху, чтобы он немного очухался. Впрочем, это нереально и бессмысленно, как там у Шнура: «Если в башне поеб#нь то, что еб#нь, что не еб#нь».
Между тем старик снял с огня котелок и аккуратно слил отвар в глиняную крынку. Потом дотянулся до полки, взял бутылку с мутноватой жидкостью, должно быть самогоном и, вынув деревянную пробку, влил содержимое бутылки в крынку. Наполнив из крынки кружку, он поднес её мне.
- Выпей, милок, полегчает, - сказал старик.
Я хотел отказаться от отвара и пояснить, что у меня с грибами заключён пакт о взаимном непоедании друг друга, но не смог – меня лихорадочно трясло, а челюсти свела судорога. Видя моё плачевное состояние, старик пальцами разжал мои челюсти и стал вливать «грог» мне в рот. Чтобы не захлебнуться, я был вынужден глотать. Гортань и пищевод обожгло терпкое грибное пойло. Вначале по желудку, а потом и по всему телу стало растекаться тепло. Лихорадка стала отступать, озноб прошёл, и я, постепенно расслабившись, сам не заметил как уснул.
Всю ночь я проспал, как младенец, то есть без каких-либо сновидений. На рассвете меня разбудил Леший.
- На-ко, милок, выпей ещё, - сказал он, протягивая мне парящую кружку с давешним отваром.
Оно конечно «пакт» и все такое, но подыхать от лихорадки ради принципа я был не намерен. Я не стал артачиться, сел и сосредоточенно стал цедить по глоточку целебное зелье.
Тем временем Леший открыл свой сундук и достал из него носильные вещи и армейские ботинки, после чего он вынул из сундука и поставил на стол баян.
- «Козе - баян, попу – гармонь, икону – папуасу», - непонятно к чему, прокомментировал увиденное мной мой задний ум.
- «Заткнись, затрахал ты меня уже своим козьим фольклором!», – озлился я.
Леший, скинув свои шорты и козью телогрейку, надел армейские камуфляжные штаны и обул ботинки. На тело он натянул тельняшку без рукавов, а на голову водрузил голубой берет.
- «Заткнись!», - процедил я сквозь зубы, предотвращая новые бредовые эскапады своего заднего ума.
- Праздник у нас нонче, день «войск дяди Васи». Надо пойтить, повидаться с братанами, принять на грудь за дядю Васю, хороший был человек, - подхватив баян, пояснил Леший и с порога избы добавил: - Еда на столе, отвар в крынке, вернусь вечером.
- «Не сходятся», - буркнул мой задний ум, минут через пять после того, как ушёл Леший. Надо же, целых пять минут выдержал без своей трескотни.
- Что не сходится? – спросил я его.
- «Концы с концами не сходятся», - ответил тот.
- В конце-то концов, говори яснее. Какие ещё концы? – переспросил я.
- «Ладно, загибай пальцы. Во-первых. Действительно, сегодня второе августа, день ВДВ. А если верить Лешему на слово, то он был знаком с самим дядей Васей. Значит ему за девяносто лет, а в наших краях ЛЮДИ столько не живут», - выдал он, сделав акцент на слове «люди».
- Допустим, дальше, – согласился я.
- «Во-вторых. Где он собрался встречаться со своими братанами? Фонтаны у нас только в Мёртвом городе, да и те не работают».
- Ладно, фонтаны – это гарный аргумент. Засчитывается, есть ещё? - спросил я.
- «Есть. Может быть, ты не обратил внимание, но метлы ни за порогом, ни у порога не было».
- Всё, всё, досыть. Я понял, к чему ты клонишь. Рассказать? – поинтересовался я.
- «Валяй», - великодушно согласился мой задний ум.
- Итак. Леший долгожитель потому, что он леший, и он же – козёл-оборотень. Эта хата ему не принадлежит, потому что это вообще не хата, а изба. И не просто изба, а изба бабы-яги, которая улетела на метле по каким-то своим бабским делам, например, на встречу с подругами у Лысой горы. Далее, мог ли леший знать дядю Васю? Мог. Дивизия Василия Филипповича Маргелова во время войны Херсон от фашистов освобождала, а леший мог партизанить со своими братанами в тех краях. Теперь по десантной форме, мог ли леший служить в ВДВ? Мог. Он же родом из СССР, в котором все мужики где-то да служили. Без дураков, а леший отнюдь не дурак. А в целом по ситуации, перефразируя Пушкина, можно сказать: «Тут просто жах, тут леший бродит, русалка на ветвях сидит». Правда, русалки на ветвях пока я не заметил, может быть, просто не удержалась, соскользнула в воду. Но, как говорится, если ты не видишь суслика, то это ещё не значит, что его тут нет. Вывод: дёргать надо из этого гиблого места, пока леший со своими братанами и прочими сказочными персонажами не навалились на нас всем кагалом – патрон к «калашу» у нас всего полтора рожка на двоих. Я правильно излагаю твою конфабуляцию, - насмешливо подытожил я.
- «В общем и целом - правильно. Только вот твоё последнее слово мне совсем не понравилось. Конфабуляция, если мне не изменяет память - это расстройство памяти, когда реальнее события прошлого частично или полностью замещаются вымышленными. А моя гипотеза – это экстраполяция событий и фактов настоящего в будущее», - обиженно отозвался мой задний ум.
- Тоя гипотеза не учитывает всех фактов. Ответь мне, например, на такой простой вопрос: А нафига козе баян? – пряча ухмылку, серьёзно спросил я.
- «У меня у самого баян не выходит из головы», - согласился со мной мой задний ум.
- Ладно, подождем, когда выйдет. А я пока выйду «до ветру», - сказал я подымаясь.
- «А, может быть, и не было никакого баяна? Может быть, это всё «игры разума», и тебя просто плющит от мухоморного зелья лешего, а?» - не отставал тот от меня.
- Ловко это у тебя получается! Леший, значится, был, баба-яга (которой, кстати сказать, не было), тоже была, а баяна не было, - усмехнулся я, расстёгивая ширинку.
Мой задний ум не успел ответить, потому что одновременно со звуком струи я услышал сдавленный смех.
-Уп-с, - я убрал свои причиндалы в штаны. Из прибрежных камышей на меня, зажимая себе рот от смеха руками, смотрела полуголая молодая симпатичная девица с распущенными волосами, едва прикрывающими грудь. Полуголая потому, что нижняя её половина скрывалась в воде.
Твою мать, а ведь этот придурок, мой задний ум, пожалуй, прав! Я действительно попал в плохое, заколдованное место! Меня накрыл панический страх. Подорвавшись с места, я вбежал в избу, сгрёб в охапку свои вещи и кинулся прочь из избы.
- Бэ-э-э-э-э, - нагоняя пущего страху, услышал я за спиной, подбегая к восточному мысу острова.
Брод я преодолел на одном дыхании. Оглянулся, козёл, а, может быть, леший, преследовать меня не стал. Выскочив из воды на противоположный берег, я бросился в ивняк. Немного отдышавшись, надел носки и «берцы», нацепил на себя свою разгрузку и поудобнее устроил рюкзак за спиной. Покончив с амуницией, раздосадовано почесал «репу».
- «Что, каску забыл с вешалки прихватить? Леший с ней, с каской! Возвращаться – плохая примета. Давай уже, шевели своими копытами, топай вперед», - раздраженно высказался мой задний ум.
Спорить я с ним не стал. Подхватив с земли сой «калаш», двинулся по бобровым плотинам на север, и где-то уже после обеда вышел к Рыбацкому хутору. Вот так, парни, и закончилась та фольклорная история.
- Что? Действительно ли в Зоне существуют русалки? Парни, я врать не люблю и не буду, нижнюю половину той девахи я не видел. Более того, я допускаю, что и верхнюю половину я не видел тоже. Возможно, что под воздействием мухоморного зелья Лешего она мне просто привиделась, но для себя я зарёкся - Бобровым озером я больше не хожу.
Конец.
P.S. Выражаю искреннюю признательность моему другу и неизменному редактору Некрасову Александру.