Первого декабря – с отставанием от остальных школ, так получилось, но ничего - всех «пятерочников» принимали в октябрята. Оленьку, конечно, в первую очередь. Поскольку отличников всегда посвящали особо торжественно, дело происходило в музее Ленина.
Девочки – ни одного мальчишки на этот раз – стояли, дрожа бантами, понимая важность момента. Слушали речь школьной вожатой. Та говорила, что обычно в таких случаях: каким великим человеком был Ильич, как он любил детей, как он завещал свои заветы и какие именно… Напоследок, войдя в экстаз, молодая и рьяная вожатая, перепутав партию с церковью, понесла отсебятину про то, что октябрята должны изо всех сил стараться, что обязаны не делать ошибок и быть примером беспартийным детям дошкольного возраста, потому что товарищ Ленин – он хоть и умер, но все видит, все знает – и виновных накажет! Банты зашевелились – обсудили вопрос – и поплыли за своими значками.
Официальная часть на этом была завершена и напоследок новообращенных повели на экскурсию по музею. Основной табун октябрят и пионеров прошел в ноябре, и сейчас залы стояли совершенно пустые, если не считать пугливых экскурсоводов, прячущихся в каких-то своих тайных норах.
Оленьке очень все нравилось – и слова вожатой, и гулкие залы с фотографиями Ленина по стенам, и бордовые мраморные лестницы… Когда она еще была маленькая, когда еще в детский сад ходила – как она мечтала стать «октябренкой» и носить возле белого воротничка значок с кудрявым мальчиком Володенькой. Ей сейчас даже не верилось, что ее большая мечта так легко сбылась. Она ходила за экскурсоводом, не отнимая руки от значка с хорошеньким маленьким Лениным.
Их группа уже прошла зал, где было про детство вождя, и двинулась дальше, когда Оленька заметила кое-что. В коротеньком коридорчике между двумя залами стояла белая голова на постаменте. Это опять был – Оленька узнала сама! – маленький Ленин. Рядом стояла еще одна голова, побольше и лысая. Это тоже был Ленин, только когда вырос. Оленька вообще всегда была умненькой девочкой и давно уже знала, что, когда Ленин стал взрослым дяденькой, то он сделался большим директором всего, и ему стало нельзя носить кудри, потому что за ним еще гнались царские ищейки и они могли его узнать в кудрях, такой он стал знаменитый. И потому у него волосы повыпадали все. Это Оленьке никто не рассказал, она сама догадалась! Ей поэтому всегда было жалко взрослого Ленина – и за это она его еще больше любила…
А вот сейчас ей стало его еще жальче, потому что глаза у этой белой головы были как будто неживые совсем, как будто бы дедушка Ленин был слепой совсем, и маленький Володенька – тоже.
Оленька не понимала, почему так. Ведь Ленин не мог быть по-взаправдашнему слепым – иначе как бы он тогда убегал от царских ищеек и как бы он тогда писал книжки в темноте, правильно?
И тут Оленька догадалась: глаза им нарисовать просто забыли! Вон сколько комнат в этом музее, и в каждой комнате – куча мальчиков и дедушек Ленинов, и на портретах, и из камня – попробуй всех запомни! Очень даже запросто могли пропустить, мимо пройти – и не заметить. Или не успели раскрасить, а может краска как раз нужная закончилась…
Ей вспомнилось, как только что вожатая говорила, что октябрята обязательно должны всем помогать. Решительно оглянулась – возле двери в первый зал стоял стул. Кряхтя, она перетащила его к лысой версии вождя – его ей было больше жалко, чем Володеньку, у того хоть волосы на месте - и, вооружившись фломастерами, принялась за дело.
В ход в основном шли черный и синий: вокруг ярко-синих зрачков Оленька навела черный ободок, над верхним и под нижним веками – густые ресницы. Брови сделала соболиные – это был ее коронный номер на уроках рисования, брови ровной дугой выводить. Потом осмотрела издалека – чего-то не хватало – и немножечко совсем подрисовала красным губы.
Ильич с такой отделкой смотрелся другим человеком! Оленька осталась довольна.
Потом она взялась за Ленина-младшего, но закончить свой труд не успела. Как раз на этапе зарисовки радужки ее и застукала следущая группа свеженьких октябрят со своим экскурсоводом и вожатыми.
Оленька сразу их заметила и, не чувствуя за собой никакой вины, а только гордость за оказанную музею посильную помощь, спрыгнула со стула и приготовилась принимать благодарности. А вместо этого ее схватили за шиворот и, как какого-то хулигана, потащили в кабинет к директору музея!
Шум поднялся, конечно, ужасный… Но, в конце-концов, учитывая отсутствие у обвиняемой судимостей и неразумный возраст, обошлось все тем, что Оленькины родители оплатили двух новых гипсовых Лениных для музея, пообещали уделять больше вниманя политическому образованию дочери – и закрыли таким образом тему.
Сама же Оленька так и не поняла тогда, чем она провинилась. Она же хотела как лучше! Может быть, Ленин и правда все видит, но наказали ее несправедливо, и она, Оленька, после этого случая его разлюбила!
……………………………………………………………………………………………………
доработан с помощью Александра Клименка
