На завтрак глотать нейролептик тяжёлый
И с кем-то невидимым тихо-претихо
Шептаться о гениях самосожжённых.
Но здесь так бывает. И память, как ведьма,
Сурьмой мажет мысли о детях и жёнах.
Не зная, кто нынче твой врач-исповедник,
Лежишь на кушетке, треской потрошёной.
И запах больницы. И мысль водостоком
Шумит, прорываясь к планете соседней.
И стыдный диагноз – навечно, жестоко –
Как злой подголосок в ненужной беседе.
Реальностью разум небрежно расколот…
Тут думать не надо, тут лучше побре’дить.
Изящество формул понять не с наскока,
Впитать смехотворность вселенских трагедий.
В глазах обречённость, а губы немые.
Лишь в зеркале настежь распахнуты двери.
А ключ потеряли трехгранный не мы ли?
Конечно, не мы... хотя лучше проверить.
Тут смех и юродство с бедой вперемешку
Рисуют несчастий картины иные.
И кто же решится сказать без насмешки,
Что, в общем, не психи душевнобольные.