Я с детства знал три мёртвых языка,
Отец мой, как известный музыкант,
Играл на свадьбах в клейзмерских тонах.
Гeмару мы учили и танах,
Ходили в хедер, позже - в ешибот,
И Тору изучали каждый год.
От страха я бежал и от войны
И плохо знал язык чужой страны.
Поставили подростком за станок -
Работал тяжело, не чуя ног,
И пол пайка имел учеником,
Шарахался от спрятанных икон
В том доме, где снимал, не мыт и груб,
Кусочек пола в закутном углу.
У флага целовал я бахрому,
И воевал за чуждую страну,
Ранение познал, возвратный тиф,
Нигде родной души не мог найти.
Скитаясь по чужбинным городам,
Учился выживать и голодал,
Женат на шиксе был, ну, а потом
Построил я себе свой первый дом.
Я забывал три мёртвых языка,
Плодил детей, работал и пока
Читал постановленья из статей
И пребывал в духовной пустоте.
За родину я пил и не всегда
Примеривал свой старый лапсердак.
Отчизной был терпим, но не любим -
Не русский, не советский, не раввин...
Имел не очень искренних друзей -
Такая вот крутилась карусель
Когда хотел я бросить всё к чертям,
К своим вернуться мёртвым языкам,
В ОВИРе мне оскалились: ‘Не лезь!’
Потом сразила страшная болезнь.
И вот лежу я в чуждой мне земле,
С надгробием на мёртвом языке -
Нашёл меня в кладбищенской тиши.
Он мёртвым в сей стране принадлежит.
29 июня 2012 г.