- Нет, не может быть!
- Я же говорил, что его здесь видели… а ты не верила.
- Боже, но это невероятно! Неужели он решится? После стольких лет…
- Но мы же ничего не знали о нем. Он со всеми перессорился, ни с кем не желал говорить, сменил номер телефона.
- Да знаю, знаю… И болтали еще, что пил страшно! Месяцами не выходил из дома.
- Да, такую трагедию не многим удается пережить… Значит, он не сдавался, значит, пытался начать все заново. И все в тайне, все один!
- Тише! Они начинают…
Первые аккорды оркестра, приглушенные и ненавязчивые, вплетались в разноголосый шум ресторанного зала. Никто, кроме этой пары за дальним столиком, почти не обращал внимания на происходящее на подиуме. Обычное дело – ресторанный оркестр, субботний вечер, праздная, говорливая публика и звон столовых приборов. Но звуки музыки постепенно ширились, набирали силу, мелодия уже перекрывала нестройный шум, привлекала внимания слушателей, очаровывала… И настал момент, когда тревожащее соло хрипловатого саксофона властно заявило о себе. Все глаза в зале устремились на пожилого музыканта, сделавшего шаг к самому краю сцены. Женщина за столиком вздрогнула, а мужчин замер, забыв о зажженной сигарете в непослушных пальцах. Глаза саксофониста прятались за темными очками, и никто кроме этих двоих не знал, что музыкант был слеп. Но инструмент он держал уверенно и крепко, и тот отзывался на движения быстрых пальцев невероятными звуками, завораживающими и увлекающими за собой в неожиданные, виртуозные импровизации. Когда последний пронзительный звук, взвившись до немыслимых высот, внезапно замер, в зале стояла оглушительная тишина, плотная и словно трепещущая в ожидании. И в следующую секунду вступивший оркестр утонул в шквале восторженный криков «Браво!»…
- Все как прежде! Нет, даже лучше!! – женщина смахнула слезинку, блеснувшую на ресницах.
- Гений… просто гений. Страшно подумать, чего это ему стоило! – мужчина не сводил глаз со сцены.
Оркестр уже начал другую мелодию, а саксофон пока отдыхал в руках присевшего на свой стул музыканта. Его нога четко отбивала постепенно ускоряющийся ритм, а на губах блуждала еле заметная улыбка.
