Не принято в полёте расслабляться.
Такая уж судьба её – летать
И от орбиты никогда не отклоняться.
Так для чего она, уж если и не спит,
Меняет и постели, и наряды? –
Как будто женщина, приличная на вид,
Которой от мужчин одно лишь надо.
Наверно, она спит сама с собой –
Не по любви, не ради интереса.
Быть может, свыше решено, что сон земной
На четверых, как сладкий торт, разрезан.
Вот лето дремлет в мартовских лесах
На раненых подушках потепленья;
И радуг тысячи в небесных спят складах
До ливневого главного сраженья.
Вот осень тучная болезненно храпит
В июльском гамаке под сенью сада,
И видит сон, как золото дымит
И дождь промозглый поливает землю ядом.
Вот спит зима ночами ноября
И вяжет лужи изо льда своим дыханьем;
И ели, девицами выстроившись в ряд,
Ждут танца белого, как первого свиданья.
Вот спит беспечно обнажённая весна,
И сам февраль в ночи по ней вздыхает;
И умиляется румяная луна,
Как у печи на варежках снежинки тают.
Разрезан сон, как торт, на четверых.
Но что я праздную и жду кого – не знаю.
О, сколько в жизни позабыл я снов своих!..
Ах, как я нашу Землю понимаю!