Странная (Зарисовки)

Моё первое мнение о ней было «странная». Если, конечно, в одно слово можно уместить весь смысл того, о чём тебе бы хотелось сказать! В первую нашу встречу я вглядывался в черты её лица с недоверием, слишком уж неоднозначное они производили впечатление. Но чем более частыми становились наши встречи, тем быстрее бежало время, а я ловил себя на мысли, что события проходят будто бы мимо, когда её нет рядом. Ведь все мысли о ней, как и она сама, имели удивительную власть над моим разумом.
Я мог проводить часы, всматриваясь в её глаза с синей радужкой и расширенными зрачками, и в эти мгновения я, правда, мало что понимал из того, о чём она говорила. Надо сказать, что темы для разговоров она выбирала неожиданные, никогда не повторяющиеся, и не была при этом особо многословной, часто замолкала, не окончив фразы.  Но больше всего меня поражало то, что оказываясь в одиночестве, я, как никогда ранее, ясно помнил все её слова и интонации, жесты и мимику. Она была наваждением, тенью всего того, что я знал. Удивительное умение уделять внимание мелочам и не отклоняться от заданной темы делали её поистине талантливым оратором. Её голос звучал внутри меня и, резонируя со струнами моей души, отравлял кровь. Слишком быстро и как-то совсем незаметно она стала неотъемлемой частью меня, а сам я стал зеркальным отражением себя прошлого. Я сменил интересы, знакомых, мировоззрение, но этого было недостаточно. Она так и осталась загадкой, пред которой мой ум и опыт оказались бессильными.
Думаю, лишь однажды мне удалось разглядеть уголок её души, настоящий, без прикрас. Случилось это на семнадцатый день нашего знакомства, девятнадцатого ноября, в понедельник. Благодаря ей, я теперь помню не только даты, но и очерёдность событий, так уж случилось, что я сам не заметил, как сантименты перестали мешать конкретизации. Я до сих пор не могу понять, почему именно этот день, ни позже, ни раньше, а именно тогда. Может быть, она, как открытая рана, подвержена влиянию погоды, а может поздняя осень, как нельзя лучше, соответствует ранней зиме её сердца, но я единственный раз увидел отражение души в её глазах. Меня не обрадовало то, что я успел рассмотреть. Слишком много боли скрывалось на задворках её личности, не в силах выйти наружу из-под плотного слоя тьмы, безразличия и гордости. Удивительная картина: солнечная девушка, совсем ещё юная, а глаза мудрые и печальные. Наверное, поэтому она отпускает эту ужасную чёлку, которая спускается ниже уровня ресниц. Но если есть в её лице что-то, способное отвести подозрение от неискренних глаз, то это выразительные губы, которые так захватывающе танцуют, разбивая самые обычные слова на отдельные уникальные звуки.
Весь её образ с первых секунд поражает своей незавершённостью, что будь она картиной или книгой, вы бы предпочли её отложить, чтобы сомнения и мечтания не терзали разум. Но ей повезло родиться человеком удивительным в своей полярности: слишком манящим, чтобы удержаться, слишком разрушительным, чтобы находиться рядом.
Моё первое мнение о ней было «странная». Но лишь когда она покинула меня навсегда, я смог по-настоящему оценить границы и составляющие, скрывающиеся за столь безликим и размытым определением.