Рывком я надел шинель и покинул казарму,
По карманам мелочь мерзла, звеня,
И воем казался свист пуль, что неслись на меня.
Сечи кровавой пыль клубилась над домом,
Мой капитан был ранен штыком под ребра,
Закрывая глаза на миг, чтоб услышать глас,
Калейдоскопом кружились обрывки приказа фраз.
Мне соратник кричал, о том, чтоб не лезть на рожон,
А в крике его я слышал лишь шепота стон,
Который по темени бил молотоотбойником,
Что приказ не исполнить равняется стать покойником.
Мороз бил лицо, нещадно смеясь над нами,
За белым сугробом мои мысли были о матери,
И как сын подрастает - уже не унять сорванца,
Но только в картинах этих ни сынка, ни отца.
Я пропью красную звезду и сдам ордена,
Постараюсь забыть поход по концлагерям,
Но в окопе холодном молюсь сейчас лишь о том,
Чтоб хватило до рубежа сил, и последний патрон.
Ревком приказал, а значит идти надо в ночь-
Прячу слезу в ладонь, и в голенище нож.