Полустанок в начале зимы. Снег еще не засыпал траву, а только закрасил землю. Дома стоят просто на равнине, расчерченной на квадраты огородов и дворов. Сразу за домом пустыня. В доме горит свет. Может быть, там смотрят телевизор. Из двери человек выходит прямо в пустоту. Она здесь так близко, как не бывает ни в городе, ни в деревне. О, какая пустота! Жить здесь и все время ждать, что тоска затопит тебя, уничтожит, превратит в камень или животное. И этот конец твоего человеческого существования так близок и в то же время совершенно недостижим, что это напоминает сон с вечным падением в бездну. Падение длится секунду, но в этой одной секунде бесконечное число мгновений, каждое из которых содержит в себе нечеловеческий ужас, неизмеримо больший по сравнению с предыдущим мелькнувшим мгновением. Бесконечность этого мгновения божественно прекрасна.
Меня здесь нет, такое существование невозможно, и все же я живу на этой печальной равнине, и живу так просто, как всякий.
Вот почему я не живу там, на этом полустанке. Волшебная и зловещая пустота начала зимы входит в меня, когда я смотрю на эти одинокие огни. Грандиозная красота такого небытия здесь, сейчас, во мне, и я не смогу приблизиться к ее земному источнику. Хрестоматийный мерный стук колес. Сейчас мы будем пить чай.