Брошюры вперемешку с больничными листами и многочисленными справками весили не менее килограмма упакованные в аккуратный, белый пакет с большим красным крестом.Я расписался во всех бумагах и поспешил выйти на улицу, от запаха медицинских учереждений, слегка кружилась голова и покручивало живот, в призывах легкого ощущения подступающей тошноты. На выходе меня догнал доктор Альберт Мейсон.
- Рей! Рей подожди, не спеши так.
-Что такое Альберт?Решили потешиться издеваясь над живым мертвецом?- я закурил сигарету, Альберт махнул рукой в попытке забрать ее у меня, но я круто развернувшись и парировав эту атаку, сделал глубокую затяжку.
- Курение тебя погубит!
- Ты хотел сказать погубило,верно?
- Помнишь того джентельмена, который сидел прямо напротив тебя? Это мистер Саймон, он директор оздоровительного центра и он хотел обмолвиться с тобой словечком, его номер написан на брошюре базы отдыха "Саймон'с Исланд."
Рекомендую тебе связаться с ним, мне кажется ему есть что тебе предложить.
- Место на кладбище с видом на больницу? Большое спасибо Альберт.Обойдусь без посмертного заключения в кафельной тюрьме. Всего хорошего.Передавай привет Марте.
- Я махнул рукой и сел в такси гораздо быстрее, чем Альберт успел что-то ответить.
- Гарден Сквер пожалуйста.- таксист молча улыбнулся, затикал счетчик. В машине было тепло, пахло маслом и деревом.Я плотнее вжался в потертую, кожаную седушку, глаза просто слипались. Моргать все тяжелее, как будто, на верхние веки навесили груз, тело обмякло,и я провалился куда-то в глубины своего подсознания.
* * *
- Мистер! Эй Мистер! Сквер Гарден. С вас десять долларов, четырнадцать центов.
Я проснулся не понимая где я нахожусь, в себя меня привел красный крест на помятом пакете. Ублюдки. Спящего пассажира они готовы везти целую вечность, по всем пробкам, или просто стоять на месте, чтобы побольше с него вытряхнуть. Этот правда что-то продешевил. Я кинул ему помятую десятку и молча покинул машину. Вот уж кому-кому, но не мне, теперь бояться того что, меня собьет такси в отместку за то, что я недодал ему четырнадцать центов! Пакет с размаху влетел в уличное мусорное ведро подняв столп пыли, по улице полетели исписанные листы с диагнозами, рентгеновские снимки и цветные листочки с изображением сказочных райских уголков, каждая из которых ярко пестрила обещаниями вылечить все известные болезни. Я поймал одну, но написанное на листовке почему то сейчас вызывало какие-то смешанные ощущения. На ней красивым, размашистым почерком было сказано: Приглашаем вас посетить очаровательные пляжи оздоровительной базы отдыха "Саймонс Исланд" ! У нас вы...
- Пошел к черту Саймон! Пошел к черту вместе со своими пляжами!
Я распахнул шаткую, ветхую дверь в третьесортный кабак, людей сегодня было необычайно много для этого места.
Хотя я кажется ненароком ошибся, назвав их словом люди. Люди, это счастливые семьи, с зеленых, солнечных, центральных улочек. Улыбающиеся, здоровые обеспеченные семьи. В этом месте людей нет. Эта мысль вызвала у меня злорадную улыбку. А ведь именно здесь, начинается очередь на скотобойню, прямиком в онкологический ад. Скоро и вам, маленькая девочка лет двенадцати отроду, с умным видом, без выражения всяких эмоций, вручит вердикт о смертном приговоре, с отсрочкой на пару месяцев, в фирменном белом пакете, с брендовым, красным крестом. Местные пьяницы играющие в покер, да в бильярд на выпивку, подающуюся молниеносно быстрыми, полуголыми девицами. Все они стоят в очереди, разница лишь в том, что каждый торопится в свою, собственную преисподнюю так, словно боится и переживает что, ему там не останется местечка.Несмолкаемый гул, сопровождающийся диким, неистовым смехом и музыкой. Этот бар - моя букмейкерская контора. Здесь, за этими самыми дубовыми столиками, с пару десятков лет назад, я совсем небольшого роста, тощий и весь в веснушках оборванец, каких были сотни тысяч на улицах, принимал незаконные ставки у толстых, богатых, как я поначалу думал мафиози, с охраной и сигарами. Тотализатор с повышенными шансами на выигрыш, только и всего. Его открыл и начал развивать мой дядя, а я закончил. Закончил и закрыл.
Сзади на плечо опустилась рука. Ноздри начал щекотать аромат элитного парфюма, перед глазами пронеслись сероватые колечки дыма от дорогой сигары, заставив меня слегка поморщиться.
- Вместе пойдем Рей, к черту. Два виски со льдом! - он поднял над головой два пальца бармен кивнул, я повернулся к нему:
- Это же Саймон! Зачем ты пришел в такое славное место? В городе кончились рестораны, или ты просто обиделся на то что я послал тебя вместе с пляжами?
-Нет Рей.
-Ты пришел прорекламировать мне свою поликлинику? Можешь оставить меня в покое, я не поеду в твой райский уголок, даже за бесплатно. Стоп! Я понял! Тебя загрызла совесть и ты пришел посострадать мне? Хочешь предложить мне чемодан денег?
-Кое что, более интересное. Я пришел предложить тебе жизнь. Долгую жизнь, или ты себя уже приговорил?
-Ты пришел посмеяться? Это вы меня приговорили, змеи медицинские! Ты случайно ничего не забыл? Ты не забыл что у меня рак? О какой, долгой жизни, ты пришел мне рассказывать?
Во мне, как в вулкане, вскипала обида, готовая вот вот вырваться наружу, как может ему хватать совести издеваться над смертельно больным человеком!
Саймон отхлебнул от стакана, горло обожгло и он закашлялся.
-Тебе наверное будет интересно. - Он кинул тяжелую, бумажную папку на барную стойку.
На пол посыпались синие снимки с изображением черных дырявых легких и прописной подписью: Говард Саймон пятьдесят девять лет,а ниже подпись карандашом,два три месяца. Лечение бессмысленно. Я перевернул снимок в поисках даты.
- Я ни за что не поверю! Господи, да это же было шесть лет назад!
Он достал из папки более свежий снимок годичной давности и улыбнулся.
Бармен запустил для меня стакан виски по стойке, но он пролетел мимо цели, раздался звон бьющегося стекла и короткий девичий крик, облитой моим пойлом официантки. Мои глаза неотрывно искали хоть одно темное пятнышко, на снимке абсолютно здоровых и чистых легких. Я не нашелся что сказать.
Говард допил стакан залпом и поставил его на стойку, подложив под него несколько долларов.
-Твое здоровье Рей! Твое здоровье!
* * *
Ближе к середине ночи, я оказался дома и без всяких сил повалился на кровать, у меня начался сильный приступ кашля, голова кружилась. К горлу подступал ком тошноты, все тело пробило потом. Страшно захотелось позвонить Альберту, но я сдержался, пытаясь просто закрыть глаза и уснуть. Кашель не прекращался, я уже было начал задыхаться. В приступе паники, я попытался встать и схватить телефон. Воздух из комнаты как будто выкачали и я судорожно рухнул на пол снося все на своем пути и теряя сознание.
Резкие, цветные картины смывались в одно блеклое, спектральное пятно, из которого вырисовывались восхитительные, завораживающие и в то же время пугающие сюжеты. Я то и дело открывал глаза, весь в поту и снова задыхаясь как рыба на берегу, трепетно хватая воздух открытым ртом, терял сознание погружаясь в эту сказочную бездну. Я ходил по заброшенным трущобам, чувствуя себя их постоянным жителем, но одновременно, как слепой щенок, то и дело натыкался на тупики. Я видел людей, глаза которых были пусты. Они просто шли на свет, устало прикрывая иссохшими ладонями, серые безликие зрачки, но одновременно с этим, я не мог не заметить ребенка. - Девочку, которая пробиралась сквозь эту толпу. Люди то расходились, то отмахивались и отпрыгивали от нее словно от прокаженной. Они не понимали: Зачем? Зачем, она противится их безмолвному течению? Но она шла, разводила руками бесформенные, людские массы, полные гримас негодования и улыбаясь ,смотрела на меня огромными, зелеными глазами. Во мне она вызвала дикий приступ ужаса, я не в силах был сдвинуться с места, по телу пробежала дрожь, она уже была рядом и коснулась меня ладонью. Все тело будто сковало льдом. А она улыбалась! Теперь люди испуганно бежали от нее, топча друг друга, в их глазах читался тот же страх, что был во мне. Она убрала руку и я как подкошенный, повалился в пыльную землю.
- Тебе еще рано с ними. - Она отвернулась, я вытянул руку пытаясь что-то сказать, кричал ей что-то вслед, но она не слышала. Она просто уходила.
В уши врезалась монотонная мерзкая трель будильника, циферблат показывал пять утра, я подскочил пытаясь понять что происходит, совместно с ним надрывался домашний телефон, да еще и входная дверь сотрясалась от тяжелых, глухих, осыпающих штукатурку с потолка ударов.Оказалось, что задыхаясь ночью мне посчастливилось упасть на кофейный столик и теперь я сидел в мелко дробленной крошке стекла, обильно политой остатками вечернего кофе. Рядом с моим ухом лежал телефон, провод которого обвивал мои ноги подобно змее. Я с размаху ударил по будильнику ладонью и дернул ногой в отчаянной попытке освободиться от телефонных пут. Телефон замолчал, пластиковая трубка отлетела в стену и раскололась надвое. Затем я бегом бросился открывать дверь, наспех накидывая на плечи халат. За дверью кто-то активно ругался самыми нецензурными выражениями, не прекращая при этом стучать ни на секунду. Распахнув дверь я увидел, что в коридоре стоял никто иной, как сам доктор Мейсон, своей бледностью и испуганным внешним видом напоминающий юного кладбищенского сторожа, да и к тому же с целой бригадой врачей.
- Какого черта тебе нужно? Не спится Альберт? - сама обстановка всего этого события, до смерти напуганный доктор и санитарная команда, все указывало на то, что произошло что-то довольно не приятное.
Мне пришлось взять его за рукав и хорошенько тряхнуть, чтобы он пришел в себя.
Альберт вздрогнул и пристально на меня посмотрел:
- Рей как ты?-он внимательно осматривал меня так, что мне стало не по себе.
- Да нормально.А что со мной должно случиться?
- Рей ты звонил мне около часа назад, ты очень долго хрипел в трубку, затем я слышал звук падения и ты перестал хрипеть.Да ты даже дышать перестал!
- Я не мог тебе звонить, я спал!
Доктор был на грани истерики, мне пришлось затащить его в квартиру за плечи и успокаивать парочкой порций крепкого, горячего кофе, налитого в найденные все там же, под прахом моего любимого столика чашки. Он несколько раз еще координально осмотрел меня, прежде чем удалиться. Померил давление и температуру, послушал дыхание, прощупал пульс и наконец убедившись в том что я визуально полностью здоров, собрал свои многочисленные врачебные принадлежности в потертую кожаную сумку.
- Машина от Саймона будет здесь через двадцать минут, тебе бы поторопиться со сборами.
Мы лаконично обменялись рукопожатиями и он вышел из комнаты даже не закрыв дверь. А я до приезда машины, так и сидел на расправленной кровати, пытаясь найти всей этой истории хоть какое-то разумное объяснение.
С водителем мы почти не разговаривали. Я ехал на заднем сиденье, увлеченно наблюдая за тем, как стаи сонных, замученных своей повседневной жизнью людей в промышленных районах, по дороге на свою несменную работу, с завистью провожали нашу машину взглядами, пока мы не скрывались за горизонтом. Наличие на водительском месте человека во фраке, белых перчатках и аккуратной шоферской кепочке, а также тонировка только задних стекол, в совместном сочетании, создавали впечатление того, что в город попала проездом кинозвезда или какой нибудь магнат, которому принадлежит добрая половина здешних дымящих черным, едким выхлопом труб. Дым аккуратно осаждался на асфальт и плечи прохожих тружеников с дипломатами, создавая видимость легкого, приторного и вязкого тумана. Наверное впервые за многие годы проживания в этом городе я заметил, что в промышленной его части нет белого цвета. Все то, что когда-то было белым: натянутые бело-красные навесы булочных старика Ролинза, магазины сладостей Хелло-Китти и их белые автоматы с конфетками, витрины магазинов, все. Абсолютно все, стало серым и блеклым из за ежедневных осадков сажи и строительной пыли. Тоскливое настроение этого маленького, рабочего, как будто отдельно живущего, часового механизма, так вкрадчиво пыталось пробраться в мои мысли, что я поспешил зашторить окно и отвлечься на радио, но новости на местной волне особого удовлетворения не принесли. Через несколько часов, я уже разминал затекшее тело на центральной аллее лечебницы "Саймон'с Исланд."
Место в которое меня привезли, внешне ничего общего с больницей не имело. Зато оно более походило на дворец турецкого шейха. Или на смесь исторического музея Лондона, с пятизвездочным отелем "Хилтон". Да и к тому же располагалось оно, на выступе скалы у самого берега моря. Что не могло не производить особого впечатления. Меня встретил Говард в сопровождении нескольких парней в белых костюмах и секретарши которая буквально не выпускала телефон из рук и не отрывала глаз от экрана.
- Добро пожаловать в "Саймон'с Исланд'с" Рей! Как поездка?- Говард улыбался, а я вынужден был сразу же попросить у него прощения, такого великолепия, я от него не ожидал! Мне сходу решили провести небольшую экскурсию, Говард даже пытался мне что-то рассказать, но все что он произносил, терялось в моей голове и превращалось в невнятные звуки. Я наслаждался. Я действительно наслаждался архитектурой и атмосферой этого, воистину древнего сооружения. Из всего его рассказа, я запомнил только то, что его больница раньше была военным фортом, захваченным в свое время не то французами, не то англичанами. Отсюда собственно и форма окошек в виде полукруглых бойниц и внушительный музей содержащий коллекцию старых винтовок и пушек. Что его парк протяженностью несколько десятков километров, засажен редкими, индийскими пальмами и переполнен бассейнами. Что здесь работают более четырех ста ученых разной направленности и нет ни одной женщины, кроме его секретарши и некой маленькой девочки Лауры, чем он кстати, весьма меня огорчил. Его рассказ уже подходил к концу и когда мы шли по узкому коридору второго этажа к моей комнате, он превратился уже в обычную дружескую беседу:
- Вот так бывает Рей, представляешь? И этот парень еще потом долго мне пытался доказать что это невозможно!
- Что это?- я остановился на месте, посреди коридора на полу лежал большой детский медведь, с гигантским розовым бантом.
- А это Лаура оставила, она всегда раскидывает свои вещи, никак не могу приучить ее к порядку. - Он виновато поднял с пола мишку и отряхнул его.
- Значит она сама тоже где-то здесь. Лаура! Иди поздоровайся с дядей Реем!
Из соседней комнаты не спеша, вышла маленькая девочка в цветастом пышном платье расшитом мелкими красивыми узорами и маленькой детской, словно кукольной, розовой шляпке. Я не смог даже пошевелиться от удивления, да ведь это она снилась мне вчера. Я могу узнать ее из тысячи таких же девочек, хотя бы по цвету глаз. Но на этом моменте я постиг разочарование, она подняла взгляд от пола и я увидел что ее глаза были, светло-песочного цвета. Это конечно не менее удивительно чем ярко-зеленый, но между этими цветами затесалась еще целая гамма красок.Она подошла ко мне почти вплотную и протянула ладошку для рукопожатия.
-Я Лаура.- Я коснулся ее ладони пальцами.
- Очень приятно, а я дядя Р..- В этот момент боль пробила меня с ног до головы, по телу словно прошла электрическая волна, я закричал, но себя я уже не слышал. Мышцы напряглись как струны, земля стремительно уходила из под ног. Я чувствовал как чьи-то руки подхватили меня и понесли вперед, мимо моей комнаты. Уже издалека я отрывками слышал далекий, детский голос звучащий в строгом, приказном тоне: "Мы не должны его потерять! Начинай! Начинай прямо сейчас Говард! Если мы не успеем ты поплатишься за это!
Пришел в себя я в течении последующих минут пятнадцати, как мне показалось. Руки до сих пор сводило в коликах и я все еще не мог пошевелиться, но через несколько секунд, я увидел что намертво привязан широкими ремнями, к потертой грязно-серой кушетке. Кафельные стены вокруг были покрыты мерзкими, зелено-желтыми, водяными разводами и плесенью. Судя по запаху стоящей затхлости это помещение напоминало не операционную, а скорее заброшенный подвал или бункер.
Вокруг меня находилось по меньшей мере с десяток человек в белых халатах, двое из которых сейчас открывали тяжелую, железную, проржавевшую дверь. Но даже среди всего этого смрада я улавливал запах лаванды составляющей отнюдь не дешевую парфюмерную композицию, а вскоре заметил и его обладателя. Не отвлекаясь от маленького столика с препаратами он вскоре первым задал мне вопрос:
- Как ощущения?
- Говард что произошло? Кто эта девочка? И что это за место такое?
- Я первый задал вопрос. Как ощущения? Расскажи мне каково это? Рей каково это соприкоснуться с богом?- голос его был чересчур возбужден и поэтому я не нашелся что ответить а точнее я даже не представлял кто из встретившихся мне сегодня людей вдруг перевелся в такой неземной титул. Вокруг бегали врачи с бумагами и медицинскими инструментами, то и дело выкрикивающие " Пульс в норме.", "Дыхание везикулярное", рядом со столом на котором находился я стремительно пронесся парень в замызганой рубашонке пытаясь на бегу не оступиться об что то разбросанное по полу.
- Доктор Говард! Внутренние органы в стадии восстановления! Это настоящий прорыв!
Во время своей пылкой речи, он настолько сильно махнул кипой своих бумажек, что зацепил одну из простыней, которыми была накрыта моя грудь. Простынь взлетела в воздух, демонстрируя всем присутствующим, черный рисунок в виде двух огромных бобов, размазанных будто маслом по полотнищу. Голоса смолкли и несколько медбратьев принялись скребсти мою грудь маленькими лопатками, собирая с нее черную, вязкую консистенцию в маленькие баночки стоящие на алюминиевом подносе. Больше никто ничего не говорил. Все только удивленно перешептывались. Закончив медбратья спешно покинули помещение, прихватив с собой поднос и увлекая весь остальной персонал за собой. Уже через несколько минут я оказался свободен от пут, а сидящий рядом Говард, дрожащими пальцами впервые на моей памяти, пытался подкурить сигарету.
Наверное с минуту мы сидели молча свесив ноги с операционного стола, я с интересом осматривал помещение. Моя квартира вчерашним утром, явно выглядела идеально прибранной, в сравнении с этим местом. Всюду разбросанные медикаменты и диковинные инструменты наводили на мысль, что такие пациенты как я, не раз посещали уже эту странную комнату. Загадкой для меня осталось лишь наличие на всех не кафельных местах в комнате, включая потолок и столики, мелких карандашных рисунков, чем-то напоминающих пентограммы из журналов про секты. В такой обстановке я ощущал явный дискомфорт, если не назвать это состояние тревожностью. Говард наконец то, первым решился нарушить тишину.
- А знаешь Рей за всю долгую историю моей клиники исцелились только двое. Я и ты.
- А остальные?- Не скрывая удивления, я мотнул головой в сторону кучи разбросанного инструментария, но он лишь отрицательно покачал головой.
-Видишь ли это не столько лечебница, сколько лаборатория для ее изучения.
- Кого ее?
-Лауры, это лаборатория создавалась мною долгие годы, только для того, чтобы хотя бы немного ее понять.-он улыбнулся.
-Ты наверное ничего не понимаешь да?
Говард покопался в нижнем отделе препаратного столика и достал оттуда пачку сигарет.
- Можешь уже закурить, я все сейчас тебе объясню, обещаю через несколько минут тебе все станет предельно ясно.
-Ну что ж просвещай меня.-Я взял в руки сигарету, облокотился на кожаный твердый подголовник и приготовился к судя по всему, удивительнейшему рассказу. А Говард в это время прокашлялся и поправив очки начал свое повествование.
А начал он его довольно издалека. Оказалось, что в шесть лет он был мне почти соседом. Мы жили на одной улице в порту и у нас даже были общие знакомые. В детстве Говард был болезненным ребенком, страдал частыми приступами астмы поэтому гулял редко. Воспитывался он в семье военного, капрала Дейни-Говарда старшего, в собственности которого была даже недвижимость, выданная государством за заслуги, включающая в себя: однокомнатную бетонную коробку с худой крышей и маленький, полуразвалившийся сарай. Он был младшим ребенком в семье, а посему именно он, отвечал за содержание порядка и чистоты в доме. Матери своей он не знал, старший его брат Дейни съехал из отчего дома, на тот момент уже как год назад и уже самостоятельно, обеспечивал свое проживание, работая в супермаркете неподалеку. Практически каждый день Дейни любимый, старший сын, приезжал в гости, прихватив с собой несколько бутылок бренди, под любым предлогом и с любым поводом. Через несколько лет Саймон Дейни-Говард старший умер, оставив Дейни в наследство лачугу и лишив младшего сына, крыши над головой. Брат выдворил его практически сразу и ему ничего не оставалось, кроме как пойти добывать себе малейшие крохи на жизнь самостоятельно. С двенадцати лет Говард младший уже наравне со старшими, вкалывал по десять часов, на одном из угледобывающих заводов, в промышленном районе. Да и к тому же, уже научился курить и сворачивать качественные самокрутки, почему и считался незаменимым членом, каждого состава бурильщиков и шахтеров. В двадцать он стал старшим работником смены, но работал наравне со всеми, хоть и вернулась астматическая отдышка и кашель. К тридцати он все чаще стал болеть, а в тридцать пять, четвертого июля, сидя за телевизором в своей съемной квартире, первый раз прокашлялся с кровью. Через несколько месяцев это произошло на глазах у босса и начальство, наскоро выписало ему путевку в близлежащие районы Тибета, в составе геологической группы, поправить здоровье. Сразу можно упомянуть то, что влажный воздух и горные вершины на пользу ему не пошли. Говард чах как свеча, с каждым днем все быстрее и быстрее. Событие изменившее его жизнь произошло, когда его умирающего, бросили на произвол судьбы, в заброшенном храме на краю деревни, потому что он задерживал всю экспедицию. В ту ночь когда они ушли начался сильный дождь, а к утру он уже не мог пошевелиться, началась лихорадка и вот тогда в его жизнь вмешалась Лаура. Она взяла с него обещание привезти ее в большой мир, где у нее будет семья и принялась его отхаживать. Через несколько дней ему стало легче и вот тогда они двинулись в путь. Сначала он хотел оставить ее в первой же деревне, но когда они туда вошли началось настоящее безумие! Мужчины похватали топоры, а женщины с диким воем, бросали детей и бежали прочь из деревни. Они называли ее "Рахши" что в переводе с местного диалекта означает "чума" . Другие падали перед ней на колени, эти звали ее "Асурой"- "богиней". После этого я не рискнул ее там оставить. И привез ее сюда. На этом его не длинный, но познавательный рассказ подошел к концу, а мое внимание привлекла небольшого размера, резная, деревянная баночка, наполненная черной слизью, пронизанной золотыми нитями.
- Что это такое?- Я мазнул пальцем по внутренней кромке банки. Слизь попавшая на палец высохла оставив только золотые нити, Говард подскочил как обезумевший, схватил банку и прижал ее к себе:
- Это то благодаря чему, ты до сих пор жив, мы с тобой до сих пор живы. Это кровь асуры. Она любезно с тобой поделилась и мне кажется ты должен быть ей благодарен за это. Он посмотрел на часы:
- Боже мой половина четвертого! Мы с тобой немного заболтались, уже пора наверх. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил ,я проведаю тебя вечером.
Он помог мне подняться с кушетки и я нелепо ковыляя после наркоза, пошел вверх по лестнице к своей комнате.
С того момента прошли долгих два месяца, я почти все время проводил в парке или на побережье, часто играл с Лаурой и уже давно забыл, то ощущение которое она вызвала у меня при первой встрече. Я читал ей книги, особенно она любила сказки братьев Гримм и их я перечитывал ей не один десяток раз, а в обмен она рассказывала мне о себе, очень много интересных фактов. Например то, что все что нас окружало принадлежит не Говарду а ей. Или что ее кровь может быть как лекарством так и ядом поэтому всех ей лечить не получится, да и к тому же может вызвать, целый ряд неизвестных побочных эффектов. Что у нее никогда не было семьи. Что она знает все что происходило или произойдет и не раз удивляла меня, когда пересказывала мне вслух мои же мысли. Глаза ее часто меняли оттенок по настроению и это было наверное наиболее удивительным из всего что я видел. А однажды засыпая она назвала меня папой, что оставило в моей памяти несгладимый отпечаток доброты и тепла, но я так же видел, что с ней что-то происходило, что-то было не так, и ни я, ни Говард этого объяснить не могли. На улице холодало, время поздней осени подходило к концу, плавно переходя в зиму. С первым снегом я проснулся на удивление рано. Через плотные жалюзи пробирались первые лучи света, а окно снаружи за ночь практически полностью покрылось инеем. По обыкновению потянувшись, я открыл глаза и увидел сидящую на краю своей кровати Луизу. Она явно была чем-то взволнована, хотя сейчас я и не мог сказать чем. Ее руки дрожали, глаза были заплаканы и растерты, на моем одеяле лежали ключи от машины Говарда.
-Уходи.- Она отвернулась и сейчас была похожа на простую, чем то сильно обиженную девочку.
- Луиза что происходит?
- Так нужно. Просто нужно чтоб ты ушел. Сейчас. Пожалуйста уходи! - Она всхлипывая выбежала из комнаты, прикрывая лицо ладонями. Я наспех оделся и вышел из комнаты, снаружи стояло человек пять санитаров.
- Вы за мной?- спросил я, увидев что их шумный диалог прервался и пять пар настороженных глаз, изучающе впились в меня.
- О нет! Что вы мистер Бредли. Мы здесь только для того, чтобы вам не пришла в голову мысль, покинуть сие чудное заведение так спешно. - длинный, худощавый парень по имени Алан, начальник охраны, улыбался мне во все тридцать два зуба, своей змеинной, притворной улыбкой отчего мне стало немного не по себе.
Я спустился вниз на первый этаж к кабинетам Говарда как выяснилось, у себя не оказалось. Я обыскался его по всему дому, но ни его, ни Луизы я ни в доме, ни в парке не встретил. Алан сказал, что Говард отправился в город ранним утром, на встречу с деловым партнером из Бразилии, поэтому до вечера его можно не ждать. Весь день за мной на расстоянии десяти шагов ходили посменные группы караульных, а я размышлял над тем, как мне поступить. К вечеру наконец решившись сбежать, я зашел в душевую и закрыл дверь на защелку. Не раздеваясь, я включил горячую воду и вылез на карниз через форточку, в надежде спуститься вниз. Дул холодный, морской бриз, окно быстро запотело от горячего пара и покрылось мелкими, предательскими каплями влаги. Стоило мне только поставить обе ноги на подоконник снаружи, как я подобно тяжелому мешку с мукой, тут же соскользнул под окна первого этажа, прямо на клумбу. Окинув взглядом высоту начальной точки своего падения, я начал осознавать, что моя вывернутая нога, не самая дорогая цена которую я мог бы заплатить за свой побег. Негромко выругавшись и оглядевшись по сторонам, я заметил что в окне прямо над моей головой горел свет. Сквозь шторы был отчетливо виден силуэт Говарда, а из открытого окна ясно слышен его суровый голос, смешивающийся со всхлипываниями Луизы.
- Мистер Майерс очень влиятельный бизнесмен из Атланты, немного приболел и попросил меня о помощи, а я не могу отказать старому другу! Неужели ты этого не понимаешь? - раздался громкий шлепок по лицу и детское, беззащитное тельце с глухим стуком упало на пол.
- Говард перестань пожалуйста! - от ненависти и безисходности, я до крови прикусил губу, не зная как мне сейчас поступить. Уже удаляясь к гаражу, я слышал далекие крики Саймона: "Ты понимаешь, что будет если о тебе узнают? Да ты подохнешь на операционном столе, как подопытный кролик! - глухие удары, после этого раздавались все чаще и чаще, я уже порывался повернуть назад и только последние капли благоразумия, удерживали меня на месте. Количества санитаров хватило бы на то, чтобы к примеру захватить провинцию маленькой страны, такой как Марокко или Судан, а связать меня им вообще бы труда не составило. Луиза определенно хотела чтобы я уехал именно сегодня, но зачем? Учитывая ее способности, можно предположить, что мне грозит какая-то опасность, а поэтому не стоит здесь надолго задерживаться. Хотя я ведь сейчас мог за нее заступиться, при мне он вряд ли поднял бы на нее руку. Осыпая рыжую крошку кирпича ногами, я перелез через последний забор ограждающий меня от свободы, с одной лишь надеждой и верой в то, что она точно знает что делает. На парковке меня ожидал приятный сюрприз, все дело было в том, что Луиза принесла мне утром ключ, от самой излюбленной машины Говарда. Красного, спортивного "Шевроле" последнего года выпуска. Растянувшись в приятной улыбке, я недолго простоял снаружи. Удобно расположившись в кожаном кресле, уже через минуту, я на полной скорости летел в город, той извилистой и петляющей дорогой, по которой меня везли сюда, пытаясь как то упорядочить свои дальнейшие действия.
Лучи дальнего света скользили по ограждениям и я лихо пикировал, мимо заборов и поворотов, в узкие, темные улочки, несясь к своей непосредственной цели. До города оставалось километров тридцать, не больше, когда я сворачивая на проселочную дорогу с основной трассы, не без удовольствия вдавил педаль в пол. Машину хорошенько тряхануло на кочке и я с ужасом замер, наблюдая перед собой стремительно приближающуюся, бетонную стену без всяких знаков и указателей. Страх мгновенно ударил в кровь и я не нашел ничего другого, кроме как закрыть лицо руками. Секунда и я впечатался в стекло всей массой своего тела, покрывая салон кровяными каплями вперемешку со стеклянной крошкой. В лицо летели куски красной краске политые маслом, обломки бетона. Перекореженные куски металла впивались со всех сторон куда-то под кожу, лишая возможности даже вдохнуть. Хаотичное движение вокруг остановилось и я не имея больше никаких сил опустил голову на руль. Мир погрузился в тишину.