«И тут, внезапно подняв голову, я увидела, что и он смотрит в мою сторону. Наши взгляды встретились…»
Я перечитывала это предложение в тысячный раз. Боже, каким же бездарным должен быть автор, написавший подобное. «Взгляды встретились». С ума сойти. Встретились и поздоровались, наверное. Они такие, эти взгляды, вечно живут сами по себе, отдельно от их обладателей, и встречаются с кем попало. Одни неприятности от этих встреч. А, ну да, и масса сопливых сюжетов в придачу.
Я раздражённо отшвырнула книгу. Измышления этой сверх романтичной писательницы годились разве что для девочек в подростковом возрасте. Да и, к тому же, эта книга слишком явно напомнила мне о недавних событиях.
Я рассчитывала на то дело. Я горела желанием взяться за расследование. Ха! Как бы не так. Все мои амбициозные мечты разрушил мой же преподаватель. И это его я называла своим любимым учителем! И это благодаря ему я избрала своей специальностью область уголовного права! Все эти аргументы я честно и откровенно привела ему в качестве доводов. Но в ответ на мои излияния, деловитый и строгий доктор Брайтон сказал своё краткое и сухое «нет». Этого матёрого сыщика не так-то просто было разжалобить или переубедить.
Всё началось банально – с убийства. Правда, не совсем обычного. Нам, столичным жителям, по большому счёту, всё равно, что творится в маленьких соседних городках. Если, конечно, в этих неприметных населённых пунктах не обитают наши родные или близкие. Но когда в подобном городке, в какой-то сотне километров от столицы, поочерёдно убивают троих молодых девушек, все разговоры общественности будут касаться этой темы. Разумеется, как только мы с однокурсниками в очередной раз напросились в гости к доктору Брайтону, кто-то из нас снова заговорил о случившимся. Мол, как же так, три убийства, да и девушки примерно одного возраста, и убиты одним способом, да ещё и с особой жестокостью – налицо явная серия.
Я почти не принимала участия в беседе, наблюдая за друзьями. Ох, хитрые! Знают же, что Брайтон – сыщик со стажем, вот и завели разговор, а сами поглядывают на преподавателя: что он скажет? Но Брайтон был ещё хитрее: он внимательно слушал, но ничего не говорил. Когда же студенты разошлись, я намеренно задержалась, и спросила напрямик:
- Доктор, вы что-то знаете по поводу этих убийств?
- Допустим, знаю, - спокойно ответил тот.
- Но ничего не скажете, верно? – догадалась я.
- Верно, - подтвердил он, добавив, - до поры.
Я недоумённо смотрела на него, не понимая.
- Вернусь, вот тогда всё и расскажу. Может быть, даже назову имя убийцы.
- Как?! Вас пригласили расследовать это дело?! И вы молчали?
Битый час я уговаривала его не ехать одному, и взять в помощники хотя бы практиканта. Меня, например. Но Брайтон был упрям и твёрд, как скала. И ещё, как показал опыт, он был всегда прав. Эти его качества меня немало раздражали, но ими невозможно было не восхищаться.
- И помни, я отказываю тебе не потому, что не доверяю, - сказал он напоследок, немного смягчив тон своего холодного голоса. – Это ради тебя самой. Поверь, ты ещё успеешь насмотреться… подобного.
Через некоторое время Брайтон уехал, а вернулся только вчера, одновременно с вестью во всех масс-медиа, что дело раскрыто. Убийца найден.
- И, если бы не одна девушка, никого бы мы не нашли, - говорил доктор, когда я, умирая от любопытства, донимала его расспросами. – В этом деле я допустил страшную ошибку, которая стоила жизни двоим. Да, да, не смотри на меня так, людям свойственно ошибаться. А я разве не человек?
- Нет, доктор, вы – детектив, - заметила я.
- Знаешь, порой надо смотреть на дело не через призму детективного опыта…
- А ставить себя на место преступника?
- Как ты собираешься ставить себя на место маньяка? – удивился Брайтон, усаживаясь, по своему обыкновению, на край стола. – Нет, порой надо смотреть на ситуацию немного наивно, не углубляясь в подробности. И пытаться решить задачу просто, ничего не усложняя. Как… как молодая, неискушённая жизненным опытом, девушка.
Вот представь, каково это: жить себе, припеваючи, в обычной семье, среди любящих родителей, учиться в школе, гулять с друзьями… И в один прекрасный миг понять, что что-то изменилось. Тот же дом, та же семья, та же жизнь, - и всё-таки не та. На самом деле, это состояние потерянности – результат действия гормонов. Все мы рано или поздно через это проходили. Все мы взрослели.
На долю худенькой, белокурой Лизы выпало больше испытаний, чем она того заслужила. Её родители развелись, отец переехал в другой город. Девушка осталась жить с матерью, которая любила её больше, чем могла бы это показать. С тех пор женщина всё чаще повторяла, что её дочь совершенно отбилась от рук: училась из-под палки, перестала общаться с подругами, и совсем не желала слушаться матери, запираясь в своей комнате. Девушка завела дневник, который старательно прятала от всех. Безусловно, это была не самая лучшая идея – довериться чистому листу бумаги, который не может даже воскликнуть: «Да что ты! Надо же!» - в ответ на поток мыслей и невысказанных проблем.
«Отлично! Свершилось! – гласила надпись на первой странице. – Мама всё-таки согласилась выйти замуж за этого урода. А моё мнение кого-то вообще интересует? Конечно, кто я такая, чтобы давать советы маме, я же всего-навсего её дочь. Ей теперь куда дороже слушать своего нового мужа. И теперь этот толстый зануда будет жить с нами, в нашей квартире. И как мне прикажете его называть? Не папой же. Ужасный сегодня день. Я не знаю, как мне дальше быть».
Максимализм – удивительное качество, способное превратить в огромную проблему даже небольшую неприятность. Джим Томпсон был обычным, ничем не примечательным таксистом. Он давно развёлся со своей первой женой, и не имел детей, о чём очень жалел. Прожив долгое время в одиночестве, он наконец встретил женщину, которую очень полюбил – мать Лизы. Он не был тем героем, какого требуют законы мелодрамы, но чувства между двумя немолодыми людьми, пережившие семейные неурядицы, были трогательными и искренними. К тому же, Джим очень хорошо относился к Лизе. Для счастья этого было достаточно.
Но Лизе претило даже само упоминание об отчиме. Она перестала есть на кухне вместе со всеми, чтобы лишний раз не видеть Джима; приходила в ярость, когда он переступал порог её комнаты. Стала меньше бывать дома, приходя так поздно, как это было возможно. И никакие уговоры матери не могли вернуть прежнего уклада жизни, вызывая лишь раздражение. Нет, Лиза любила мать, и вовсе не хотела с ней ссориться. Скандал вспыхивал сам по себе.
- Опять куда-то собралась? – спросила мать, выходя из кухни с полотенцем в руках. На уставшем лице проступили бисеринки пота. Наверное, мать снова весь выходной день простояла у плиты. Всё старается накормить этого…
Лиза обречённо вздохнула, и поставила в угол прихожей упавшие зонты. Минуту назад она тихо выскользнула из своей комнаты, чтобы пойти погулять, но в спешке задела рукой вешалку. С оглушительным грохотом зонты свалились на пол. Если бы не этот шум, мать бы не заметила Лизиного отсутствия.
- Пойду, прогуляюсь.
- Хоть бы поела. Я готовила, старалась. Иди, поешь, потом пойдёшь.
- Нет, мам, спасибо, - девушка торопливо шнуровала спортивные тапочки.
- Ты надолго уходишь?
И вечно ей всё надо знать!
- Не знаю.
- И где ты будешь гулять?
- Мам! – не выдержала Лиза, поднимая голову и откидывая назад растрепавшиеся волосы. – Я что, уже не могу гулять там, где хочу? Пойду туда, куда захочется, какое тебе дело?
Некоторое время мать молчала, Лизе показалось даже, что она обиделась.
- Я не хочу, чтобы ты ходила одна по темноте. Недавно слышала по новостям, что недалеко от нашего района убили девушку. И это не выдумки, Лиза.
Девушка посопела, натягивая куртку.
- Я пойду к однокласснице.
- Может, я попрошу Джима, и он заберёт тебя вечером?
Этого ещё не хватало!
- Нет, не надо, - ответила Лиза, и хлопнула входной дверью.
Нехорошо обманывать родителей, но это во имя их блага. Лиза уже давно перестала общаться с одноклассницами, с тех пор, как летом её подруга нашла себе парня. Она встретила его в спортивном лагере, где оба умирали от скуки, а, вернувшись, превратились в попугаев-неразлучников. Всюду ходят вместе, постоянно шепчутся, и смотрят друг на друга томными взглядами. Лиза смотреть не могла на эти нежности, и ей надоело постоянно слушать из уст подруги, какой же замечательный у той парень. Тем более, что Лизе трудно было считать глуповатого верзилу с ослиным смехом замечательным. С остальными же девочками из класса она никогда не была в близких отношениях.
В последнее время Лизе больше всего нравилось гулять вдоль тихого шоссе, по сторонам которого притаились аккуратные домики, прячущиеся от посторонних глаз за заборами. Если не обращать внимания на пронизывающий ветер, и идти всё время прямо, широкая улица спускается к реке, и небольшому парку со множеством клумб, фонтанчиков и мостиков, пересекающих реку.
С некоторых пор там собиралась большая компания молодых людей, наблюдающих за командой паркурщиков. Несколько парней выделывали умопомрачительные трюки, буквально перелетая через всевозможные препятствия. За ними невозможно было наблюдать без смеси восхищения и ужаса. У этих ребят, наверное, в принципе отсутствовал инстинкт самосохранения, если они могли так бесстрашно, с таким спокойным выражением лица перемахивать через хрупкие мостики, едва касаясь перил, каждую секунду грозя свалиться в воду. Увидев их однажды, Лиза стала приходить сюда едва ли не каждый день. Особенно ей понравился один из парней: высокий, темноволосый, он всегда старался первым взять какое-либо препятствие, и чем сложнее было задание, тем с большим азартом он брался его преодолеть.
Выйдя из дому, Лиза задумалась о чём-то. Может, она думала о матери, может, об отчиме. Может, она думала о девушке, которую, по словам матери, убили не так далеко от их дома. Впрочем, все эти мысли были поверхностными, рассеянными, как рябь на тёмной поверхности реки, к которой в конечном итоге и пришла Лиза.
Поморщившись от зябкого ветра, девушка плотнее запахнула ворот куртки, и подошла ближе к гудящей толпе. Не обращая внимания на зрителей, паркурщики уже начали разминку, и через некоторое время сорвали первые аплодисменты. Лиза хлопала вместе со всеми. Вот было бы здорово ей самой научиться такой акробатике, когда чувствуешь, что на тебя почти не действует сила земного притяжения, и ничто не в силах тебя остановить. Тогда выброс адреналина в кровь перестаёт быть кратковременным явлением, превращаясь в необходимость. Наверное, это как наркотик, - попробовав несколько раз, от этого невозможно отказаться. И можно не бояться ничего…
Лиза хлопала громче всех, когда один из парней, тот самый, с железными нервами, за каких-нибудь полминуты пересёк весь парк, ни разу не ступив ногой на землю. Спрыгнув с последнего фонтана, он обернулся к зрителям, когда Лиза кричала вместе со всеми: «Молодец!». Парень был явно доволен собой, но, взглянув на Лизу несколько раз, улыбнулся ей. На эту простую, мальчишескую улыбку невозможно было не ответить.
«За что мне такое наказание? – писала Лиза тем же вечером, устроившись на кровати с дневником. – Почему у всех могут быть нормальные семьи, а у меня нет? Чем я хуже? Дома хоть не появляйся. Стоило мне войти в прихожую, как меня встретили скандалом, мол, где я шляюсь по ночам. И высказывал мне это Джим! Тоже мне, тихоня. Посмотрели бы вы на него: ноздри раздуваются, глазки блестят…и мама с ним заодно! Он не имеет права указывать мне, что делать, ведь он мне никто. Я так ему и сказала. А мама потом заявила, что он за меня тоже волнуется. Ну и ну, ему что, заняться больше нечем? А, впрочем, какая разница, что он мне говорит. Сегодня был особенный вечер. Ден, кажется, меня заметил. Ден – паркурщик, и, по-моему, он потрясающий. У него такая красивая улыбка…может, я ему понравилась? Нет, никогда в это не поверю. Я не могу понравиться такому, как он. Он такой…такой… он не для меня. Он может встречаться только с такими, как Мила, или Хелен, - высокими красотками с роскошными волосами, постоянно дефилирующих на шпильках, зная, что им вслед оборачивается каждый парень. Они – звёзды, по крайней мере, в моём классе. Вот это настоящие девушки! А я…я обычная».
Лиза настолько привыкла к постоянным прогулкам на свежем воздухе, что теперь сидение дома действовало на её настроение отвратительно. Уже два дня подряд шёл дождь, и, казалось, даже воздух пропитался противной холодной моросью. Лизе едва хватало терпения преодолеть расстояние от дома до школы и обратно, скукожившись под зонтом и уворачиваясь от грязных брызг, которыми машины обдавали зазевавшихся прохожих. Нечего было и думать о том, чтобы находиться на улице дольше получаса. Да и, к тому же, вряд ли кто-то будет заниматься паркуром по такой погоде.
«Всё раздражает», - написала Лиза в дневнике, и задумалась, рассматривая страницу. Добавить было нечего. Разве что написать, как все эти дни она только и делала, что сердилась на непогоду, и скучала по Дену? Лиза понимала, что она не имеет никакого права так скучать по человеку, с которым не знакома – ведь даже его имя она узнала, спросив об этом кого-то из тех ребят, которые наблюдали за паркурщиками. Они-то ей и сказали, что Ден уже давно считается отличным спортсменом, и все знают его как замечательного парня. Слишком много хорошего в одном человеке. Вот бы показаться с ним на людях. На следующий день в школе тут же бы заговорили, как Лизе повезло, - каждая бы мечтала встречаться с таким парнем.
Лиза обхватила себя руками, точно ей было холодно, представив, что её обнимает Ден. Вот бы…
- Лиза! Иди ужинать! Мама зовёт, - внезапно распахнувшаяся дверь комнаты так напугала девушку, что она разжала руки и спрыгнула с кровати. Дневник и ручка разлетелись в разные стороны. Покраснев, Лиза разъярилась.
- Стучать надо, прежде чем войти! – крикнула она в сердцах. – Или вас вежливости никто не учил?
Оторопев от внезапного нападения, Джим застыл на пороге комнаты.
- Прости, я не думал…
- А надо было подумать! – продолжала кипятиться Лиза, поспешно подбирая тетрадь и ручку.
- Что тут у вас такое? – не замедлила подойти и мать. Джим, видимо, хотел что-то сказать, но Лиза его опередила.
- Он уже считает, что имеет право врываться ко мне в комнату без стука! – выпалила девушка.
- Послушай, это вышло случайно, - начал было оправдываться Джим, и мать его поддержала.
- Правда, Лиза, он случайно. Перестань кричать, и идёмте ужинать.
- Ах, даже так? – возмутилась Лиза. Не найдя больше слов, она растолкала Джима и мать, и, вылетев из комнаты, не слушая оклики позади себя, бросилась вон из дому – на спасительную улицу.
Только выбежав из парадного, девушка поняла, что не захватила с собой ни куртку, ни зонт. К счастью, погода изменилась – дождь прекратился, а ветер из пронзительного превратился в лёгкий бриз. Поёжившись от вечерней прохлады, Лиза взъерошила волосы и направилась к детской площадке, подальше от дома. Усевшись на качели, она вытерла непрошеные слёзы. Опять поссорилась с близкими. И опять она сама во всём виновата. По крайней мере, так считает мать. Неужели она больше никогда не будет на стороне своей дочери? И что она нашла в этом Джиме, почему он для неё всегда прав?
Лиза сидела на тихо поскрипывающей качели, пока кончики пальцев и носа не заледенели. Так и простудиться недолго. Пора было идти домой.
Внезапно Лизе показалось, что за ней наблюдают. Повинуясь внезапному чувству, она быстро обернулась, но никого не увидела. Пустые качели были недвижимы, на ветру сиротливо покачивались ветви кустов, окаймлявшие площадку. Под светом фонаря они отбрасывали причудливые тени, но ни одного живого существа, кроме Лизы, на площадке не было. Мысленно отругав себя за фантазёрство, Лиза снова подумала, что ей пора домой, но снова не нашла в себе сил подняться и уйти.
- Бу! – сказал кто-то прямо над ухом девушки, и та от неожиданности едва не свалилась с качели. Обернувшись, она увидела рядом с собой парня. Вот кто наблюдал за ней! Но как ему удалось так тихо к ней подойти, неужели Лиза была настолько погружена в свои мысли?
- А я иду домой, смотрю – сидит такая милая девушка. Дай, думаю, подойду.
Лиза слышала голос парня, но не понимала смысл его слов. Высокий, стройный, в спортивной куртке, темноволосый и голубоглазый. Она бы узнала его из тысячи.
- Привет, Ден, - она едва нашла в себе силы, чтобы произнести хоть что-то.
- А, так ты меня знаешь, - улыбнулся парень. – Я тебя тоже помню. Ты постоянно приходишь смотреть на наши тренировки, верно?
У Лизы перехватило дух, и она смогла лишь кивнуть.
- Только в последнее время я тебя не видел.
- Так ведь…был дождь, - пробормотала Лиза.
- Дождь для нас не помеха, - юноша уселся на другой край качелей. – Во время дождя мы тренируемся на брошенной стройке неподалёку. Знаешь?
Лиза снова кивнула. Конечно, она знала, что на окраине её района находится пустырь, и в конце его – недостроенный многоэтажный дом. Она знала, что там собираются разные компании, но никогда не думала, что эти развалины изберут своим местом паркурщики.
- Если хочешь, приходи.
Лиза почувствовала, что Ден внимательно рассматривает её, и не смогла сдержать внезапно набежавшую краску. Конечно, она придёт! Разумеется, она не будет пропускать ни одной тренировки! Но как сказать об этом парню, который находится так близко, и который так сильно нравится?
- Я обязательно…я приду, - пообещала она, и Ден улыбнулся.
Они некоторое время молча смотрели друг на друга, как вдруг порыв ветра напомнил ей о тёплом доме и горячем чае.
- Уже поздно, мне пора идти, - виновато улыбнулась Лиза, но Ден не обиделся.
- Тебя проводить?
Об этом она и мечтать не смела. По дороге домой она немного пришла в себя, стала больше говорить, и даже смеялась над шутками парня. Когда они подошли к её дому, Лиза безумно сожалела, что им пора расстаться.
- Вот мы и пришли, - сказала она. Ден внимательно посмотрел на дом, и напомнил ей:
- Приходи на тренировки. Я буду ждать.
- Конечно, я же пообещала, - улыбнулась Лиза, и, не сдержавшись, спросила: - Ты так каждую девушку приглашаешь?
- Нет, не каждую, - засмеялся парень. – Пока что ты – первая.
- А…почему?
Ден пожал плечами.
- Ты красивая. Ну, я пошёл. Спокойной ночи!
Сердце девушки билось, словно ошалев. Да и сама она, казалось, готова была сойти с ума. Всего лишь от двух слов, сказанных нужным человеком.
«Он замечательный, - писала Лиза. – Замечательный, потрясающий, невероятный…мне ни с кем не было так легко, как с ним. Он весёлый, и в то же время ничего и никого не боится. Он назвал меня красивой. Меня! Неужели я и правда ему понравилась? Жаль, что у меня не получается сказать ему, как он мне нравится. Когда мы сидели на качелях в тот вечер, я так хотела сказать ему, что я думала о нём всё время, пока его не видела. Он бы принял меня за сумасшедшую, наверно. Ну и пусть. В тот раз у меня не хватило смелости, в этот раз – хватит».
Пора было идти. Спрятав дневник, Лиза ещё раз критически осмотрела своё отражение в зеркале. Минимум макияжа, подходящая одежда, распущенные волосы и, главное, сияющие глаза и румянец удовольствия на щеках. Она красивая.
- Далеко собралась? – поинтересовалась мать, вернувшись с работы как раз в тот момент, когда Лиза уже выходила из дому.
- Мам, я же говорила. Мы идём в кино.
- Мы – это кто? – устало вздохнула женщина, поправляя перед зеркалом белокурые, как у дочери, волосы.
- Мам, я пойду, мне пора уже.
- Только, Лиза, я очень прошу тебя не задерживаться, - сказала мать, удерживая девушку. – Мне совсем не нравится эта ситуация в городе. Хоть паники особой и нет, но эти преступления…
- Какие ещё преступления? – недовольно буркнула Лиза.
- Новости надо чаще смотреть. Вчера убили вторую девушку, и снова недалеко от нашего района.
- Мам, ну а я тут при чём?
- Ты можешь не ходить по вечерам одна, просто для того, чтобы я была за тебя спокойна?
Лиза обречённо вздохнула.
- Ден меня проведёт.
- Ден? – удивилась мать, услышав новое для себя имя. – Кто такой Ден?
Поняв, что она проговорилась, Лиза заторопилась к выходу, ничего не ответив матери.
Ден ждал её у подъезда, что-то пряча за спиной. Сделав короткий вдох, Лиза бросилась к нему, словно проверяя, не снится ли ей всё это. Но нет, Ден был настоящий, в своей неизменной спортивной куртке, и с той же мальчишеской улыбкой. Оказалось, за спиной он прятал небольшой букет, который незамедлительно был вручён девушке.
- Просто, чтобы поднять тебе настроение, - небрежно заметил парень, и, критически осмотрев Лизу с ног до головы, одобрительно заметил: - здорово выглядишь!
Лиза снова едва не удержалась, чтобы не покраснеть, но тут, подняв голову, парень внезапно спросил:
- Если ты живёшь на третьем этаже, то у тебя очень милая мама.
Проследив за его взглядом, Лиза увидела на своём балконе мать, поливавшую цветы. Как бы не так, она ведь ещё утром поливала эти герани! Уж наверняка она решила затопить растения только для того, чтобы нашёлся правдоподобный способ выйти на балкон, и посмотреть на друга любимой дочери.
Но Ден не растерялся, и помахал женщине рукой. И надо же, та в ответ улыбнулась!
- Идём отсюда, - недовольно сказала Лиза, потянув Дена за собой.
Вечером Лиза постаралась не попадаться матери на глаза, чтобы не слышать её мнение о Дене. У неё есть Джим, вот пусть с ним и обсуждает всё, что ей хочется.
Правда, вскоре Лиза заметила, что перестала с таким раздражением относиться к Джиму. Он по-прежнему был ей неприятен, просто она уже не думала об этом так часто, занятая своими мыслями. О Дене, разумеется.
Помимо того, что Лиза была на всех тренировках паркурщиков, они с Деном проводили вместе почти все вечера, просто гуляя по городу и болтая о разном.
- Ты вчера не гуляла, случайно? – спросила как-то Лизу её подруга, та самая, которая прожужжала ей все уши о своём герое из спортивного лагеря.
- Случайно, гуляла, - подтвердила Лиза, не понимая, к чему та клонит.
- Значит, это тебя я видела, целующуюся с каким-то высоким темноволосым красавцем?
Лиза вспыхнула до корней волос. Неужели весь город решил следить за её, Лизиной, жизнью? Да, её подруга была права. Накануне, возвращаясь с очередной прогулки, Лиза случайно поскользнулась на мокрой дорожке, и едва не упала. Ден успел её поймать, - ещё бы, с его-то спортивными навыками, - и, якобы случайно, поцеловал её. Был вечер, и Лиза была уверена, что их не увидит никто из знакомых. Прямо-таки, никто.
Раздосадованная, Лиза рассказала обо всём Дену, встретившись с ним, как обычно, после школы. Но парень лишь рассмеялся.
- Подумаешь, увидела нас твоя подруга. И что с того? Неужели мне нельзя поцеловать свою девушку?
Лиза смешалась от неожиданности. Свою девушку?.. но Ден не дал Лизе подумать об этих словах, подхватив её на руки, и поцеловав.
«Удивляюсь, как это я ещё не сошла с ума от счастья, - ручка лихорадочно скользила по чистой странице блокнота. – Я не злюсь, не сержусь, не грущу. Я всё время нахожусь в какой-то прострации, словно во сне. Только эта реальность лучше сна. Здесь есть Ден.
Как-то раз я читала роман, где героиня – моя ровесница, - влюбилась почти в идеального парня. Доброго, нежного, отзывчивого, и в то же время – сильного и целеустремлённого. Тогда мне показалось это ужасно наивным, потому что такого человека нет и быть не может. Впрочем, так оно и оказалось, - по сюжету тот парень не был человеком. Я чувствовала себя подавлено, потому что была уверена: мне такой красивой любви не видать. Я ошибалась. Теперь у меня есть Ден, и он куда лучше того идеала. Потому что он – мой».
Мы успокаиваемся, когда после долгих испытаний в нашей жизни наступает благодатный период покоя. Мы уверены, что худшее – уже позади, не догадываясь, что чем дольше период затишья, тем яростнее будет буря.
Но кто будет думать о буре в ясный день? Особенно когда последнее осеннее солнышко из последних сил согревает землю, и золотой ковёр листьев на ней. Лиза брела вдоль аллеи, любуясь осенними красками. Время от времени её мечтательный взгляд сменялся тихой улыбкой. Сегодня вечером они должны были пойти с Деном в кафе. А утром он прислал ей потрясающее, нежное сообщение на телефон. Он делает это всё чаще. «Я должен быть уверен, что ты мне не приснилась, - говорил он. – Поэтому для меня так важно сказать тебе «доброе утро». Пусть даже и по телефону». Раньше Лиза мечтала похвастаться перед всеми подругами, какой у неё потрясающий парень. Но то было раньше. Теперь она никому не собиралась рассказывать об их отношениях. Потому что это – их отношения. Или потому, что она сама не понимала, как описать ту тёплую волну, которая поднималась из глубины души и становилась комом в горле, когда она думала о Дене.
Выйдя к широкому проспекту, она едва не сбила с ног мужчину.
- Ой, прости…
Подняв глаза, она увидела знакомые куртку и шарф, маленькие глазки на широком, добродушном лице.
- Привет! – удивился Джим. – А ты что тут делаешь?
- Домой иду, - пожала плечами Лиза.
- И по дороге всех сбиваешь? – засмеялся Джим. Лиза вспомнила, как когда-то (казалось, это было сто лет назад) её раздражал смех Джима. Странно. Ничего в нём не было противного. По крайней мере, сейчас.
- Сбиваю, - улыбнулась в ответ девушка.
- А я за кофе иду, - кивнул Джим на стоящий на тротуаре ярко-красный киоск. – Подвезти тебя домой? Да? Тогда держи ключи, садись в машину. Я сейчас подойду.
Лиза послушно взяла ключи, и, открыв машину, уселась на переднее сидение. В самом деле, почему бы не проехаться домой на машине? Пешком она всегда успеет дойти.
Девушка оглядела салон, обтянутый тусклой серой тканью. Нигде ни пылинки. Джим тщательно следит за своим автомобилем, ведь тот приносит ему неплохие деньги. Приятно, когда, вызвав такси, получаешь опрятную чистую машину и аккуратного водителя.
Лиза никогда особо не задумывалась над своим будущим, но тут представила себя взрослой, замужней женщиной, которую отвозит домой заботливый муж. Она даже может явственно его себе представить… сейчас он попросил посидеть её в машине, а сам на минутку вышел. Она знает, что в ближайшем магазине он купит её любимые розы… или фрейзии. Потому что он такой романтичный, и любит её баловать. А она… она тем временем поставит какой-нибудь диск с красивой музыкой.
Увлекшись, Лиза оглядела переднюю панель в поисках дисков, но не нашла ни одного. Ладно, можно посмотреть и в бардачке. Покопавшись в маленьком ящике, она извлекла на свет диски, и… что это? Помада?
Забыв об игре, Лиза недоумённо смотрела на крошечный тюбик в своей руке. Max Factor. Знаменитая фирма. У матери тоже есть помада их производства.
Лиза осторожно открыла флакон. Помада была не новая, ею явно пользовались. И она была ярко-кораллового цвета. Лиза никогда бы такой не накрасилась. Этот цвет был таким… вызывающим. Лиза перевела взгляд с алого цвета в своих руках на яркую палатку киоска, возле которого Джим рассчитывался с продавцом за кофе. Красная палатка…красная помада… откуда вообще в машине взялась женская помада?
- Ну, что, поехали? – Джим уселся на свой место, и потянулся, чтобы пристегнуться.
- А откуда это у тебя? – спросила Лиза, показав ему помаду. Она не придумала лучшего варианта, чем спросить сразу и напрямик.
Джим уставился на крошечный тюбик в руке девушки, и быстро спросил:
- Где взяла?
Лиза указала на раскрытый бардачок. Лицо Джима враз приобрело лёгкий багровый оттенок, маленькие глазки засверкали. Выхватив из рук Лизы помаду, он кинул её обратно, и захлопнул ящик, прошипев в лицо девушке:
- Тебя не учили, что нехорошо копаться в чужих вещах?
Машина сорвалась с места и понеслась по знакомым улицам. Лиза почувствовала, что отчуждённое любопытство, с которым она смотрела на непонятно откуда взявшуюся помаду, сменяется обидой. Что он себе позволяет, этот Джим? Подумаешь, полезла в бардачок без спроса. Так ведь он сам дал ей ключи от машины, сам предложил подвезти, она не напрашивалась! И вообще…
- Я просто диски искала, - буркнула Лиза. – Музыку хотела послушать.
Джим не ответил, только крепче сжал руль. Однако, уже припарковав машину около дома, обернулся к девушке и сказал без всякой злобы:
- Я не люблю, когда кто-то без спроса трогает мои вещи. А помаду можешь забрать. Это мама у меня в машине оставила. Видно, выронила, когда красилась. А я нашёл, но всё забываю вернуть.
- Понятно, - кивнула Лиза, и выбралась из машины. – Я пошла. Пока!
Ничего ей не было понятно. Наоборот, всё ещё больше запуталось. Лучше бы он сказал, что помаду выронила какая-нибудь пассажирка! В это ещё можно было поверить. Но мать Лизы никогда не пользовалась таким ярким цветом, и Лиза это знала наверняка. Получается, Джим соврал?
Лиза решила подумать об этом потом, когда успокоится, постараться самой разобраться во всём. Но вечером, не выдержав, поделилась своими мыслями с Деном.
- Понимаешь, я не могу рассказать обо всём маме, - говорила Лиза, сжимая в ладошке руку парня, когда тот провожал её домой. – Ладно ещё, если Джим не врёт. Но если он врёт? Она расстроится.
- Даже если и врёт, и твоя мама не оставляла ничего в его машине, может, это и правда сделала какая-то пассажирка? – Ден был настроен более оптимистично. Но Лиза покачала головой. Нет, тут что-то было не так. Почему Джим так рассвирепел, когда Лиза предъявила ему эту улику?
- Да ладно тебе! – рассмеялся парень, и крепче прижал Лизу к себе, поцеловав в висок. – Может, он просто хотел сделать подарок твоей маме, вот и испугался, что ты всё видела и сюрприза не получится. Ну, или подарок тебе?
Лиза вздохнула.
- Нет. Помада была не новой. И, к тому же, ни мама, ни я не пользуемся таким цветом.
- Почему? – удивился Ден.
Девушка залюбовалась бликами фонарей, отражающихся в светлых глазах парня, и ответила не сразу.
- Я не настолько… не знаю. Не могу привлечь к себе внимание, что ли. Такой помадой красятся только такие как… как Хелен Пирс, помнишь, я показывала тебе её? Она моя одноклассница.
Ден кивнул.
- Звезда дискотек?
- Ну, да, - согласилась Лиза. – Она любит привлекать внимание, поэтому ярко красится, одевается…
- Спит с кем попало.
На губах Дена мелькнула холодная, презрительная усмешка.
- Это её дело, - отмахнулась Лиза от неприятного разговора, и поцеловала юношу.
Прохладный вечер тихо зажигал фонари по всему периметру города, расцвечивал светящимися прямоугольниками высотные дома. И над всем этим – великолепное небо, сине-сиреневое, словно глубокие, вязкие чернила.
- Что-то Джим задерживается, - бормотала мать, помешивая что-то на сковороде. Лиза сидела за кухонным столом с книгой. Почему она раньше злилась, когда мать волновалась за Джима? Ведь в этом нет ничего противоестественного. Она, Лиза, тоже волнуется за Дена. Их район был не самым безопасным, мало ли, чему парень подвергал себя, провожая её каждый вечер домой так поздно…
- Я вернулся! – прогремел в прихожей голос Джима.
- Наконец-то! – обрадовалась мать.
Лиза почти не слушала, о чём они говорили. Она думала только об одном. Помаду матери он так и не отдал.
- Видел твою одноклассницу, Лиза, - обратился он к девушке. – Высокая такая, брюнетка, с длинными волосами. Хелен, кажется. Подвозил её до клуба.
Лиза пожала плечами.
- Да она каждый вечер там зажигает.
- Тоже мне, красавица! – фыркнул Джим. – Ноги длинные, юбка – не шире моего пояса, куртка – одно название… и куда её родители смотрят?
Лиза пожала плечами. Не всё ли равно? Взяв телефон, она набрала номер Дена, но тот был недоступен. Ещё напасть… хоть бы с ним ничего не приключилось.
«Я просто не верю в то, что сейчас напишу. Это могло случиться с кем угодно, только не с моими близкими или знакомыми. Это какая-то ошибка.
Сегодня с утра Хелен не пришла в школу. Ничего необычного, она часто пропускала занятия. Никто не обратил на это внимания. А потом в школу пришли полицейские. Они опрашивали всех… Хелен обнаружили в нашем парке. Она… её убили. И страшно. Полиция говорит, что это сделал тот маньяк, что это его третья жертва. Тех двух девушек он убил точно так же. Он просто зарезал их… так говорит полиция. А ещё ходит слух, будто потом он всех троих красил красной губной помадой. Что за бред? Точно, такое мог сделать только маньяк. Но при чём тут Хелен? Все трое убитых – мои одногодки. За что их вот так…»
Ручка сама выскользнула из вспотевших рук. В ушах Лизы до сих пор стоял тот гул, которым школа была наполнена весь день. Убили…убили девушку…убийца где-то рядом…и, главное, за что, за что? Нет, в городе точно орудовал маньяк. И, судя по расположению мест преступлений, он жил в их районе.
Мать уже успела заявить Лизе, что с её вечерними прогулками покончено, по крайней мере, до тех пор, пока убийцу не поймают. «С Деном можно видеться и днём. Ни тебе, ни ему нечего делать на улице допоздна», - говорила она, лихорадочно блестя глазами. Если бы не этот блеск, Лиза бы подумала, что мать абсолютно спокойна. Просто она умела не наводить лишней паники в, и без этого тяжёлый, момент.
Лиза сжала руками голову. Она не успела ещё поговорить с Деном о произошедшем, хотя он уже должен был обо всём знать. Такая новость распространяется быстрее всякой сплетни. Ей просто необходимо, чтобы её кто-нибудь выслушал! Если не Ден, то хотя бы дневник…
Девушка чувствовала себя ужасно. Её не покидало странное чувство, будто она забыла что-то важное. Что-то не давало ей покоя. Что-то, связанное с Хелен, а, значит, и с убийцей. Полиция просила всех жителей быть внимательнее, присмотреться к малейшим деталям. Любой житель их района мог оказаться маньяком, то есть явно психически нездоровым человеком. Но узнать, кто он, будет очень трудно. Поговаривали даже, что для расследования этого дела пригласят столичного сыщика.
Так что же, что она забыла? Полицейские, которые опрашивали её и одноклассников, сказали, что у них почти нет зацепок. Все девушки были убиты так тщательно, что их трупы обнаруживали только спустя несколько часов. Естественно, никаких следов к тому времени уже не оставалось. Разве что…
- Пока мы не видим мотива её убийства, - нехотя говорил следователь о Хелен, отвечая на волновавший всех вопрос: за что убили девушку? – Конечно, у девочки была та ещё репутация. Но обвинять её в чём-то серьёзном нет смысла. Разве что в том, что перед смертью она сильно оцарапала убийцу. Будем искать…
Лиза вздрогнула от резкого звонка. Ах, это всего лишь мобильный…схватив телефон, девушка взглянула на экран, и с облегчением выдохнула: Ден.
К удивлению Лизы, Ден тоже был против вечерних прогулок, и в этом вопросе полностью встал на сторону Лизиной матери. Довольная тем, что нашла себе нежданного союзника, мать Лизы даже разрешила дочери приглашать Дена к ним домой.
Более того, Ден был абсолютно против того, чтобы обсуждать произошедшее. Он сам не заговаривал об убийствах, и переводил беседу на другую тему, стоило только Лизе упомянуть что-то, связанное с Хелен.
Прошло два дня с момента преступления, а следствие не продвинулось ни на шаг в поиске преступника. Казалось, он превратился в бестелесную тень, и обретает плоть только тогда, когда надо совершить убийство.
- Найдут его скоро, найдут, - отмахивался Ден. – Опросят всех свидетелей, проверят все улики, и найдут.
В тот момент парень и девушка сидели в Лизиной комнате. Все эти два дня Лизу не покидала мысль, что она упустила нечто важное, но все попытки сосредоточиться и вспомнить были тщетными. И лишь когда Ден сказал о свидетелях, она внезапно оживилась.
- Погоди, ты сказал…
- Что? Что я такого сказал? – спросил он, улыбнувшись.
Но Лиза не рассказала ему о своей идее. Так вот что за воспоминание крутилось у неё в голове всё это время…
Вечером, после того, как Ден ушёл, Лиза выбралась на кухню, чтобы поговорить с матерью.
- Мам, - спросила девушка вкрадчиво, помогая разложить купленные продукты. – А Джим уже был в полиции? Давал показания по делу?
- Что? Какой полиции? Какому делу? – нахмурилась мать.
- По…по поводу Хелен, - пискнула Лиза невнятно, и искоса глянула на мать.
- О Господи, а ему-то зачем? Он-то тут при чём?
- Так ведь в тот вечер он подвозил её на такси, - заговорила Лиза уверенней. – Помнишь, он сам рассказывал. Выходит, он видел её одним из последних. Неужели полицейские его не допрашивали?
- Ну, видел и видел, - отмахнулась мать. – Её ещё много кто видел. Что ж, всех опрашивать, что ли?
На этом разговор и был окончен. Вернувшись в свою комнату, Лиза задумалась. Значит, Джим в полиции не был, иначе бы мать сказала об этом. Странно, очень странно. Что ему было скрывать?
Взгляд Лизы упал на дневник, который она забыла убрать. Может, она что-то писала в тот вечер? Полистав тетрадь, она рассеянно начала перечитывать записи за последние несколько дней. Казалось, с тех пор прошёл год…
Лиза застыла, перечитывая одну строчку. Подумав, пролистала дальше, выискивая другое место в кривоватых строчках. Через некоторое время девушка откинулась назад. Не может быть.
«А ещё ходит слух, что всех троих он красил красной губной помадой…»
«…Зачем ему помада? Он соврал мне, когда я нашла тюбик и предъявила ему. А как он разозлился…»
Помада, помада… свет клином сошёлся на этой помаде! И та, что была у Джима в машине, была неновая. И к тому времени уже произошло два убийства…
«Не может быть. Я всё выдумала. Этого просто не может быть».
«Теперь я по-настоящему боюсь, - писала Лиза на следующий день, дрожа, как в лихорадке. – Я ничего не сказала маме о своих домыслах. Я честно пыталась уговорить себя, что я всё выдумала. Да, Джим – не подарок, но ведь и не маньяк! Но сегодня… вчера я так испугалась своих предположений, что решила как-то обезопасить себя. Я попросила у мамы разрешения поставить замок в своей комнате. И предлог тоже нашёлся – у Джима дурная привычка входить без стука. Мама разрешила, и я попросила Дена помочь мне. Он согласился, но потом Джим вернулся с работы, и… Боже, что тут было! Как только он увидел Дена, он почти что рассвирепел, даже на маму накричал, мол, кто мне разрешил так хозяйничать и вставлять замки. Ден – настоящий парень, он ничуть не испугался, и даже заступился за меня. В итоге, дело едва не дошло до драки, и, если бы я не уговорила Дена уйти, тут была бы та ещё потасовка. А после его ухода Джим всё-таки убрал замок. Мама наконец-то встала на мою сторону, но Джим её и слушать не хотел. «Позволь ей поставить замок, и представь, чем они там будут заниматься, в её комнате!» - так он сказал. Ублюдок. Какая ему разница…
Но мне кажется, это было лишь предлогом сделать так, чтобы я не смогла запереться, и обезопасить себя. Нормальные люди так себя не ведут».
Утром выходного дня Лиза была дома одна. Мать с отчимом куда-то уехали, чему девушка была чрезвычайно рада: ей всё меньше хотелось оставаться с Джимом в одном доме. Ден был на тренировке, и обещал зайти к Лизе, как только освободится. Девушка занималась мелкими делами: протёрла мебель в своей комнате, навела порядок на рабочем столе, перебрала вещи в шкафу. Собрав накопившуюся грязную одежду, она направилась в ванную, чтобы загрузить всё в стиральную машинку. Как назло, светлых вещей было мало, и машинка была полупустой. Вздохнув, Лиза опрокинула корзину с грязной одеждой, чтобы заодно постирать и вещи родителей. Выудив светлую рубашку отчима, которая непонятным образом забилась в дальний угол корзины, Лиза проверила карманы, и внезапно едва не вскрикнула от ужаса.
- Это…это что? Краска? – растеряно пролепетала девушка вслух, глядя расширенными зрачками на бурые пятна, расплывшиеся по светлой ткани. Нет, это явно была не краска. Это была кровь. И Лиза даже догадывалась, откуда она взялась.
Тишина дома показалась ей давящей. Хоть бы кто-то был рядом, тогда бы она могла закричать, позвать кого-то, объяснить, в чём дело, рассказать о своих подозрениях, которые подтверждались одно за другим…но рядом не было никого, пуста была квартира. Нет, эту тишину невозможно слушать!
Вылетев из ванной, Лиза стала собираться, роняя и опрокидывая в спешке всё, что можно. Опомнившись, остановилась, и подумала, куда ей нужно идти. «К Дену! К Дену!», - стучало у неё в мозгу, по, поразмыслив, Лиза решила не делать глупостей. Чем ей может помочь Ден? Ей нужны были утешение и поддержка, но на них просто не было времени. Надо рассказать всё тем, кто ищет преступника. Убийца близко. Его нужно поймать, и как можно скорее.
Уже через час, взъерошенная и растерянная, Лиза стояла в полицейском отделении, сжимая в руках небольшой пакет, и пыталась доказать дежурному, что ей срочно, немедленно нужно увидеть главного сыщика.
- Мисс, да я же объяснил вам сто раз, - горячился молодой лейтенант в форме. – Сейчас детективы заняты, их нельзя отвлекать. Они работают…
- Я знаю, над чем они работают, - чуть не плача, уговаривала его Лиза. – И мне есть что сказать…
- Да подумайте же, если бы на приём просились все, кому есть что сказать, мы бы ни одного преступника не поймали!
- А вы их и так не ловите, - в девушке проснулась настойчивость. – И не поймаете, если меня не выслушаете!
- В чём дело? – раздался за спиной у Лизы негромкий, но отчётливый и ясный голос. Обернувшись, девушка увидела невысокого мужчину, спортивного телосложения, белокурого, с прямым и спокойным взглядом очень светлых глаз. Он был одет в штатское, но держался так уверенно и спокойно, что Лиза сразу поняла: к нему можно обратиться. Он всегда выслушает, и примет правильное решение. Он ей поможет.
Судя по тому, как лейтенант побледнел и выпрямился, мужчина пользовался уважением среди подчинённых.
- Доктор Брайтон, - обратился у нему лейтенант. – Всё в порядке. Девушка уже уходит…
- Я вас спрашиваю, что здесь делают посторонние? И кот, - внезапно добавил мужчина, глядя в окно. Проследив за его взглядом, Лиза усмехнулась: комната, в которой они находились, располагалась на первом этаже здания. Её окна выходили на задний двор, и на одном из подоконников вальяжно развалился тёмно-рыжий кот. Его-то и заметил сыщик.
- Какой кот? – удивился лейтенант, не взглянув на подоконник.
- Убрать немедленно, - коротко приказал мужчина.
- Кого? Девушку?
- Кота, лейтенант, кота! – рявкнул сыщик. – Почему тут кот? Я не могу работать в таких условиях!
Пока лейтенант был занят поисками кота, мужчина обернулся к Лизе.
- Вам что угодно?
На мгновение девушка потеряла дар речи. Теперь сыщик уже не казался ей спокойным и уверенным. Его взгляд был пристальным и холодным, словно он смотрел на преступника, а не на школьницу.
- Я подруга Хелен Пирс, - выпалила Лиза, и тут же прикусила себе язык. Что она сказала? Хелен вовсе не была её подругой, они просто учились в одном классе. Словно почитав мысли девушки, сыщик вскинул брови.
- И что?
- Я знаю, кто убийца, - Лиза опешила. Она вовсе не то хотела сказать! Она просто…
Однако сыщик не поднял её на смех, не распорядился её выгнать. Более того, он, казалось, даже не удивился. Кивнув, точно он ожидал подобного заявления, он указал девушке на соседнюю дверь.
- Проходи.
Сидя в небольшом кабинете перед сыщиком, Лиза рассказывала о своих подозрениях. По мере рассказа голос её становился твёрже, слова звучали яснее. Детектив внимательно слушал её, ничего не записывая, сложив перед собой руки замком, и только изредка задавал уточняющие вопросы.
- Понимаете, если бы я обнаружила только помаду, или только рубашку в крови, я бы ничего не подумала, - говорила Лиза. – Но когда я сначала увидела эту помаду, потом рубашку, потом вспомнила, что отчим в тот вечер видел Хелен, и никому ничего не сказал… вот, посмотрите, - девушка вытряхнула содержимое пакета. – Здесь рубашка, и мой дневник. Я писала почти каждый вечер, видите? Всё совпадает! Вы не подумайте, я ничего не хочу сказать…просто… просто мне страшно.
Девушка взглянула на детектива, который с безучастным, даже апатичным видом разглядывал принесённые вещи. Дневник он открывать не стал.
- Откуда ты знаешь, что девушка боролась с преступником, и расцарапала его?
- Это говорил тот полицейский, который приходил в школу.
Следователь пожал плечами.
- И как тут можно что-либо расследовать, когда никто не в курсе такого понятия, как тайна следствия? С такой полицией кому нужна полиция… ну, хорошо, это наши внутренние дела.
- Вы мне не верите? – тихо спросила Лиза. В её мозгу шквалом пронеслись мысли: он ей не поверил, она сделала глупость, придя сюда. Что скажет мама?..
- Верю, - кратко сказал сыщик. – Я тебе верю. Но, пойми, ребёнок, ты обвиняешь человека, используя в качестве улик помаду, грязную рубашку и свои догадки. Я тебе верю; но мне не поверит суд.
Понурив голову, Лиза сидела, сжав руки так, что на ладони остались отпечатки от ногтей.
- Сделаем вот что, - подытожил детектив. – Ты сейчас оставишь свои координаты, и пойдёшь домой. Обещаю, если ты мне понадобишься, я с тобой свяжусь.
- Только, пожалуйста, - попросила Лиза. – Не говорите никому, что я приходила.
- Разумеется. И, да, рубашку оставь. Так, на всякий случай.
Когда после ухода Лизы в кабинет заглянул лейтенант, сыщик моментально преобразился. Его нарочитую небрежность и невозмутимость как ветром сдуло. Торопливо записывая что-то, он мельком взглянул на полицейского.
- Доктор Брайтон, кот…
- Какой кот? – перебил его следователь. – Лейтенант, вам что, заняться нечем? Вот, возьмите. Джим Томпсон. Нужно узнать всё об этом человеке.
- Вы поверили той девочке? – догадался лейтенант.
- Чем чёрт не шутит, - дёрнул плечом Брайтон. – Вряд ли убийца – Томпсон. Всё не может быть так просто. Но проверить его надо. Я не люблю, когда свидетели от меня прячутся.
«Как давно я ничего не писала! Прошло чуть больше недели с того проклятого утра, когда я нашла рубашку в крови, а мне кажется, что с тех пор минул, по меньшей мере, месяц. Я до сих пор никому не сказала о том, что это я донесла в полицию на Джима. Господи, если бы я знала, к чему это приведёт…
Я три дня ходила, как механическая кукла, не понимая, где я и что делаю. Ден расспрашивал, что со мной случилось, но я не могу ничего ему рассказать! Он меня осудит, он меня бросит, и я не переживу этого. А потом, когда я в один день вернулась из школы, я застала дома маму. Приходили полицейские с обыском. Я даже подумать не могла, что тот сыщик воспримет мои слова всерьёз! Оказалось, в те дни, когда были совершены преступления, Джим не работал, но и дома его тоже не было. И на груди у него нашли царапины. А ещё среди его вещей был нож – не обычный, складной, а какой-то… в общем, которым можно убить человека.
Джима забрали, хоть он и кричал, что ни в чём не виноват, что в те дни просто подрабатывал, а царапины у него оттого, что он поранился, когда чинил машину. Я не знаю, что мне делать. Мама ничего не говорит, только собрала все деньги, наняла адвоката и повторяет, что всё будет хорошо. Она уверена, что Джим ни в чём не виноват, и собирается это доказать. Знала бы она, кто натравил на него полицию… Что же мне теперь делать?»
К сожалению, мать Лизы ошибалась, когда утверждала, что всё будет хорошо. В школе на Лизу смотрели сочувственно, словно заранее жалели её в том, что она жила под крышей с убийцей. Лиза чувствовала, что скоро сойдёт с ума от этих взглядов и перешёптываний за своей спиной. Как назло, Ден тоже был чем-то занят. Он всегда отвечал на звонки Лизы, старался её развеселить, подолгу разговаривая с ней по телефону. Но встретиться с ней у него не получалось.
- Прости, хорошая моя, но я немного заболел, - говорил он мягко. – Мы обязательно с тобой увидимся, как только я чуть-чуть поправлюсь, идёт? Не хочу к твоим неприятностям прибавлять ещё и простуду.
И Лиза верила, и прощала. Конечно, здоровье – важнее всего. Особенно, когда это здоровье близкого человека. Лиза ещё раз убедилась в этом, когда в понедельник ей с работы позвонила мать, и высоким, истерическим голосом сказала немедленно быть дома.
- Но я ведь на занятиях, - внутренне Лиза похолодела. Неужели мать обо всём узнала?
- Немедленно, слышишь? – повторяла мать, и добавила: - Джиму стало плохо, он в больнице.
Пробыв несколько дней в камере предварительного заключения, Джим так и не признал своей вины, и не сознался в совершённых преступлениях, чем злил следователей: хоть все улики и говорили против него, но нельзя же было удерживать подозреваемого вечно. Следственная комиссия была уверена, что Джим Томпсон просто оттягивает время, уповая на косвенные улики, имеющиеся у следствия. Вскоре его должна были отпустить, как вдруг Джима подвело здоровье. Его увезли в больницу с сердечным приступом.
Лизе было больно смотреть на мать. Всю дорогу до больницы та молчала, глядя только на дорогу, и лишь в коридоре перед операционным блоком начала тоненько всхлипывать.
- Мам, мама, успокойся, - повторяла Лиза, сама готовая заплакать.
К счастью, хирурги хорошо знали своё дело. Несмотря на то, что состояние Джима было тяжёлым, его жизнь была вне опасности.
- Думаю, всё обошлось, - говорил доктор матери Лизы и полицейским. – Но к нему пока нельзя. Он в реанимации.
Тем не менее, полиция оставила перед палатой Джима своих дежурных. Мать, не слушая уговоров, осталась тоже.
- Они уже довели его до больницы, - говорила она Лизе, злобно кивая на полицейских. – Я останусь, чтобы они его окончательно не убили. А тебе тут делать нечего, поэтому езжай домой.
Лиза и правда чувствовала себя неуютно в больнице. К тому же, она опасалась, что среди полицейских увидит Брайтона. Собравшись, она поехала через весь город домой.
Захлопнув за собой входную дверь, девушка от усталости прислонилась к стене, и стояла так долго, пока не услышала телефонный звонок.
- Да? – ответила она, готовясь услышать что угодно. В последнее время телефонные звонки приносили ей всё новые и новые беды.
- Привет, малыш, - услышала она спокойный голос Дена. – Ты как?
- Ден… - сказала Лиза, и тут, не выдержав, всхлипнула. – Ден…
Он постучал в её дверь через какие-то четверть часа, и, уткнувшись с порога в его пропахшую дождём куртку, Лиза впервые за долгое время поверила, что всё будет хорошо. Ведь Ден рядом.
Битый час парню пришлось выслушивать бессвязный рассказ, прерываемый всхлипами. Как на исповеди, Лиза рассказала ему всё, не думая о последствиях. Если он на самом деле её любит, он поймёт.
И он понял. Поглаживая её светлые, встрёпанные волосы, он тихо засмеялся.
- Глупенькая… почему ты мне сразу всё не рассказала?
- Я боялась, - призналась Лиза, крепче обнимая его. – Я думала, ты меня бросишь.
- Брошу? Тебя? – он приподнял её голову, и внимательно взглянул ей в глаза. – Я тебя никогда не брошу, слышишь?
Он говорил так уверенно, и в его ярко-голубых глазах Лиза прочитала такую решимость, что она сразу ему поверила. Ему невозможно было не верить.
Наклонившись, Ден нежно поцеловал девушку.
- Я всё прекрасно понимаю. Ты не хотела сделать ничего плохого, ты желала всем только добра. И в твоём поступке нет ничего злого. Ты поступила абсолютно верно. Иначе и быть не могло, ведь ты – это ты.
Лиза снова едва не заплакала, но теперь уже от счастья. Нет большего блаженства, чем любить того, кто тебя любит. В его объятиях мир остаётся прежним, но таким далёким и незначительным, словно никогда не существовал.
Когда Лиза поняла, что они увлеклись, было слишком поздно. Мать была в больнице, Ден ночевал у Лизы. Ему не пришлось её уговаривать, - просто девушка была так взволнована, что не смогла протестовать. Да и, впрочем, всё к этому шло.
Уткнувшись в плечо Дена, и слушая его успокаивающееся дыхание, Лиза порадовалась, что в комнате было темно. Ей было неловко. Нет, всё было хорошо, и Дена она любила, кажется, ещё сильнее, чем раньше. Только мысль о том, что Джим в больнице, и мать вместе с ним, не давала ей покоя.
- Я люблю тебя, - просто сказал Ден, и девушка почувствовала, как в глубине души от этих слов разлилось блаженное тепло. Мрачные мысли тут же исчезли, как тени в полдень.
- Знаешь, таких, как ты, очень мало.
- Каких? – заинтересовалась Лиза.
- Таких… девушек. Истинно девушек, которые способны превратиться в настоящих женщин и матерей.
- Да ну, - усмехнулась Лиза. – Любая девушка становится настоящей женщиной, когда родит ребёнка.
- Нет, - возразил Ден спокойным, немного отрешённым тоном. – Остальные шлюхи, они плодят себе своё подобие. Они даже не могут стать матерями, потому что максимум, на что они способны – хотеть ребёнка. Они даже не думают о нём, они думают только о том, как бы подороже продать себя. Те, кто имеет красивое тело и смазливое личико, торгуют собой, как на аукционе; те, кого природа обделила красивой внешностью, либо становятся клиентками пластических хирургов, либо молча завидуют своим соперницам. Все они, каждая по-своему, думает об одном и том же. Хорошо, что ты у меня не такая… ты – чистая. Если бы я искал мать для своего ребёнка, я бы выбрал тебя, ни минуты не сомневаясь.
- Ты не рановато о детях подумал? – засмеялась Лиза. – Ну, хорошо, это мне так повезло. А что же делать остальным девушкам?
- Умереть, - коротко и броско сказал Ден.
- Что? – переспросила Лиза.
- Да ладно, шучу. Шучу я, слышишь, - и, засмеявшись, он снова прижал девушку к себе.
Проблемы отступили на дальний план. Джим всё ещё был в тяжёлом состоянии, и мать не находила себе места от беспокойства, а Лиза чувствовала себя одновременно и счастливой, и немного пристыженной. Счастливой оттого, что Ден был рядом, даже ближе, чем раньше. Но она не могла рассказать матери о том, что произошло между ней и Деном, и никогда бы не призналась, что она далека от всех неприятностей. Ей было немного не по себе, но ведь счастье – эгоистично. Хорошо, что такая эгоистичная штука длится так недолго.
- А ведь я всегда говорил, что некоторые новости могут взорвать город посильнее, чем ваши ядерные и водородные бомбы, - меланхолично произнёс Брайтон, наблюдая панику во всех средствах массовой информации.
- Ну-с, господин лейтенант, вы были правы, бедный Томпсон был совсем ни при чём, - обратился сыщик к лейтенанту. И хотя тот вовсе не высказывал такой мысли, полицейский покивал головой: с Брайтоном лучше было соглашаться. – Но я почти поверил, что где-то там, в глубине его души, притаился маньяк. Ан нет, вот он где, голубчик, гуляет на свободе. У нас четвёртая девушка в виде трупа… мда, жаль, что психическое расстройство не проходит через пару недель, как простуда.
Детектив устало опустился в кресло. Ещё накануне вечером он собирался вернуться в родной, столичный город, уверенный, что он честно выполнил вверенную ему миссию. Но теперь он был просто обязан найти преступника. Этот убийца разрушил его планы, теперь у Брайтона к нему есть личные претензии. Всю ночь сыщик изучал имеющиеся материалы. Впрочем, они мало чем отличались от предыдущих. Снова девушку обнаружили только спустя несколько часов после убийства, снова никаких следов, и только алая помада на губах убитой. И эта девушка походила на предыдущих – юная, яркая, стильно и модно одетая. И снова никаких мотивов…
Брайтон готов был предположить, что убийца намеренно выбирает самых красивых, или самых популярных, девушек, словно собирая какую-то ненормальную, ужасающую коллекцию. Но нет, опыт и здравый смысл подсказывали сыщику, что здесь дело не в коллекционировании. Тогда в чём?..
Брайтон вздохнул. Ясным оставалось только одно: Джим Томпсон не виноват. Даже самый одержимый маньяк не выскользнет из тщательно охраняемой палаты интенсивной терапии.
Лиза чувствовала себя, как в аду. На смену счастью пришло раскаяние, которое словно резало душу изнутри. Как она вообще могла подумать, что Джим на такое способен! Конечно, он ни в чём не виноват, и мать с самого начала была права. Лиза дневала и ночевала в больнице, приводя мать в замешательство, - её дочь никогда не относилась к отчиму хорошо. Лиза же, слушая искренние благодарности Джима, заливалась краской и готова была сквозь землю провалиться от стыда. Она уже не раз порывалась рассказать ему о своём поступке, и, если бы не Ден, обязательно сделала бы это. Но парень всегда находил слова убеждения, и Лиза не могла не прислушиваться к ним.
- Перестань корить себя, - говорил он. – Зачем тебе снова ссориться с родителями? Тебе осталось учиться лишь год. Потом мы переедем в другой город, поступим в университет. Поженимся. Неужели ты этого не хочешь?
Лиза хотела. Очень хотела. Особенно в тот момент.
- Тогда не разрушай свою мечту очередным скандалом. Когда-нибудь ты расскажешь матери и Джиму правду, и мы все вместе посмеёмся.
Однако Лизе было не до смеха. Всё чаще она ловила себя на мысли, что ей необходимо поговорить ещё с кем-то, кроме Дена. Но близких друзей у неё не было, с матерью она никогда не разговаривала о чём-то, кроме бытовых вещей. Ей нужен был кто-то, кто бы её просто выслушал, без советов и поддакиваний типа «как я вас понимаю, конечно». Так, как это однажды сделал тот сыщик.
А тем временем тот самый сыщик сидел в своём кабинете, потягивая кофе, и рассматривая материалы всех дел. Детектив одну за другой строил и ломал теории, просматривал свидетельские показания, и думал. Всё чаще он возвращался к мысли о том, что убийца был далеко не сумасшедшим. Ведь не все маньяки признавались невменяемыми. Нет, этот человек явно преследовал одну, пока что только ему понятную, цель. Все четыре убийства были похожи на математический ряд, словно последовательность Фибоначчи. С виду – беспорядочный набор цифр, но, если правильно расставить пробелы, окажется, что каждое число равно сумме двух предыдущих. Такая простая математическая загадка. Если, конечно, решать её, ничего не усложняя.
Брайтон усмехнулся, вспомнив, как родственница Томпсона смогла обратить на него подозрения, основываясь лишь на ряде простейших доказательств. На поверку всё оказалось ещё проще: Томпсон действительно всего лишь порезался, помада и правда принадлежала его жене, и единственное преступление, в котором его можно было обвинить – это подработка в свободное время. Кстати, именно она его и подвела, заставив полицию думать, что Томпсон охотился за девушками.
Потерев виски, Брайтон подумал, что было бы неплохо ещё раз поговорить с Лизой, что он и сделает. Только завтра. Сегодня уже поздно, девушка наверняка спит.
Но Лиза не спала. В тот вечер мать задержалась на работе, и Лизе пришлось дольше обычного пробыть в больнице с Джимом. Домой она возвращалась, когда уже совсем стемнело. Она хотела позвонить Дену, чтобы тот проводил её домой, но, как назло, его телефон был отключён. Закутавшись в пальто, девушка торопилась домой, думая, что мать была права, когда просила её взять такси.
Ещё несколько минут, и она будет дома. А потом Ден обязательно перезвонит, и она пригласит его к себе. И всё будет хорошо.
Пробегая по небольшой парковой аллее, скудно освещённой двумя фонарями, Лиза едва не споткнулась о небольшой чёрный предмет, лежащий прямо под ногами. Повинуясь какому-то мимолетному чувству, она наклонилась и подняла с земли непонятную вещь. Странно. Это была небольшая дамская сумочка, больше похожая на клатч, из гладкой чёрной замши, аккуратно украшенная мелкими тёмными стразами. Только, полежав на сырой земле, она, ясное дело, порядочно испачкалась.
Поморщившись, Лиза взглянула на свои измазанные руки, и онемела.
Она бы отдала всё, только бы происходящее оказалось сном. Но и пронизывающий ветер, и шелест редких листьев на деревьях, и желтоватый свет фонаря, и кровь на её руках и сумочке – всё это было реальностью.
Медленно переведя взгляд на землю, Лиза увидела кровавый след, который вёл от дорожки в глубину парка.
Лиза чувствовала себя так, словно она – лишь посторонний наблюдатель происходящего. Та белокурая девушка в мешковатом пальто – не она. Разве она бы пошла вглубь тёмного парка, следуя страшному следу? Разве это она крадётся, точно преступник, всматриваясь в темноту? Неужели это она останавливается неподалёку, увидев ужасающую картину, тонувшую в сумерках? Такое возможно увидеть только в дешёвых ужастиках. Девушка, лежащая на земле в неестественной позе, неловко раскинув руки, со страшной раной на шее, и над ней…
Лиза стояла, глядя на стройную мужскую фигуру. Может, надо закричать? Вдруг кто-нибудь придёт на помощь. Или упасть в обморок? Или… что обычно делают в подобных случаях? Кажется, восточные мудрецы советовали в непонятных ситуациях ложиться спать.
Но природный инстинкт не позволил Лизе последовать восточной мудрости. В момент, когда убийца поднял голову, девушка кинулась прочь с такой скоростью, с какой не бегала никогда в жизни.
Ей просто повезло: она жила недалеко, и знала парк как свои пять пальцев. Впоследствии она не могла вспомнить, как умудрилась добраться домой за каких-то десяток секунд. Ворвавшись в квартиру, она с такой силой хлопнула дверью, что со стен отвалились кусочки штукатурки. Закрыв дверь на все замки, она забаррикадировала её небольшим шкафчиком, потом стулом. Остановившись на мгновение, перевела дух, и тут же шарахнулась в сторону, увидев движение позади себя. С противоположной стены на неё смотрела незнакомка с глазами в пол-лица, раскрасневшимися щеками и волосами, торчащими в стороны, как пакля. Лизе понадобилась минута, пока она не поняла, что в прихожей нет никого, кроме неё и зеркального отражения.
Девушка почти не чувствовала ног. Всхлипнув, она кинулась в ванную. Там, непонятно зачем, она включила кран в раковине, ожидая, пока обуревавшие её эмоции выплеснуться наружу в виде плача или ещё чего-то, но слёз не было. Её просто колотило, как в лихорадке, так, что зуб на зуб не попадал. Перед глазами всё плыло, струя в раковине то обдавала кипятком, то вдруг становилась обжигающе холодной. Выключив воду, Лиза опустилась на край ванны, то всхлипывая, то странно поскуливая. Ей понадобился час, пока неудержимая дрожь наконец-то прекратилась, и она не смогла здраво размышлять.
Но девушка не могла ни о чём думать. Всё происходящее было настолько ирреальным, что в него просто не хотелось верить. У неё галлюцинации. Ей померещилось, привиделось, приснилось, наконец! Да что с ней такое? Это не она была в парке, она не видела ничего. Злополучный клатч она выбросила, когда спасалась бегством, кровь была смыта с пальцев, и больше ничего не напоминало о кошмаре.
Выдохнув, Лиза вышла из ванной, и, вернувшись в прихожую, разбаррикадировала дверь и сняла пальто, в котором находилась всё время. Всё хорошо. Ей просто что-то привиделось. Ей ничего не угрожает.
Однако, когда в следующий момент в кармане пальто прозвенел телефон, она едва не упала в обморок от страха. Иссуплено схватив мобильный, девушка увидела на экране текст сообщения. Перед глазами у неё поплыло.
«Надо поговорить. Я жду тебя завтра, в шесть, на нашем обычном месте».
«Уже почти три часа ночи, а я до сих пор не могу уснуть. Я не хотела ничего писать, но, мне кажется, от обилия мыслей я просто сойду с ума.
Нет, мне ничего не привиделось, как бы я себя не уговаривала. Всё было на самом деле. Мне, наверно, нужно позвонить в полицию, но я ни за что этого не сделаю. Не потому, что боюсь. Просто не сделаю, и точка. Я никому ничего не скажу, по крайней мере, до тех пор, пока мы не поговорим. Пока он всё не объяснит. Я заставлю его это сделать, если он не захочет говорить…
Когда я читала тот роман, я никогда не задумывалась, каково это – осознавать, что близкий тебе человек окажется чудовищем. Я думала только о том, что он был замечательным парнем, который любит главную героиню. Любит так, как, я думала, никто никогда не полюбит меня. Я ошибалась. Но, боюсь, за эту любовь мне придётся заплатить слишком большую цену.
Но сейчас мне почему-то совсем не страшно. И я, конечно, пойду на эту встречу, потому что уверена: он ничего мне не сделает, он не причинит мне боль намеренно. Потому, что он меня любит».
На рассвете Лизе всё же удалось уснуть до странного крепким сном, без кошмарных сновидений. Разбудил её шорох в замочной скважине. Резко сев на кровати, она взглянула на часы. Неужели она спала так долго? Глаза слепили лучи послеполуденного солнца, попадавшие в окна.
Наконец, шорох в замочной скважине прекратился, и в прихожей хлопнула входная дверь. Наверное, мать вернулась.
Когда Лиза, одевшись, вышла в гостиную, она действительно увидела там мать, устало сидящую в кресле. У девушки в горле встал ком: мать даже не разулась, не сняла пальто. Что-то случилось.
- Мам, что такое? Что-то с Джимом?
На какой-то миг проблемы о себе самой отступили, осталось лишь беспокойство за близких. Но, встретив материнский взгляд, Лиза растерялась.
- Мам, что случилось?
- Так это ты сделала?
Лиза смутилась. О чём это она?
- Я тебя спрашиваю, - голос матери звучал тускло. – Это ты донесла в полицию на Джима? Ты назвала его маньяком? Что ты молчишь, дрянь? Отвечай, это ты сделала?
Лизе пришлось ухватиться за притолоку, чтобы не упасть. Она почти забыла о своём поступке.
- Сегодня утром в больнице был детектив, расследующий это дело. Он хотел поговорить с тобой. Оказалось, ты знала больше, чем мне казалось. Оказалось, это с твоей подачи его арестовали. Ты так постаралась, что даже улики собрала. Я, конечно, знала, что ты не любишь Джима. Но я не знала, что моя дочь может оказаться таким ничтожеством.
- А что мне надо было делать? – вырвалось у Лизы. Почему мать говорит таким бесцветным тоном? Уж лучше бы она кричала, плакала, ну или ещё что-нибудь в этом духе. – Я просто боялась…
- Ты просто дрянь! – словно повинуясь желанию Лизы, мать закричала. – Дрянь, слышишь?! Как ты могла? Да ты… это из-за тебя он попал в больницу! Это из-за тебя я потратила все деньги на адвокатов! Ты едва не убила его, понимаешь?!
Лиза почувствовала, как в глазах защипало. Она не расплакалась вчера, после увиденного. Но слушать обвинения от матери было невыносимо. Правда, Лиза не подумала о закономерности этих обвинений.
- Можно подумать, этот Джим тебе дороже собственной дочери, - тихо сказал Лиза, но мать её услышала.
- Дороже! Дороже, поняла?! – женщина побледнела от гнева. – И у меня нет больше дочери! Моя дочь так бы не поступила!
Это было выше Лизиных сил. Сорвавшись с места, наскоро обувшись и набросив пальто, она выбежала из дома.
Однажды она поступила точно так же. В тот вечер Джим довёл её, ворвавшись в её комнату без стука, в тот же вечер она познакомилась с Деном. Казалось, это было так давно. Как в два коротеньких месяца могло уместиться столько… Подозрения, ненависть, любовь, ужас, страх, разочарование… неужели всё это на самом деле было?..
Весть о смерти девушке в парке застала Брайтона, когда тот находился в больнице, и добивался разрешения ещё раз поговорить с Томпсоном. Однако, услышав о случившимся, и увидев, что миссис Томпсон уже уехала, детектив немало обеспокоился. Он знал, что парк находится напротив дома Томпсонов, и что убийство произошло накануне вечером. Как раз тогда, когда его посетила мысль ещё раз поговорить с Лизой…неужели…
Забыв о Томпсоне, Брайтон бросился по знакомому адресу. Несмотря на то, что он немало лет проработал сыщиком, и успел получить звание доктора юриспруденции, он до сих пор чувствовал себя растерянно, боясь опоздать. Что, если его подозрения подтвердятся? Что, если он не успеет прийти на помощь?
На звонок дверь открыла миссис Томпсон, чей уставший вид и покрасневшие глаза говорили то ли о бессонной ночи, то ли о немалом огорчении.
- Опять вы? – спросила она, увидев детектива. – Вам не хватило того, что мой муж в больнице, а дочь…
- Вот именно! – резко оборвал её Брайтон. – Где ваша дочь?
- Я не знаю, - ответила женщина.
Сердце детектива упало.
- Как это вы не знаете?..
- Она ушла после того, как мы поссорились, - сказала она. – Я не знаю, где она может быть.
- Так вы её видели? – переспросил Брайтон, облегчённо вздохнув.
- Да, видела, и разговаривала, - тупо повторила женщина.
- Как давно это было?
- Час назад… может, больше.
Брайтон взглянул на часы. Половина шестого. Интересно, и где ему искать эту девочку?
- А почему вы так волнуетесь за мою дочь? – безразличным тоном спросила женщина.
- Вы ничего не знаете? Сегодня ночью напротив вашего дома, в парке, была убита девушка. Ещё одна жертва. Я уж было подумал… ну, да ладно. У меня к вам будет одна неприятная просьба, но она очень важна. Вы позволите мне осмотреть комнату вашей дочери?..
Лиза уже несколько минут бродила среди брошенных стен, и запустевших комнат. На улице стремительно темнело. Может, всё-таки зря она пришла сюда? Может, надо было пойти в полицию?
«Нет, хватит. Я разберусь во всём сама. Постараюсь разобраться».
Этой ночью, лёжа без сна на своей кровати, она решила, как будет вести себя. Но при свете дня её решение показалось ей неправильным. Сейчас же она не думала ни о чём. Ей просто хотелось, чтобы весь этот кошмар поскорее кончился.
Внезапно обернувшись, она увидела перед собой Дена, и все страхи снова показались наружу. Ох, неужели настал тот страшный миг объяснений… пошатнувшись, Лиза сделала несколько шагов назад, и едва не упала, неудачно став на камень.
- Осторожнее!
В его голосе не было ничего, кроме тревоги и волнения. Лиза посмотрела в его светлые глаза с расширенными зрачками, казавшимися глазами кошки в темноте.
- Я рад, что ты пришла. Спасибо, что согласилась выслушать меня.
Лиза молчала. Она не так представляла себе эту беседу.
- Я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю. Ты мне веришь?
Девушка не верила своим ушам. Невозможно. Она знала, что он скажет это, он не разочаровал её. Как он мог её разочаровать, ведь они так любят друг друга…
Внезапно сорвавшись с места, она кинулась ему навстречу, и обняла так крепко, сколько хватило сил.
- Моя девочка, - прошептал Ден, уткнувшись ей в плечо. – Я ничего тебе не сделаю. Зачем ты вчера убежала? Неужели ты не понимаешь, что я ни за что не причинил бы тебе боль?
Лиза кивнула, но, вспомнив сцену в парке, призналась:
- Я испугалась. Я просто не думала, что…
- Да, надо было раньше тебе всё рассказать, - вдруг сказал Ден. – Я боялся, что ты не поймёшь.
Нежно коснувшись рук девушки, он спросил обеспокоенно:
- Замёрзла? Тогда идём, пройдёмся. Сейчас согреешься.
Видимо, мать с дочерью сильно поскандалили, раз миссис Томпсон без лишних разговоров пропустила ненавистного полицейского к себе в квартиру, и указала комнату дочери. Войдя в небольшую спальню, Брайтон сразу обратил внимание на рамочки с фотографиями, стоявшие на тумбочке. Видимо, это фото Лизы с родителями. Вот ещё одно. А это кто такой?
Брайтон вгляделся в высокого, темноволосого и голубоглазого парня. Красивый юноша. На его фоне Лиза кажется совсем неприметной. Фото, судя по всему, сделано недавно… стоп, где же он, Брайтон, видел этого парня?
- Скажите, а кто это? – обратился он к матери Лизы, стоявшей на пороге комнаты.
- Это парень Лизы, Ден.
Ден! Этого паренька Брайтон видел на допросах, кажется, он был знакомым одной убитой. Или даже не одной…
Детектив оглядел комнату, и его взгляд задержался на небольшой книжке в ярком переплёте. Тоже знакомая вещь. Не её ли Лиза приносила тогда в полицию?
Пролистав линованные страницы, Брайтон удовлетворённо хмыкнул. Да, действительно, это был дневник девушки. Однако, заметив последнюю запись, следователь сначала нахмурился, потом изменился в лице. Он надеялся вынести из посещения комнаты девушки что-то полезное, но чтобы настолько…
Битых четверть часа детектив перелистывал страницы, пока не окликнул мать Лизы.
- Скажите, недалеко от вашего дома нет какой-нибудь заброшенной стройки?
Женщина пожала плечами.
- Вроде нет… хотя, постойте. Недалеко есть пустырь, в его конце стоит заброшенный дом. Но я не знаю, то ли это, что вам нужно.
Брайтон тоже этого не знал. Набрав номер знакомого лейтенанта, он коротко назвал адрес и приказал собрать следственную комиссию.
- Скажи, зачем ты это делал? – тихо спросила Лиза, когда они с Деном устроились в оконном проёме третьего этажа. Они успели поговорить о многом, но заговорить о главном не хватало смелости.
- Что делал? – уточнил Ден спокойно, точно речь шла о чём-то, что его не касалось.
- Ты ведь убил не только ту девушку, но и… но и всех тоже.
Потянувшись, точно кошка, Ден размял затекшие плечи.
- Я, конечно. Кто же ещё? Никто, кроме меня, до этого не додумался бы.
- Зачем ты это делал?
Ден молчал, задумчиво рассматривая девушку.
- Неужели ты до сих пор не поняла? Всё ведь просто. Они – шлюхи. Они не имели права жить. Зачем им это? Торговать собой? Плодить таких же моральных уродов, как они сами? Заставлять мужчин думать, что их красота и готовность всегда лечь в постель лучше, чем чистота и скромность? Посмотри вокруг. Неужели ты не видишь, что все пороки – из-за них? Разве город не стал чище без них?
Лиза молчала, стараясь, чтобы на её лице не проступило ни одной эмоции.
- Главное в этой жизни – добродетель, - добавил Ден. – И те, кто неспособен это понять, недостойны жизни. Чему такие матери могли научить своих детей?
Лиза поднялась с подоконника, и прошлась вдоль стены.
- Но ведь это неправильно, так убивать их, - возразила она, и, вспомнив, спросила: - а помада? Зачем ты красил их помадой?
- Неправильно жить таким, как они, - спокойно ответил Ден, и усмехнулся. – Все они всегда ярко красились. Их бедным родителям невдомёк будет так накрасить девушек перед похоронами. Вот я и позаботился.
Его слова звучали так естественно, словно он говорил прописные истины. Лиза не могла понять, то ли Ден нечеловечески жесток, то ли он просто отстаивает своё мнение, как делал всегда. Ей даже в голову не пришло, что парень может быть умалишённым. Ненормальный человек не может так трезво рассуждать, не может одновременно хорошо учиться, заниматься спортом, иметь столько друзей…
- Я позвал тебя не для того, чтобы обсуждать мои поступки, - снова заговорил Ден, внимательно следя за каждым движением Лизы. – Я надеюсь, мои мотивы тебе и так понятны, верно?
Лиза кивнула.
- Помнишь, как мы планировали нашу дальнейшую жизнь?
Что-то внутри Лизы заныло, когда она вспомнила такие успокаивающие мечты. Они собирались уехать. Учиться вместе в университете. Пожениться…
- Так вот, к сожалению, планы немного поменялись. Меня поймают не сегодня – завтра. Я это знаю. Уж слишком тщательно ко мне присматривался один детектив. Конечно, я не имею права допустить, чтобы меня задержали, судили, и лишали свободы. Ведь в таком случае мы расстанемся, а я не могу допустить этого.
Лиза смотрела на него во все глаза. Разве не о таком любимом она мечтала?
- Что же делать?
Ден чуть-чуть улыбнулся своей очаровательной, мальчишеской улыбкой.
- А ты готова мне помочь?
- Конечно! – Лиза даже не задумалась. – Конечно, готова! Я ведь люблю тебя.
Поднявшись с подоконника, Ден обнял девушку.
- Надо всего лишь сделать шаг вниз.
- Что? – переспросила Лиза.
- Вниз, - Ден кивнул на оконный проём. – Нужно просто спрыгнуть вниз.
Лиза нервно усмехнулась.
- Но, тогда…мы разобьёмся.
- Да, - подтвердил Ден. – Я сделаю это, не колеблясь. И ты сделаешь, потому, что я хочу спасти тебя. Пока ты не стала такой, как те девушки. Ты навсегда останешься чистой, светлой девушкой, моей любимой…и мы никогда больше не расстанемся.
Страх, пережитый прошлой ночью, вернулся. Лиза почувствовала, что её снова начинает бить дрожь.
- Подумай, - мягко уговаривал её Ден, гладя по волосам. – Что ты теряешь? Мы – всё, что есть друг у друга. Ни ты, ни я не сможем расстаться. Куда тебе возвращаться? К Джиму? Матери? Разве ты нужна им?
Лиза и мысли не допускала о том, чтобы покончить жизнь самоубийством, но слова Дена посеяли в ней сомнение, и вызвали слёзы на глазах. Сегодня мать сказала ей, что у неё нет больше дочери. Лизе и правда больше некуда возвращаться. И Ден - единственный родной для неё человек…
- Ты знаешь, что я прав, - говорил он. – И это единственный выход…
- Нет, не единственный, - раздался из глубины здания спокойный, холодный голос, звучавший прямо и жёстко, как металл. Этот голос словно привёл Лизу в сознание, в один миг разбив те мечты, о которых говорил Ден.
Когда из темноты на свет вышел Брайтон, Ден издал какое-то утробное рычание, и с нечеловеческой силой схватил Лизу и прижал к себе.
- Полегче, парень, - остановил его детектив, быстро оценив обстановку. – Пока что тебя никто не арестовывает. Отпусти девушку, чтобы мне не пришлось предъявлять тебе захват заложников.
- Убирайтесь к дьяволу, - рявкнул Ден, не отпуская Лизу, начавшую всхлипывать.
- Ты сначала найди другого дьявола, кроме себя, - отозвался Брайтон, оттягивая время. Он знал, что здание было окружено полицейскими, но ведь убийца не собирался бежать. Только бы он не натворил глупостей…
- Я не знаю, что на тебя нашло, раз ты решился убить столько людей, - говорил Брайтон, с тревогой следя, как юноша отступает к окну. – И скольких ты бы ещё убил, если бы мы тебя не нашли. Что, убить смелости хватило, а ответить по заслугам – нет?
- Кто вы такие, чтобы я отвечал перед вами? – ответил Ден, лихорадочно блестя глазами. – Может, мне было дано право избавиться от этой нечисти, так какое вы имеете право меня судить? Видишь, Лиза, в этом мире пока не способны понять тех, кто пытается этот мир спасти. Ну, что ж, пускай! У меня хватит смелости уйти, не попрощавшись…и спасти тебя, моя любовь…
Брайтон понял, что у девушки не хватило сил вырваться из рук убийцы. Побледнев, она словно впала в ступор от страха, а парень, воспользовавшись её беспомощностью, подтащил её к окну. Ещё немного, и…
У детектива не было выбора поступить иначе. Кроме того, помедли он секундой дольше – и вместо одного убитого было бы двое.
Меткий выстрел заставил парня разжать руки. Мгновение спустя, потеряв равновесие, он выпал из окна.
Потрясённая и оглушённая, девушка стояла на месте, дрожа, точно в лихорадке. Впрочем, внутренне Брайтон чувствовал себя так же. Жаль, что ничего сделать было нельзя, кроме как стоять, и слушать топот и отрывистые команды полицейских, спешащих на подмогу.
Эпилог
Ещё раз об этой истории нам пришлось вспомнить уже весной. Мне казалось, что доктор Брайтон должен был забыть о тех событиях, ведь, в отличие от меня, он не вёл записей об интересных делах своей практики. Для меня, постороннего наблюдателя, история о несчастной любви девушки к маньяку закончилась весьма банально и сухо. Со слов Брайтона я знала, что вскоре Лиза с родителями, матерью и выздоровевшем отчимом, переехали в другой город. Это, впрочем, было понятно, уж слишком много горестей хранил небольшой городок для той семьи. Не знаю, что чувствовала девушка, каждый раз услышав новость: «Жестоким маньяком, убившем пятерых девушек, оказался восемнадцатилетний парень». Я вообще старалась не вспоминать о тех событиях, понимая, отчего Брайтон отказался тогда брать меня с собой в качестве помощника. Пострадавшей, то есть Лизе, требовалась моральная поддержка, а я бы не смогла не смотреть на неё без презрения. Надо же было оказаться такой дурой, чтобы не сообщить в полицию о преступнике, подвергая саму себя опасности… А, впрочем, что уж говорить.
Нас ожидало ещё много запутанных и любопытных дел, поэтому осенние события стали понемногу стираться из памяти. Пока однажды, после очередной лекции в университете, Брайтон не попросил меня остаться.
Я настороженно ждала наказания: совесть у меня была нечиста. Накануне, сидя на контрольной, я бессовестно списала одно из заданий. Но Брайтон заговорил о другом.
- Скажи, ты помнишь Лизу Томпсон?
Я нахмурилась, но память меня не подвела.
- Стойте, та девушка, которая встречалась с маньяком?
Брайтон вздохнул.
- Да, она.
- Разумеется, помню.
- Вчера случайно столкнулся с ней и её матерью.
От удивления я даже про контрольную забыла.
- Да ну! Где? Здесь, в городе?
Доктор кивнул.
- Я первый их заметил, думал просто пройти, не обратив на себя внимания, но миссис Томпсон тоже меня заметила, и первая заговорила.
- Странно.
- Да, я тоже так подумал.
- А как… - я не договорила, не решаясь спросить, как себя чувствовала Лиза, но доктор меня понял.
- Мне удалось выкроить минуту, чтобы поговорить с девушкой. С виду она такая же, какой была тогда. Скромная, смущённая, нескладная. Я спросил её только об одном: как она себя чувствует. Знаешь, что она мне ответила?
- Не знаю. Что?
Брайтон усмехнулся, и потёр подбородок.
- «Я знаю, что вы имеете в виду. Так вот, я скучаю по нему. Очень скучаю. Но не по тому, кого боялся весь город. А по тому, которого не было». Именно так она мне ответила.
Мы некоторое время смотрели друг на друга с непроницаемыми лицами, пока Брайтон кисло не усмехнулся.
- Излишняя романтичность хуже шизофрении. Шизофрения превращает людей в чудовищ; романтичность надевает этим чудовищам человеческие лица, скрывая дьявольскую сущность.
Я улыбнулась, подумав о странной особенности моего преподавателя: никогда не ошибаться. даже отличая настоящих героев от тех, которых никогда не было.