А путника степь одурманит мечтой,
Где грозный закат разжигает зарницы,
А ветер волнами вздымает пшеницу,
Где красным мундиром Скалистый хребет
В канун предвечерья, играя на Солнце,
Искрится браслетом своих эполет
И средь облаков видно неба оконце,
Там средь паутины звериных путей
Тропа потаенная зайцем петляет.
Лишь избранный дьявола знает о ней.
Отшельника дух там теперь обитает.
Какую загадку тропа стережет?
О том лишь строптивый Тегинь
у Подгорной, где мельницы остов,
водой затопленный, сто лет уж гниет,
Тебе в час вечерний рассказ напоет.
Кровавую тайну хребет бережет.
Здесь, в дебрях Кавказа под сенью лесов
Бандитская балка скрывала воров.
Здесь замысел злобный отшельник ковал,
Он знал что, меж рек говорливых и скал
Где смерть и жестокость танцуют свой бал,
С шелками, оружием, златом с Востока,
Араб караван свой нагруженный гнал.
Беда поджидала торговца в пути,
От пули разбойника вряд ли уйти.
Глаз острый, на сердце направлена мушка,
Гром выстрел упрятал в раскаты свои,
А дождик смыл кровь, расшумелись лягушки
Озноб бьет разбойника, руки чужи.
Добычу надежно припрятав от взора
Разбойник, достатка мечтой одержим,
Не зная стыда, опасаясь позора,
Ужом пробирался к воротам своим.
На злато чужое тать мельницу строит,
Дом полная чаша и дети сыты,
Моля о прощении, тать мягко стелет,
А черная мельница мелет и мелет,
Не раз уж с деревьев слетали листы.
Забылось убийство, доходы росли
И в честь Губаря ту тропу нарекли,
Где шумной толпою, пшеницу собрав,
Крестьяне к помолу рекою текли.
Но Бог шельму метит. Здоровья бандюги
Болезнью простудной пробиты щиты,
И смерть словно вой дикой северной вьюги
Один на один стала с вором «на ты».
Вот так отплатило пробитое сердце,
Но быль неплохая, хоть верьте – не верьте.