Он испускал последние лучи.
И я сидел один при свете лампы
Эквивалентом в тридцать три свечи.
Душа витала где-то в неизвестном
(Ложились мысли чёрною строкой),
Ей в этих стенах было слишком тесно,
Душа искала Свет или Покой.
Я видел пруд и отраженье лилий
В зеркальной глади жидкого стекла.
Шуршал камыш, и утки где-то плыли,
Звенели за прудом колоколА.
Их звон то гулкий, то елейно-тихий,
Рождал в душе смиренье и тоску.
Стояли в вазе на столе гвоздИки,
Роняя через час по лепестку.
Закат окрасил горизонт багрянцем,
С востока мрак лиловой полосой
Спускался, и трава блестела глянцем,
Вечерней окроплённая росой.
Танатос-ночь уже спешил напиться
Из Чаши Приношений крови дня.
Луна всходила сумеречной птицей...
Кошачьим глазом целила в меня...
На тёмно-синем, ясном небосводе
Ярчали точки ангельских огней.
И хищники таились в хороводе
До одури сгустившихся теней...
