– Ты что, мне не веришь? Так спроси у него самого! Мишка до сих пор на своём «пятьдесят третьем» рассекает. И зарплата – ого-го!
А – Так что у него случилось, конкретно? – в голосе Николая послышалась заинтересованность.
– О, то-то же! С этого и начинал бы…
Синицын достал пачку «Астры», не спеша, вынул сигарету, затянулся, выпустил струйку дыма и начал:
– Дело было такое. Мишка на молочном работал, водилой. Пришла очередь, и получил он новенький «ГАЗ-53». Ну, соответственно, проставился и через день – в самый первый рейс на своём новячке. А радовался, будто наследство от бабушки из Пентагона получил! А тут родня директорская какая-то возжелала тоже вложить свой честный труд на благо сельского хозяйства родины.
– А к чему ты это?
– А всё к тому же, что родня также претендовала на шофёрское место. Вот… Значит, возвращается Мишка вечером из рейса, а ему – так, мол, и так, если хочешь работать, вон стоит под забором машина, делай и – в путь. А под забором полуразобранный «пятьдесят второй» колун который уже год ржавел. То есть, намекнул директор, что, давай-ка, мол, уходи, заштатных единиц у нас нет. Ну, Мишка соответственно, в крик, матюкнул директора раз-второй, тот в ответ Мишку и – по статье. Даже свидетелей нашёл, подтвердивших Мишкину нетрезвую хулиганскую неадекватность.
– И что?..
– Что-что, запил Мишка по-чёрному от горя. А тут возьми ему да подскажи люди знающие, что есть, мол, в округе группа такая, «Антибардак» называется. Мишка не поверил сначала. Но и тут ему помогли. Короче, просыпается как-то он с похмелюги от стука в дверь. Открывает, а на пороге человек стоит лет эдак тридцати и просит разрешения войти. Ну, вошёл, поздоровался, присел на табуретку и стал расспрашивать Мишку о его житье-бытье на работе. Тот – мол, какая работа! Выгнатый уже. Послушал гость, послушал, уточнил какие-то моменты, попрощался и ушёл. А где-то недели через две останавливается у Мишкиного двора иномарка. Мишка в это время на крыльце своём сидел, курил да по сторонам глядел, авось кто с бутылкой явится. Ну, значит, гость подзывает Мишку и приглашает в машину.
– Ну, ну?!.
– Вот тебе и «ну-ну»! Поехали они в дачный посёлок. Дело-то как раз было к вечеру. Скоро темнеть должно было. Приезжают, значит, в посёлок и становятся в кустах сирени. Вышли из машины и окольными путями пошли к середине этого «дачника». А там – в калитку двухэтажного особняка. Да. Заходят, значит, в дом. И видит Мишка, сидит на стуле директор его бывший и весь дрожит, сам не свой. А рядом два крепких молодца стоят. Первый молодец, значит, и спрашивает Мишку: «Этот, что ли, тебя обидел, незаконно уволил?» Мишка согласно кивает головой. А сам испугался, не знает, зачем его сюда привезли. А после понял и поспокойнел. «Ну, – говорит тот первый молодец, – говори этому своему начальнику, что ты хочешь от него, он на всё согласен». Ну, тут Мишка осмелел и говорит, значит, мол, верни мне мою работу, машину мою новую, одного дня езженную да номера чтоб были те же самые… А тот первый молодец добавил, чтоб директор ещё и записал в трудовую Мишке, что тот будто и не увольнялся и что все премии и вынужденно потерянную зарплату за всё время вернул, а не то (тут уже и Мишка испугался), сначала похоронишь своих близких, затем сам повесишься от горя. Директор только трясся и со всем соглашался.
– Ну и ну! – задумался Николай. – Так тех молодцов ещё найти надо.
– Надо будет, найдутся.
Синицын хитро посмотрел вдаль и затянулся сигаретой…