Пошёл однажды охотник в зимний лес развеяться на какую-нибудь охоту. Ничего не подстрелил. Расстроился, недовольный невезухой и собой, забрёл в зимовьё, растопил железную печь душистыми берёзовыми поленьями, сварил гречневую кашу с тушёнкой Богатырской, напился чаю Липтон в пакетиках и прилёг от усталости и досады на крепко сбитые нары. И уснул, громко разговаривая сначала за столом а позже на полатях с невидимым собеседником.
Кромешной ночью его разбудил неожиданный и резкий стук в грубо сколоченную дверь. А собаку он на этот раз не стал брать, чтоб не пугала дичь. Охотник сослепу как сомнамбула вышел в сени, открывает дверь, а там медведь стоит.
И по-человечьи такую речь заводит:
- Пришёл, мол, поговорить с тобой и выяснить отношения. Кто в лесу хозяин. -
А охотник по запарке без ружья вышел.
- Правильно, - говорит, - с ружьём ты герой. В кого захотел, пульнул, дичь пернатую стреляешь. Капканы на зверьё ставишь. А меры не знаешь. Лосося в реке браконьеры всю повыбили, на нерест ни одного хвоста не оставили. И даже мне, хозяину тайги, ничего не досталось. Пришлось голодному в берлогу на всю зиму в спячку ложиться до самой весны. А сон с голодухи никак не идёт. Сам знаешь. В животе урчит, мешает уснуть. Вот и вышел к тебе погуторить. И тоску звериную развеять от безделья. Зимой то всё равно делать нечего. Не зря природа для нас спячку придумала.
Природу не бережёте, люди. Что делать будем? По-хорошему, али как?
Охотник разозлился от такой дерзкой наглости. Сколько он медведей повалил за всю свою бытность. Да и хмель от чая ещё не вышла. Схватил медведя за шерсть и хотел приём самбо показать. Подножку пробует поставить. И на обе лопатки положить. Начали бороться.
А медведь хоть и голодный, но сильный оказался. Охотник ему лапы за спину хотел завести и связать. А медведь его сгреб в охапку. И домой потащил. Притоптался до деревни и заботливо кладёт живую ношу у самых ворот. Благо дом первый у дороги. А сам в лес вернулся. Охотник, укачавшись, так и уснул в меховой охапке как в мешке. Пьян был.
Сторожевой пёс Джеки громко залаял, вышла жена. Тормошит мужа.
- Почему так рано с охоты вернулся и без добычи? - А охотник говорит ей:
- Медведя гнал до самого дома, чтобы из леса шкуру не тащить. А у самых ворот собака залаяла. Медведь испугался и убежал. Вот и весь сказ.
- А где ружьё? – спрашивает жена.
- А ружьё не понадобилось. В избушке осталось.
Пришлось в тайгу возвращаться. Уже взял с собой молодую лайку Карая. И ещё заварки прихватил, незаметно от жены. Приходит в избушку. Все в порядке, ружьё на месте на гвозде висит, как положено. Кашу подогрел, собаку накормил. А сам свежезаваренный чай пить продолжил.
Снова стук в дверь.
- Кто там? – спрашивает.
- Старый знакомый, – отвечают за дверью низким густым басом.
Охотник на этот раз с ружьём вышел. А там его приятель, тоже охотник, стоит. Хохочет. – Здорово! - Здорово. Чего пугаешь!
–Хожу здесь дичь промышляю. Дай, думаю, тебя проведаю. Вижу, дымок в небо поднимается, курится, значит есть кто живой.
Сели вдвоём, чай пить стали. На этот раз Хейлис заварили покрепче. А собака Карай забилась под нары и носа не кажет. Молодой, но осторожный.
Охотник ему всё и поведал как на духу, что с ним ночью приключилось. Не постеснялся, что засмеют. В себе держать тоже не может, себе дороже, боком может выйти… Приятель не верит:
- Сказки рассказываешь,- говорит. А сам гогочет заливисто.
- Пить надо меньше. Перепил ты чифиря, видать, гранулированный Голд Бонд перепутал, вот и померещилось.
- А как же я тогда у самого дома оказался?
- Заварка кончилась, вот и вернулся.
Так, раскрасневшись, подливая на посошок несчитанное количество раз, травили охотничьи байки. Не помнит, как потом уснул сном праведника. Под мирный треск берёзовых поленьев в печурке. Тут ночью, ещё темно было, неожиданно собака снова разбудила охотника заливистым лаем, а сама из-под нар так и не вылезает. Боится чего-то.
Охотник пошел открывать, думал, приятель вышел до ветру. В избушке-то никого нет. Выглянул наружу, а там медвежья морда прямо в лицо ему чуть не ткнулась и холодным аж ледяным до дрожи звериным духом близко пахнуло. Не как от собаки. Такого запаха ни с чем не спутаешь. Остолбенел охотник, встал как вкопанный.
- Не послушал ты меня, Василий. Я тебя как человека до дому донёс. А ты опять за старое, в лес вернулся…
Попятился мужичок и юркнул в избушку. Дверь изнутри листвяной жердью подпёр. Хлопнул пол кружки Ахмаду, что оставалось в железной кружке на столе, чтоб страх и оторопь прогнать. Заодно горло промочить. И снова спать завалился. А утром чуть свет сразу домой пошёл. А Карай впереди его бежит, не меньше хозяина в домашнюю сытую будку спешит.
Дома стал голову ломать. Где правда, где показалось с спросонья, а что приснилось?
Знакомого охотника в деревне встретил. У того спрашивает:
- Помнишь, ты ко мне в избушку приходил? Мы с тобой ещё чай пили. Я тебе про медведя говорящего рассказывал.
- Не было такого, - отвечает приятель. - Я дома с женой сериал ментовский по телевизору смотрел, «Улица Разбитых Фонарей» называется, и никуда не выходил.
- Вот тебе раз! А с кем же я тогда Принцессу Нури пил, разговоры беседовал всю ночь?..
Так и не понял. До сих пор загадка для него остаётся.
Но сильно чаёвничать перестал на охоте. Только кружку-другую для согрева и поддержания охотничьего аппетита.