И сперло дыханье и нечем дышать как в аду.
А он все бежал, потакая душою упрямой,
Бежал и надеялся с богом конечно уйду.
Послышались выстрелы сзади, залаяли псины,
А снег по колено и ноги сводило уже,
Далекие бранные речи, стреляющих в спины,
Далось этой суке бежать по такой кутерьме.
Да богу спасибо за вьюгу и шквалистый ветер,
Следы заметает мгновенно, не видно не зги.
За то, что пока еще пулю он сердцем не встретил,
И не поделен остриями клыков на куски.
Упал, обессилев в боку, словно сотни иголок,
Впились одновременно и не выходят назад.
Весь синий от холода, аж не заметно наколок,
Но все же живой, и по этому искренне рад.
А выжить он должен и должен добраться до цели,
Доделать дела, а потом как угодно судьбе,
Кутить в кабаке или снова мелькать на прицеле,
Любить до утра или стынуть с отверстьем в башке.
Когда на кону двадцать лет выбор скуден однако,
И чуждый там крест на спине давит к низу как пресс.
Невольно становишься злей чем цепная собака,
И лезешь из кожи пытаясь снять этот вес.
Вот слышит: утихли в тайге посторонние звуки,
Менты просчитались и видно прошли стороной.
Он снова побрел, потирая замерзшие руки,
С надеждою выйти из леса, на чей-то постой.
И точно за богом шагал он меж сосен и елок,
И кончился лес через два с половиною дня,
Услышал он божьи слова как короткий некролог:
«Ты будь на чеку, парень, дальше пойдешь без меня».
Последний зеленый сухарь зажевал он и снова
Побрел убиваемый холодом лютым и сном.
Увидел в дали очертанье поселка жилого,
Решил он была не была постучу в первый дом.
Но только дошел до крыльца повалился и сразу,
В глазах побежали круги он сознанье терял.
Услышал еще вдалеке неразборчиво фразу,
И понял, что этим паденьем он все замарал.
И что же пенять на себя, что не смог додержаться,
Прибавил годки за побег, что сидел не за что.
Что с койки больничной придется опять возвращаться,
Туда где все против тебя, все другое - не то.
Серебряный крест на груди под фуфайкой дырявой,
И сперло дыханье и нечем дышать как в аду.
Валялся в снегу паренек молодой кучерявый,
И что-то пытался сказать, но терялся в бреду.
Менты окружили и рвали собаки поводья.
Добегался сука, ты бешенный пес чумовой.
Три дня по тайге за тобой мы гонялись отродье,
И щелкнул затвор и расстался парнишка с душой.