и пахнет он глазуньей,
парфюмом дорогим и дрянью заводской.
Я прячусь от него, а было бы разумней
впитать его дожди порезанной щекой…
Он добрый, и во мне
всё время видел сына:
трепал за озорство, царапал, а потом
опять лежал у ног, как преданная псина,
и радостно вилял невидимым хвостом.
Текли его года,
и патрубки ржавели,
а мхи заполонили каждый козырёк,
но город всякий раз терпел мои дуэли…
Наверное, любил и, попросту, берёг.
Хотелось воевать...
Вот только без рапир-то
и подвиги не те, и шрамы не в зачёт.
Мы били об асфальт бутылки из-под спирта
и взвинчивали кровь, пока не потечёт…
…сейчас моя сирень
свисает капюшоном,
но я её теперь вдыхаю, а не рву.
Я знаю, что вдвоём настолько хорошо нам,
что нечего совсем сказать по существу…
А всё же город жив!..
он тоже хочет ласки
и тёплым сквозняком летает по домам.
Он падает дождём на детские коляски,
на владиков и лёль, на их красивых мам…
2011г.
