Мы с Дораном отправились в путь рано утром, нагружённые бесполезными вещами. Лично я люблю путешествовать налегке, но моё правило «чем меньше возьмёшь, тем лучше» никогда не нравилось моему брату. Оно не понравилось ему и на этот раз, поэтому до вокзала нам пришлось тащить под завязку наполненные рюкзаки. Моё плечо готово было оторваться от тела вместе с рукой под тяжестью груза, но всё-таки передумало и осталось на месте. Я ворчал и гадал, что же такое я несу, пытался угадать, что же мне упирается в бок.
Не знаю, что является причиной занудства Дорана, но иногда он становится совершенно невыносим. Всю дорогу он гудел о каких-то правилах, снабжал меня историческими справками, в которых я совершенно не нуждался. Был бы под рукой топор – зарубил бы, даже не посмотрев, что он мой брат. Друзья не должны причинять страдания и неудобства, а занудство ох как успело надоесть!
Я несказанно обрадовался, когда мы зашли в своё купе. Скинув рюкзак с плеч, я потянулся.
– Ну, знаешь ли… Я тебе это припомню! Что ты туда нагрузил? Неужели это всё нам понадобится?
– Не сомневайся, здесь нет ни одной лишней вещи. – Доран затолкал рюкзак под сиденье. – Ты мне ещё спасибо скажешь, когда тебе понадобится что-то из моих запасов.
– Да ни за что! У меня спина чуть пополам не треснула, а я тебе спасибо говорить должен.
Нам предстояло ехать четверо суток. К сожалению, перемещаться из одного места в другое мы не умели, не обладали правами на управление магическими транспортными средствами, поэтому были вынуждены добираться до места на поезде. Сказать, что было скучно, значит не сказать ничего. Я попытался перезнакомиться со всеми, кто ехал в нашем вагоне. Нет, я не заходил в каждое купе и не предлагал выпить со мной кофе. Рано или поздно, но встречаешь кого-нибудь в коридоре по дороге к проводнику, в очереди за обедом или в уборную (неудачное соседство, но в поезде относительно мало мест, куда может наведаться скучающий путник). Ни один не заинтересовал меня, разве что мужчина преклонных лет по имени Эмиль оказался довольно милым собеседником.
Курить в купе строго-настрого запрещено, поэтому я, дабы не нарушать правил, вышел в коридор с уже набитой трубкой и коробком спичек. Около окна стоял невысокого роста старик. Он выглядел, как сельский житель, сутками пропадающий в собственном огороде на грядках огурцов. Моё внимание сразу привлекли его красные подтяжки, одна лямка которых была подшита зелёными нитками. Я закурил и посмотрел на яркий оранжевый закат. Старик, держащий костлявыми пальцами тлеющую сигарету, с ухмылкой посмотрел на меня.
– Курите трубку, молодой человек? Люди вашего возраста не особо жалуют её вниманием, всё больше тяготят к сигаретам.
– Для меня курение – удовольствие. Пристрастился я к этому сознательно, трубку выбирал себе тщательно. И процесс, и ощущения – незабываемо и неповторимо.
– Согласен. Бриар?
– Так точно. Раскуривали трубку?
– Было дело. Сейчас травлю себя дешёвым Досонским табаком.
– Он у них ужасен, – сказал я, подёрнув плечом. – Как-то раз купил… Как вообще можно получить такой ужас?! Не понимаю.
– Вот поэтому он достаточно дешёвый, практически даром.
– Яд замедленного действия!
– Вот-вот! – хохотнул мой собеседник.
Старик замолчал, выбросил окурок в окно и протянул мне руку:
– Эмиль.
– Бран, – представился я, пожимая ладонь. – Куда путь держите, Эмиль?
– Дочь родила внука, еду повидаться с семьёй. А вы?
– О, чудесно! Да вот, тоже дела семейные. Троюродная сестра двоюродного брата моей матушки ушла в мир иной. Еду делить наследство, пока прожорливые братья и сёстры не разделили между собой мою долю, – сказал я и зачем-то добавил, – я серьёзно.
Мы улыбнулись друг другу и продолжили любоваться закатом. Эмиль рассказал мне несколько историй из своей юности, поведал о том, как спас жизнь королю, посоветовал посетить некоторые табачные лавочки и магазины. Даже пообещал замолвить за меня словечко, чтобы мне сделали скидку, если решусь что-нибудь купить. Я был премного ему благодарен и уже собирался отблагодарить своими личными историями, но вдруг открылась дверь моего купе, и показалось угрюмое лицо Дорана:
– Хватит трепаться! Мы приедем через пятнадцать минут!.. Добрый вечер, сэр.
– Вечер добрый, молодой человек! – поздоровался Эмиль с Дораном.
– Вот бы и со мной ты был так вежлив! – возмутился я, глядя на Дорана. – Сейчас иду.
Я выбил трубку о ладонь и продул сквозь мундштук.
– Увы, но мне пора. Снова придётся смотреть на лица надоедливых родственников и утешать рыдающую тётушку Берту… Вы отличный собеседник, Эмиль!
– Вы тоже, Бран! Если повезёт, то мы ещё пересечёмся с вами!
Я улыбнулся своему собеседнику и зашёл в купе.
Мы вышли на заброшенной станции, которую даже станцией назвать нельзя. Площадка, а на ней устроилась небольшая железная ржавая будка и плохо выкрашенная скамейка. Никаких тебе вывесок или указателей. Сначала я засомневался, что в этом месте есть хоть какие-то признаки жизни. Мои плечи, если бы умели, непременно бы взмолились и запричитали – я снова надел рюкзак с бесполезным барахлом. Доран сладко зевнул и направился к мелькающим вдалеке огонькам. Мне ничего не оставалось, как следовать за ним. После десяти минут пути мы вышли на освещённую фонарями площадь, на которой ютилась парочка деревянных домов. Эта площадь была ярким пятном на тёмном фоне, островком спасения в бескрайнем пространстве моря, а ещё она была миражом, который очень быстро растаял.
– Мы не останемся на ночлег здесь? – удивился я.
– Нет, – отрезал Доран. – Будем идти. Тут не далеко. Дорогу я знаю.
– Опять твои карты? Они тебя не доведут до добра, дружище. Помяни моё слово!..
Доран не стал отвечать мне дерзостями и колкостями, а только прибавил шагу. Я хмыкнул и не стал предпринимать попыток его догнать. Ночь длинная, а, по словам этого умника, дорога близкая – зачем спешить? С каждым шагом мы всё дальше уходили от «ночлега моей мечты», всё глубже погружаясь в ночь и пустошь. Наш путь лежал через бескрайнее поле, окружённое с двух сторон лесом.
– Ничего себе, близко!
Конечно, можно списать огромное расстояние на оптическую иллюзию и поверить в то, что скоро мы будем на месте… Я, конечно, молодец, но со здравым смыслом и логикой спорить не привык. Не знаю, сколько времени мы шли, но, в конце концов, дорога привела нас в чащу леса. Такого отвратительного леса я не видел ни разу в жизни. Нет, лес как лес, но он был настолько неуютен, холоден и ужасен, что хотелось всё бросить, развернуться и дать дёру. Дать дёру мне захотелось ещё больше, когда перед моим лицом пронёсся оранжевый… призрак?
– Доран, что, чёрт возьми, происходит?! – вырвалось из меня.
Призрак кружил вокруг моего друга, как надоедливая пчела. Доран застыл на месте. Я заметил, что тело Дорана начинает осыпаться тёмными песчинками.
– Разруби его, – приказал Доран. – Пока я совсем не превратился в груду бесполезного мусора!..
– Но он же призрак!
– Делай, что говорю! Он не прозрачный. Это иллюзия.
Я сбросил рюкзак и подобрал с земли длинную палку. Сосредоточившись, дабы не загубить ненароком Дорана, застыл в ожидании удобного момента для нападения. Призрак разлетелся на множество мелких осколков от моего удара, оставив после себя небольшое облако дыма, которое вскоре рассеялось.
– И что это было? – спросил я, опираясь на палку. – Ты уверен, что мы идём в правильном направлении? Я, если честно, сомневаюсь… Эй, смотри-ка!..
Вдалеке мелькало множество мелких оранжевых огоньков, которые были похожи на того призрака, что пытался одолеть нас. Оранжевое призрачное войско стремительно приближалось, при этом жутковато повизгивая. Доран не спеша снял рюкзак и произнёс всего одного слово:
– Бежим.
И мы побежали. Наверно, смотреть на нас со стороны было ох как смешно, но выбора у нас не было. За нами летела целая сотня фантомов. Рубить их направо и налево было заманчиво, но кто знает, сколько их на самом деле? Может, им совсем не будет конца? С призраками всегда так… Мы неслись сквозь лес, перепрыгивая через упавшие деревья. Ветки безжалостно хлестали нас по лицу, а под ногами, как по волшебству, появилась вязкая скользкая грязь.
– Скорей-скорей-скорей! На другую половину леса! – подбадривал Доран дрожащим от бега голосом. Бежать по полю было гораздо легче. Я прибавил скорость. Мы кое-как дотянули последние метры. Наши огненные преследователи не смогли пересечь границу между лесом и полем. Они, как глупые бабочки, бились о невидимое стекло, искрили, визжали. Я сел на пне и попытался отдышаться.
– Что это за твари такие?
– Это… по-видимому… влазисы, – задыхаясь, объяснил Доран, схватившийся за бок. – Заблудившиеся в лесу воины. Я не думал, что лес-ловушка находится на Южном берегу…
– Читаешь книжки, а не фига не запоминаешь. Неужели на карте не было обозначено?
– Как видишь – нет. Скорее всего, море с этой стороны. Сейчас немного отдохнём и пойдём.
Мы перевели дух. Теперь нам предстояло путешествовать налегке. Если честно, ощущалась некая досада, что я так и не узнаю, что же Доран набрал с собой в дорогу. А вдруг, правда, ценные вещи? Ну, что тосковать по прошлому? Мы шли вперёд, я надеялся как можно быстрее найти лагерь. Даже не отказался бы от кружечки чего-нибудь согревающего.
Моё настроение приподнялось, как только я услышал музыку, а точнее, отголоски, которые долетали до моих ушей. А это значит, что мы на верном пути. Вскоре мы с Дораном выбрели на широкий берег, освещённый лунным светом и пламенем многочисленных костров. Вот она, неповторимая атмосфера бесконечного праздника, за которую я готов продать душу. Люди различных возрастов ставили свои палатки и водружали на них флаги. Кто-то только заводил новые знакомства, кто-то здоровался со старыми приятелями. Повара трудились на импровизированной кухне, зависая над огромными кастрюлями, котелками и чанами. Всё это мне бесконечно нравилось. Я люблю возвращаться сюда каждый год, знакомиться, узнавать что-то новое. Люблю ходить от костра к костру, собирать всевозможные истории, обмениваться чем-то на память. Вот в прошлом году я обменялся пуговицами со своего пиджака с каким-то художником-гипнотезёром, подарил браслет юной волшебнице, а шнурок из моего ботинка теперь служит милейшему господину с материка Торсха.
– Бран Хиггинс! Какие люди пожаловали!
Я обернулся на голос и просто захлебнулся от коктейля наполнивших меня эмоций. Передо мной предстала она, моя первая, и наверно, единственная в жизни любовь, удивительная девушка, умница и красавица Уна Пиарас. Всё в ней было прекрасно: стройная фигура, милое лицо, знойный пронзительный взгляд, решительный характер. Я навсегда влюбился в её глаза цвета чёрной смородины. К сожалению, расстались мы с криком и шумом, а точнее… В таких случаях, когда точной причины назвать нельзя, или она безвозвратно затерялась в глубинах памяти, принято говорить, что «извините, но мы не подошли друг другу». Но нет! Мы были словно созданы друг для друга, слеплены из одного теста, приправлены одними и теми же пряностями. Мы оба жили стремительно, скоро. Наверно, наш союз погубил бешеный ритм наших жизней. Лично мне было очень досадно, но я старался не подавать виду. Получалось или нет – не мне судить. Удивительная девушка стояла передо мной, и нужно было достойно ответить на её приветствие, а я, безмозглый баран, вдруг взял и потерял дар речи.
– И тебе не хворать, – вырвалось из меня. – Рад тебя видеть, Уна!
– Не могу ответить тем же, – язвила девушка, приближаясь ко мне.– Здравствуй, Доран!
Мой брат смущенно кивнул и промямлил что-то в духе «поищу для нас свободную палатку».
– А ты всё так же хороша. Одна или с компанией?
– Конечно же одна. Я ещё не обзавелась верным оруженосцем. А ты, я смотрю, при параде!
Уна посмотрела на мои испачканные в лесной грязи сапоги и брюки. Чудесно! В кой-то веки небо свело меня с тайной возлюбленной, а я выгляжу совершенно непотребно! Хорош, ничего не скажешь…
– А, ты об этом… Ну, мы пробирались по заброшенным местам. Пришлось сразиться с тысячью неспокойных вурдалаков. А, может, их было и больше. На третьей сотней мне стало скучно, перестал считать.
– Ты всё такой же балабол! – усмехнулась Уна и развернулась, чтобы уйти.
– Эй, а как же обняться на прощанье, милая?!
– Моя палатка в другом конце лагеря, – сказала девушка, не оглядываясь.
На следующее утро люди со всего лагеря подтянулись к лобному месту, чтобы выслушать традиционное приветственное слово. На возвышении стоял Алкмеон – правнук Руфуса Безликого, – и беседовал с каким-то худым рыжеволосым юношей. Мы с Дораном заняли место на импровизированной трибуне рядом с Аскольдом Уилордом и Максом Колумом. Моя зазноба Уна сидела несколькими рядами ниже, и я то и дело поглядывал в её сторону.
– Уважаемые дамы и господа! Я рад вас приветствовать на ежегодном фестивале искусств!..
За словами Алкмеона последовали вежливые аплодисменты. Если честно, то я всегда пропускаю приветственные речи мимо ушей. Сидя на трибуне, я всё поглядывал на собравшихся. Трибуна пестрила физиономиями и одеждами, приветственную речь слушали в основном только совсем юные или очень старые волшебники. Остальные же мирно перешёптывались с рядом сидящим соседом, прикрывшись ладонью. Тем временем, Алкмеон перешёл к воспоминаниям о своём легендарном предке.
– Нам нужно найти Нойда Бреста, ты помнишь? – вдруг сказал Доран. – Ты мне говорил, что Серлас просил…
– Да-да, – перебил я. – Не видишь его?
– Пока нет. – Доран принялся внимательно рассматривать трибуну сидящих напротив нас. – Вон тот, в красной рубашке, очень похож.
– Это тот тип, что с кислой рожей слушает приветственные бредни? Ты уверен?
– Да, это он, – подтвердил Доран. – А что это за бижеловый пояс такой? Никогда не слышал об этой штуке.
– Может, какое кодовое слово? Кто их знает, что у них на уме…
По трибунам прокатилась волна одобрительного гудения. Видимо, Алкмеон решил не мучить собравшихся, а ограничился освещением самых важных вопросов. И на том спасибо. Мы неторопясь спустились вниз. Нойд Брест шёл в нескольких метрах от нас. Я поспешил его догнать.
– Доброго дня, мистер Брест! – сказал я приветливо.
– Доброго дня! Мы с вами нигде не встречались? – поинтересовался тот, обернувшись.
– Мы сыновья Серласа Хиггинса, – пояснил подоспевший Доран.
– А, ребята! Рад вас видеть! – улыбнулся Нойд, узнав нас. – То-то я смотрю лица знакомые. Как там поживает Серлас? Мы уже давно с ним не виделись.
– Спасибо, у него всё в порядке, – отозвался я. – Он просил передать вам низкий поклон и спросить о бижеловом поясе.
– Пояс!.. Чудесный магический артефакт!.. Как же, как же!.. Передайте, что я премного благодарен за столь ценный подарок. До сих пор служит мне верой и правдой. Чем планируете заняться в первый день? Я отправляюсь посмотреть на фехтовальщиков. Может, и самому удастся вспомнить молодость!
– Я думал обойти лагерь, – ни секунды не медля, ответил я. – Хотел погулять немного, освоиться.
– Если вы не против, то я хотел бы составить вам компанию, мистер Брест! – согласился Доран.
– Превосходно, молодой человек! Встретимся там!
С этими словами Нойд обернулся и быстрым шагом направился к небольшой группе колдунов в белых плащах. Про себя я отметил, что мужчина был в отличной физической форме, выглядел лет на двадцать моложе своего возраста (а он, между прочим, на несколько лет старше Серласа). Его волосы практически не тронула седина. Не удивлюсь, если выяснится, что в своё время он принял эликсир молодости.
Я решил немного побродить по лагерю и разведать обстановку. Мой путь лежал через шатёр, в котором устроилась предсказательница Хейла. Я не стал тревожить душу и тратить деньги и просто прошёл мимо, хотя ещё долго думал о том, каких бы сказок мне рассказала колдунья. Я до сих пор уверен, что настоящие предсказатели будущего деньги за прогнозы не берут. Это всего лишь прогноз, предостережение. В большинстве случаев, прогнозы гадалок печальны. Так зачем я буду платить за то, чего я могу избежать? Зачем я буду платить за лишнюю негативную информацию? Или за приторно-сладкую ложь? Не вижу смысла.
Я прошёл мимо группы людей, изучающих устройство защитных амулетов. Молодой мужчина с волосами по пояс стоял рядом с пожелтевшим от времени стендом и читал лекцию о том, как в домашних условиях изготовить защитный амулет. Со стороны это выглядело очень забавно, особенно то, как он расставлял акценты на важных, по его мнению, словах.
Очень странно, но в этом году на фестивале появились дети. По пути мне попалось десятка два юных волшебников и волшебниц, которым было не больше десяти. Дети послушно ходили за своими родителями, озирались по сторонам и поедали сладости из привязанного к поясу мешочка.
На фехтовальную площадку я пришёл довольно поздно, сразу после того, как закончил чистить трубку. В толпе я нашёл изрядно повеселевшего Дорана. Мой приятель болтал о чём-то с Нойдом и Аскольдом Уилордом.
– Что-то вы все навеселе, – сказал я. – Творится что-то удивительное и забавное?
– Пропустили по кружечке эля, – задорно ответил Аскольд.
– Эта девочка замечательно фехтует! – восхищенно произнёс Нойд. – Как будто родилась со шпагой в руках! Лично я ставлю на её победу в турнире.
– Какая ещё девочка? – с интересом спросил я.
– Уна Пиарас, конечно же! Сегодня ей явно не было равных. Столько грации, столько мастерства. Смотрел бы и смотрел!
– Да ну? – искренне удивился я, изогнув бровь. – Она правда настолько хороша?
Доран одобрительно кивнул мне головой. На самом деле, в глубине души я нисколько не сомневался, что Уна не растеряла свои способности. Она всегда была немного, но лучше меня. Стоило мне чем-то увлечься, как она тут же догоняла меня по уровню знаний, а после совсем оставляла с носом. Мне становилось не по себе, моё самолюбие ущемлялось, и я в срочном порядке учился чему-то новому. Кроме того, Уна потомственная колдунья. Таких ещё нужно поискать. В области магии, как ни крути, я никогда её не переплюну. Мне вообще колдовать не положено, а этот мудрёный фокус с локальным замораживанием времени – старания Серласа.
Жизнь в лагере протекала в привычном русле. Я всецело отдался её течению и временно умер для всего остального мира. Пускай поживёт без меня, от него не убудет. Я собирался поужинать и стоял в очереди за порцией супа с гренками, как вдруг увидел моего недавнего знакомого Эмиля, того самого старика, которого я встретил в поезде. Суп временно перешёл на второй план, и я поспешил догнать Эмиля, пока тот не затерялся в толпе. Он заметил меня издалека и улыбнулся.
– Здравствуйте, Бран! – сказал он, слегка поклонившись. – Рад вас видеть!
– Взаимно, – искренне ответил я. – Если честно, то я не ожидал… Вы же сказали, что у вас…
– Да-да, – хрипло засмеялся Эмиль, – но вы тоже мне сказали, что едете делить наследство усопшего дядюшки.
– Ну, вы же в курсе, что не следует распространяться о фестивале, если нет желания.
– Думаю, поэтому мы оба солгали. Как вам здесь? Нашли что-нибудь интересное?
– На данный момент самое интересное для меня – утолить чувство голода.
Эмиль улыбнулся.
– Можете зайти ко мне вечером. Поговорим, раскурим по трубке. Моя палатка самая первая от третьего костра, найти совсем не трудно. А сейчас я бы на вашем месте поторопился, если вы всё-таки хотите поужинать.
– Хорошо, ждите в гости, – подмигнул я, приняв приглашение.
Мой организм обрадовался, когда я уселся за длинный общий стол с тарелкой супа. Повара здесь, стоит сказать, замечательные. Уж не знаю, сколько они колдуют над своими котелками, но получаются удивительно вкусные вещи. Я наворачивал суп за обе щёки, когда счастливая жизнь фестиваля прервалась тревожным криком Аскольда Уилорда, звавшего на помощь. Все, встревоженные, поспешили к месту происшествия. Около палатки магистра Гобана Мёрфи столпились учёные и могущественные колдуны, присутствующие на фестивале. Их ученики охраняли вход в палатку и старались не допускать паники среди людей. Через некоторое время колдуны, сильно озадаченные случившимся, вышли из палатки во главе с Алкмеоном. Какой-то бородатый мужчина в полосатом свитере пробасил:
– Сохраняйте спокойствие, прошу вас! Мне очень прискорбно это сообщать, но магистр Гобан Мёрфи находится в оцепенении! Нам пока не известно, под каким заклятиям он находится! Мы очень вас просим не паниковать, сохранять спокойствие! На всякий случай, носите с собой охранные амулеты! Как только станет что-то известно, сэр Алкмеон обязательно сообщит вам об этом! Мне так же прискорбно сообщать, что человек, заколдовавший магистра Мёрфи, находится среди нас!.. Прошу вас, будьте осторожны!..
Через два дня случилось ещё одно нападение на министерского служащего Кана Соледжо. Мужчина был найден застывшим недалеко от конюшни. Магические светила не могли однозначно сказать, что послужило причиной оцепенения. Они бурно спорили, листали толстенные книжки. Для них радость и празднества вмиг закончились, даже не успев толком начаться. На территорию лагеря после начала фестиваля не может проникнуть посторонний – по периметру он охраняется специальным заклятьем изоляции,– так что, в любом случае, придётся докапываться до истины и искать корень зла собственными силами, без помощи сыщиков. Помощники колдунов всячески старались опровергнуть любые слухи. Перед ними стояла задача не допустить паники на фестивале.
Нападения чудовищно портили атмосферу. Волнение, которое все люди старались в себе подавлять, беспокойство, которое так или иначе висело под лагерем, сплетни, которые обязательно в скором времени появятся и обрастут новыми и новыми подробностями – всё это медленно, но верно меняло курс течения фестивальной жизни.
Всё утро я провёл на фехтовальной площадке. Три победы подряд обеспечили мне поединок с Уной, «любовью всей моей жизни». Мы периодически встречались в лагере, бросали друг на друга многозначные взгляды, но не говорили друг другу ни слова. Это была своеобразная игра: кто-то из нас был привлекательной, дразнящей добычей, а кто-то ловким и хитрым хищником, получающим удовольствие от того, как его будущий «обед» крутит перед ним пушистым хвостом. Всё чаще и чаще складывалось ощущение, что я – беззащитное травоядное.
Пару раз удача улыбнулась мне в покере, довелось неплохо пострелять из лука. Очень захватывающими были поединки над водой, но, к сожалению, я не смог принять в них участие, так как совершенно не владею магией. Молодые колдуны парили над морем и старались столкнуть друг друга в воду с помощью специально создаваемых шаров. Забава бесполезная, но выглядит очень интересно.
На рынке вовсю шла торговля. Торговали всем, чем только можно. Вообще, небольшой рынок на фестивале – удивительное место, где можно за сущие гроши отхватить полезную редкую вещь. Продавали говорящих животных, снадобья, одежду и обувь, защищённую от загрязнения, безразмерные рюкзаки и сумки, сборы лекарственных трав, громкоговорящие книги, читающие сами себя, портреты учёных, дающие консультации по поводу своей деятельности (незаменимы для студентов), различные карты, показывающие каждого, кто находится на территории и другой магический забавный ширпотреб. Ну а если вам нужны действительно редкие товары, то смело намекайте любому продавцу, что у вас чешутся руки и страсть как хочется купить что-нибудь редкое и дорогое. Вас отведут куда надо, продадут что надо, да ещё доброго здоровья пожелают. Чудо-люди!
Нойд Брест жил один в большой светлой палатке у главного костра. Утром за завтраком он пригласил нас с Дораном на кружечку эля и безмятежный разговор о жизни. Мы ни минуты не раздумывали. Заметил, что на приглашения Нойда соглашаться очень легко. Наверно, если он попросит кого-нибудь с добродушной улыбкой доверить ему свою жизнь, то ему непременно доверят десятки, нет, сотни жизней на веки вечные.
– Что-то странно всё это… Почему Алкмеон не ищет того, кто нападал на магистров? Ты заметил, что он старается замять всю эту ситуацию? – спросил меня Доран по дороге к Нойду.
– Ну не хочет человек шумихи, – ответил я.– А вообще, он, вероятно, начнёт какое-нибудь тайное расследование. Вот увидишь. Скоро всех на уши поднимет, под занавес-то...
– Видимо, нападавший везуч. Скажу тебе, что Мёрфи далеко не последний колдун на земле. Да и Соледжо почётный член доброго десятка орденов. Они весьма сильные колдуны. И вдруг на них кто-то нападет, а они даже не смогли почувствовать присутствия нападающего или защититься. В крайнем случае, они могли бы…
– Слушай, я забыл трубку, – перебил я Дорана, рыская по карманам.
– Аааар, проклятье! – вскипел Доран. – Бран! Ты неисправим! Ты вообще слышал, о чём я тут?
– О каком-то ордене, который не смог отразить нападение десятка везучих глупцов, нет?
Мой брат закатил глаза и прибавил шаг. Я улыбнулся и достал спрятанную в рукаве трубку. Мне нравится трепать Дорану нервы. Он такой милый, когда злится!
– Нойд? Вы здесь?
– Да, заходите.
Мы зашли в палатку мистера Бреста. Он стоял, опершись руками на стол, и пристально вглядывался в стеклянный шар.
– Что, решили заняться предсказанием будущего? – спросил Доран, присаживаясь на деревянный ящик.
– Нет, подглядываю за людьми из других миров, – буднично сообщил Нойд.
– Серьёзно?! – удивился я, и тоже прильнул к шару.
Действительно, картина занимательная: вместо регулировщиков на дороге – странные подвесные приспособления с тремя цветными лампочками, люди говорят в какие-то странные приборы, прислонив их к уху (наверно, это местное средство связи), дома высокие, примитивные, и выглядят неуклюже и скучно.
– Угощу-ка я вас ромом! – прогремел голос Нойда в тишине. – Я давно жду повод открыть бутылку из своих походных запасов. Между прочим, ром был изготовлен в том мире, за которым ты сейчас, Бран, наблюдаешь.
– Да ладно?! – не переставал искренно удивляться я.
Через некоторое время передо мной уже стояла кружка с ромом, источающая приятный сладкий запах. Я уже и не знал, что и выбрать – чудо-шар или алкоголь из другого мира. В итоге, решил совмещать приятное с приятным. – А что это за народ?
– Их называют американцами, а страну – Америкой.
– Ишь ты… Я тоже хочу такую штуку! Где вы её взяли, Нойд?
– Это подарок. – Брест улыбнулся. – Может быть, и тебе кто-нибудь подарит нечто подобное.
– Судя по пристальному взгляду, эту колдовскую забаву кошмарный господин будет требовать с меня, – пробурчал Доран, а я только кивнул головой (хотя до этого и в мыслях не было).
Нойд расхохотался и сел рядом со мной.
– Как вам фестиваль, ребятки?
– В прошлом году было лучше, – ответил я, подглядывая за другим миром. – Меня печалят дети. И паника. И натянутость улыбок доброй половины людей.
– Дааа, – протянул Нойд. – Эти нападения…
– Мне вообще кажется странным, что они попались на крючок, – сказал Доран, ёрзая на ящике.
– Лично я думаю, что кто-то действует по чьему-то приказу. Однозначно. Министров я знаю уже несколько десятков лет. Мы были совсем юными и до безобразия амбициозными, и работали в одной команде. Замышляли маленькую революцию. Кстати, Серлас и там успел засветиться. Я толком колдовать не умел, да и сейчас не могу, поэтому поспешил покинуть этот дружный коллектив. Серлас ещё какое-то время ошивался среди них, а после изволил жениться на вашей будущей маме.
– Выходит, Мёрфи и Соледжо связаны? Не боитесь стать следующей жертвой?
– Неа, – помотал головой Нойд. – Я в числе тех, кто вовремя вышел из игры. После ухода Хиггинса, Бонка и Ледана, группа продолжила свою реформистскую деятельность и, видимо, натворила каких-то дел. Я ими мало интересовался, если честно.
– А чем вы там занимались?
– Стремились поднять магию на новый уровень, создать что-нибудь принципиально новое. Будучи студентами, мы не верили, что всё придумано до нас. Вот и решили, что мы не хуже дядек из книжек. Собрались, конечно же, тайно, чудили, изобретали. За такое ловят, да ещё очень сурово наказывают. И никого не интересует, что ты всё затеваешь с добрыми намерениями. Кстати, расскажите мне что-нибудь о Серласе. Чем он сейчас занимается, старый дурак?
– Старый дурак мучается с ногой и занимается овощеводством,– ответил Доран, ставя пустую кружку на стол. – Думаю, он будет очень рад, если вы его навестите.
– Обязательно! – отозвался Нойд.
– Слушайте, а что это за штуки такие? – спросил я, тыча пальцем в шар.
– Где?
– Ну вот, оставляют белые полосы на небе.
– А, вот ты о чём… Это самолёты. Вид транспорта того мира, летающий по воздуху. Мы изучаем механику, но таких вещей не строим, потому что владеем левитацией и можем телепортироваться. А эти люди магии боятся или относятся ко всему скептично. Верещат, что всё иллюзия, от поколения к поколению дуря своих детей. Например, рассказывают сказки про Деда Мороза, который сковывает реки льдом и засыпает всё снегом. Кто это? Ну, это их главный новогодний персонаж. А сами неумело конспирируются, дарят детям подарки, переодеваясь в этого самого несчастного деда. И так у них всё построено на лжи и самообмане. Но они мне нравятся, они милые. – Нойд выдержал паузу. – Так что там с Серласом?
Всё-таки она меня сделала!
Мы ожесточённо фехтовали с Уной около часа, устали, но в итоге оба были довольны. Она повалила меня на землю, победно поставила ногу на грудь и поднесла острую шпагу к горлу. Смотрела мне в глаза и улыбалась от полученного удовольствия затянувшейся схватки. Мы так увлеклись, что не заметили, как вышли за пределы отведенной для фехтования площадки. Все заворожёно смотрели на нас, раскрыв рты (это мне потом уже рассказали). Мой мир в тот момент ограничился только этой девушкой, стремительной, хищной и одновременно милой. И даже предательски потерпев поражение, я не чувствовал себя проигравшим. Мне в первый раз было радостно от того, что она оказалась лучше меня.
День выдался насыщенным. Всюду судачили о нашем поединке, чествовали Уну, пили вино и радовались жизни. Сегодня людям удалось забыть про панику и возможную подстерегающую их опасность. Они как обычно веселились, пели, разговаривали и играли в глупые забавные игры. Я вышел из палатки и оглядел вечерний лагерь. Сердце радовалось от созерцания неподдельного веселья. Те, кто помоложе, начали прыгать через костёр. С каждой минутой языки пламени становились ещё выше. Законченные авантюристы ждали «критической точки», чтобы рискнуть на славу и попытаться не поджарить себе зад (я уже, кажется, рассказывал, что в прошлом году такие забавы кончались пожаром).
Я пробрался через толпу поближе к морю. Сегодня мне хотелось покурить в тишине, посмотреть в тёмную иллюзорную пустоту ночи, может быть даже немного погрустить (совсем чуть-чуть, чтобы никто не узнал). По пути я приветливо улыбался знакомцам, да и просто всем, кто захотел со мной поздороваться. Я теперь знаменитость, хотя всего на один вечер. Завтра утром моё эффектное фехтование будет забыто. Даже и я забуду, и буду думать, что это было давно или не со мной.
На берегу моря меня встретило привлекательное кем-то принесённое бревно. Оно обещало быть сухим и удобным. Ну, насчёт сухости оно соврало, конечно, – древесина оказалась чуть влажной. Я устроился, посмотрел на тёмное море, сдержанно улыбнулся полной луне, достал кисет, трубку и спички. Ох, сколько раз я уже набивал свою любимую трубку табаком. Страшно представить, сколько мы с ней пережили, хотя существуем тандемом всего ничего, года три или четыре. Ни за что от неё не откажусь. И любимый табак тоже не сменю. От него внутри тепло и уютно, даже мир кажется не таким ужасным, когда дым наполняет мои молодые лёгкие. Иногда я понимаю, что в моей жизни существует только одна магия и имя ей – курительная трубка.
– Я не помешаю? – раздался женский голос слева от меня.
Повернув голову, я увидел Уну. В своем чёрном походном костюме и высоких сапогах она была чудесна. Я вообще сомневаюсь, что есть девушки красивее Уны.
– Там слишком шумно.
– Неужели ты устала от шума?
– Не совсем… Просто увидела тебя здесь одного и поняла, что, возможно, ты захочешь поговорить, но ты не пойдёшь искать себе собеседника. Я помню эту твою причуду. Поэтому решила, что лучше побыть рядом, погулять по берегу или просто посидеть с тобой на этом бревне, чтобы, если вдруг…
– Я понял, – улыбнулся я. – Садись.
Уна присела рядом, положив руки на колени. Это выглядело так, как будто она собирается просить у меня прощения за все смертные грехи, честное слово! Я чиркнул спичкой, поджёг табак, и он тут же начал медленно тлеть, а я успокаиваться и приходить в норму. Норма – то чудесное состояние, в котором увидишь меня не часто. Обычно, зрелище «я в норме» доступно только самым близким людям, а их у меня не так уж и много. Остальные же видят напускную маску. Выяснилось, что каждый видит абсолютно своё. Для окружающих я преимущественно ворчлив и скрытен, самостоятелен и несколько отстранён. На самом деле, я не привык просить помощи, если могу что-то сделать сам. Многие люди просто напросто боятся подходить ко мне ближе, чем на два метра. Уна прекрасно знала мой характер. Она всё еще относилась к разряду близких людей, поэтому я не боялся, что она поймёт меня неправильно или посчитает странным. Она всё знала и была готова подыгрывать мне. Спасибо ей за это.
– Прости, что я тебя так сегодня, – начала девушка, – ну, за фехтование…
– Пустяки, – отмахнулся я. – Бывали случаи и похуже. А ты чудесно научилась фехтовать! Кто был твоим учителем? Только не говори, что тренировалась сама! Тогда ты меня вообще раздавишь и собрать меня обратно будет невозможно, потому что несколько кусочков моей плоти разлетятся в пыль от досады!..
– Были люди, – сказала она с улыбкой, и я понял, что это ложь. Сама училась, милая. Практика, практика и ещё раз практика. – Ты лучше расскажи мне, как ты живёшь?
– С песнями и шутками. Живётся нам весело, все счастливы.
– В Рордане?
– Нет, – отвлечённо сказал я, – я живу в маленькой тихой провинции с чудесной девушкой, и Доран тоже живёт в этом городке. Эй, никаких порочных дум! Чудесная девушка настолько чудесна и добра ко мне, что я просто не могу опуститься до того, чтобы разбивать ей сердце! У нас очень тёплые отношения. Иногда мне кажется, что мы друг друга охраняем.
– Родственные души? – поинтересовалась Уна, и я согласно кивнул. – Это чудесно, когда встречаешь родственную душу. А я перебралась к родителям в Донклод. Да-да, очень шумное место, но мне оно по душе. Жизнь там быстрая, не успеваешь задумываться о плохом, только разберёшься с одной порцией дел, как тут же сваливается новая.
За нашими спинами веселились люди, голоса менестрелей сливались в один приятный на слух комок звуков. Я одобрительно кивнул и уставился на луну.
– Ты грустишь? – осторожно спросила Уна.
– С чего ты взяла? Совсем нет. Мне даже очень хорошо сейчас. Давно я такого не испытывал. Что-то внутри вертится, непередаваемое словами. Спасибо, что подошла. Я уж было подумал, что мы так и будем с тобой ершиться и не решимся поговорить.
– С тобой хорошо. Вот без преувеличения, ты самый лучший человек, которого я знаю.
– Вы мне льстите, девушка, – сказал я, покосившись. – Ну, раз уж тут такая пьянка, то я тоже сознаюсь. Ты тоже для меня в какой-то степени самая лучшая. Я обрадовался, когда тебя здесь увидел. Мне кажется, что наша с тобой совместная жизнь была интересной, ты так не думаешь?
– Думаю, – улыбнулась она и пододвинулась ближе.
Я выпустил облако дыма, подумав о том, что романтика начала медленно, но верно тянуть ко мне свои тёплые нежные руки. Благо, было прохладно, и я без зазрения совести обнял Уну за плечи и прижал к себе. Стало теплее на моей несуществующей душе. Мы сидели долго. Я ни о чём не думал, просто наслаждался моментом. Это как медленно пить ароматное багряное вино и, радуясь каждому новому глотку, находить в напитке новые ноты. Вскоре, Уна начала дремать.
– Ооо, милая моя, да ты уморилась. Давай-ка, отправляйся спать. Не дело это, дремать на бревне.
– Ты негодяй, – сонно пробурчала она, – мне так удобно было спать на тебе.
– Поверь, подушка не менее уютная вещь.
Я проводил Уну до её палатки. На мгновение мне показалось, что мы опять чем-то связаны, в точности, как раньше. Я радовался пришедшим мыслям, одновременно отметая их, списывая все нахлынувшие чувства на доверчивость, которая дала о себе знать. В конце концов, две противоборствующие мысли во мне согласились на компромисс.
– Добрых тебе снов, – как можно теплее сказал я и по-отечески поцеловал девушку в нос.
Около нашей с Дораном палатки столпился народ. Я совершенно не понимал, что происходит. Мой приятель и брат стоял в окружении серьёзных, но хмельных волшебников, держась за плечо, и что-то яро рассказывал Алкмеону.
– Что происходит? – спросил я. – Ты ранен? Я что-то пропустил?
– Дорану удалось спасти Аббана Берра, на него покушались полчаса назад.
– Да ты у нас национальный герой, – отшучивался я. – Поймал его?
– Нет, он чудесным образом растворился в воздухе. А точнее, распался на несколько тёмных пятен, которые разлетелись по ветру. Теперь мы точно знаем, что страху на людей наводит молодой мужчина.
– А Берр тоже работал в молодости с теми двоими? – шепнул я на ухо Дорану, на что тот неуверенно пожал плечами. – Ты знаешь, я чувствую, что наш с тобой долг выяснить, кто за всем этим стоит. Думаю, ты со мной согласен.
Тем не менее, среди народа уже ходили сплетни на тему нападений, даже появились первые подозреваемые. После утренней трубки я решил отправиться на прогулку, чтобы собрать добрый десяток разных историй, выбрать из них достоверные и более менее похожие на правду. Это было совсем не сложно. Полчаса на рынке, полчаса около учебных палаток, полчаса рядом с кухней. Стоять, слушать и не привлекать внимания. А если уж поймал на себе чей-то нежелательный взгляд, то следует тут же приветливо улыбнуться и с безмятежным видом отправиться по своим делам.
Говорили о том, что среди участников фестиваля беснует какой-то полоумный. Кто-то предполагал, что это попросту чья-то жестокая месть или же нависшее над лагерем проклятье. Но чаще всего мне приходилось слышать версию о том, что «некто кое-что ищет». Это таинственное «кое-что» должно было оказаться у пострадавших магистров, но, видимо, нападавший ошибался и выбирал неправильных жертв. Я решил наведаться с дружественным визитом к Аббану Берру и попытаться разузнать у него что-нибудь.
Мистер Берр оказался ужасным паникёром. Он капризно потребовал, чтобы его поместили в лазарет, обследовали по всем правилам и напоили каким-нибудь тонизирующим отваром. Лекари не видели в этом особой нужды – Доран подоспел вовремя и Берр практически не пострадал, – но всё-таки подыгрывали разыгравшемуся воображению мужчины.
Аббан Берр притворно хворал в лазарете. Неудивительно, что он был там совершенно один. Когда я вошёл, он пытался завязать жаркую дискуссию с уставшим врачом, по лицу которого было видно, что он готов усыпить надоедливого пациента и в тайне жалеет, что того удалось спасти. Поэтому, врач очень обрадовался моему появлению и на предложение оставить меня и мистера Берра одних, он с радостью согласился и выпорхнул на свежий воздух.
– Как вы себя чувствуете? – спросил я после того, как представился. Моя фамилия оздоровляюще подействовала на этого параноика, и он немного успокоился.
– Голова побаливает и спину ломит. Постоянно хочется спать, но, как только я закрываю глаза, то вижу кошмары, даже не успев толком заснуть.
– Это ужасно, – посочувствовал я. – Ну, вы крепитесь…
– Благодарю! Вы ведь не просто так пришли побеседовать о моём здоровье…
– Ваша правда, – не стал скрывать я, – в тайне надеюсь получить от вас немного полезной и достоверной информации.
Берр с интересом посмотрел на меня, и я продолжил:
– Из проверенного источника я узнал, что лет двадцать назад вы и неопределённое количество смелых колдунов решили, так скажем, незаконно реформировать магию. Не волнуйтесь, я не знаю о результатах вашей деятельности. И я подозреваю, что те события связаны с тем, что происходит на фестивале. Ходят слухи, что некто ищет какую-то вещь, которая была спрятана у одного из вас.
– Всё не правда. Это только слухи, не более. Я бы посоветовал вам не развешивать уши и не верить слухам. Кто вообще вам сказал такую чушь? Язык ему отрубить, – ворчал Берр, ворочаясь на кровати. Он несколько изменился в лице и старался уйти от разговора.
– Значит, вы отказываетесь сотрудничать? – спросил я, скрестив руки на груди. – Решительно всё отвергаете? Теперь я точно буду уверен в том, что вам что-то известно, мистер Берр. Вы тут упрямитесь, а люди будут гибнуть. Ваши друзья и коллеги, между прочим.
– Очень жаль, но мне ничего неизвестно, – пробурчал магистр, повернувшийся ко мне спиной.
«Вот упрямый же, а?! – подумал я. – Ну ничего, попробую найти какие-нибудь другие пути».
Ждать было нечего, поэтому я развернулся и ушёл. Но как только я удалился шагов на десять, меня окликнули:
– Бран! – Это был сэр Аббан Берр. – Вернитесь! Есть разговор…
– Так вот, он сказал, что их осталось семеро. Им удалось что-то разработать… Я, к сожалению, не запомнил всего, но Берр сказал, что это было что-то грандиозное и крайне незаконное. И тут их кто-то сдал, – начал я шепотом свой рассказ, отпивая кофе. Рядом со мной за общим обеденным столом сидели Доран и Нойд. – Они начали паниковать. Свою магию они заточили в кристалл, который обладал разумом. Кристалл выбрал кого-то из них и спрятался внутри тела, представляете? Берр утверждает, что он не знает, в ком из его дружков спрятан кристалл со знаниями. Когда правительственные служащие нагрянули в тайное общество реформаторов-неудачников, то ничего не обнаружили, кроме «кружка по интересам»: настольные игры, разговоры о погоде, отвратительный кофе.
– Кто-то вспомнил об этих наработках и захотел получить их? – спросил Нойд. – Может, это кто-то из «своих»?
– У них же общее дело было, – удивился Доран, – зачем им друг друга убивать?
– Ну мало ли? – пожал плечами Нойд. – Это вполне себе хорошая версия, ребятки. Что будем делать, есть предложения?
Я пил кофе и пытался собраться с мыслями. Смотрел на людей, вглядывался в лица. В толпе я увидел Эмиля.
– Знаете, у меня есть идея. Давайте пустим слух, что колдуны спрятали свои наработки внутри меня? Серлас был некоторое время в этой компании, был в курсе дел. Конечно, где всё прятать? В сыне бывшего коллеги! Я бы так и поступил… А?
Нойд и Доран переглянулись. Спорить долго они не стали, согласились, и в этот же вечер принялись сплетничать, а я решил наведаться к Эмилю, понадеявшись, что он что-нибудь знает о происходящем.
– Да, вся эта канитель в лагере… Уж не думал я, что так всё обернётся, – с досадой сказал старик.
– А как вы думаете, кто за этим может стоять? – спросил я.
– Вот уж имён я вам не назову, молодой человек, – улыбнулся Эмиль, – но, знаете, у меня есть одна догадка на этот счёт.
Эмиль подошёл вплотную ко мне и прошептал на ухо:
– Уж поскольку вы с вашим приятелем заинтересовались этим делом... Подумайте о законе подобия.
– Законе подобия? – удивлённо переспросил я.
Эмиль кивнул. Я выпрямился и непонимающе посмотрел прямо перед собой. После я очнулся и выпалил:
– А теперь поведайте мне, такому молодцу, что полезного даёт подобие?
– Оно даёт подсказку, очень ценную подсказку, как действовать в сложившейся ситуации.
– А не вы ли всё это устроили?! – подозрительно спросил я.
– Я не настолько коварен, – добродушно отозвался Эмиль. – Это всего лишь моя догадка, которая может быть полезной для вас. В любом случае, у вас всё получится, уверен. Действуйте, Бран!
С утра пораньше я и Доран принялись упрашивать Уну нам помочь. Дело в том, что я сумел придумать выход из ситуации на основе подсказки Эмиля.
– Понимаешь, если я стану таким же, как наш злейший враг, то мы будем равными по силе, и я смогу его вычислить. Я знаю, ты можешь проделывать такие штуки, видел несколько раз, так что не говори, что не умеешь. Тем более, это пойдёт на благо всем.
Девушка настороженно слушала мои объяснения по третьему разу и не спешила соглашаться. Мне показалось, что она считает затеваемое мероприятие сомнительным. Мне на помощь пришёл Доран и снова попытался пересказать Уне череду событий, что случилась с нами, с дополнительными комментариями. Она нахмурилась и наконец-то произнесла:
– Мне будет нужна его вещь или предмет, который помнит его тепло.
Мы ошалели. Что-что, а этот момент был позорно нами упущен из виду. Таинственный обряд превращения в «зеркало, отражающее чужие чувства» требовал частичку того, в кого ты собираешься превращаться.
– Когда я пришёл на помощь Аббану Берру, незнакомец обжёг мне плечо, – растерянно произнёс Доран. – Считается?
– Ну не знаю, можно попробовать.
Девушка осторожно положила ладонь на рану Дорана, пытаясь почувствовать энергию.
– Ужас, сколько людей до тебя дотрагивалось!.. Все так и норовят похлопать тебя по плечу, – раздражённо бросила Уна. – Знаете, я чувствую энергию… Точнее, холодный поток. Он слабый, но… Похоже, это кто-то не живой.
– До меня дотрагивался мертвец?!
– Холодный канал энергии. Это он?
Все мы непонимающие смотрели друг на друга в надежде, что хоть кто-нибудь предложит достойное решение и скажет, что со всем этим делать.
– А почему бы вам не обратиться к кому-нибудь более опытному?
– Уна, дорогая! Тут же поднимется шум и ничего не получится.
– Ох, во что вы вообще ввязываетесь… Как дети, честное слово! Хорошо… Ладно… Предлагаю «подключиться» к этому самому мертвецу.
– А я коньки не отброшу? – Если честно, то меня перспектива умереть вообще не интересовала, потому что я ни на минуту не сомневался, что всё будет хорошо.
Каждый десятый показывал на меня пальцем. Каждый пятый начинал что-то увлечённо шептать соседу при виде меня. Оказалось, люди как по цепочке передают друг другу свежую сплетню, которую мы запустили. «Бран Хиггинс – хранилище для преступного знания» – песня! Весь день я старался мирно и безмятежно существовать, хотя, после колдовства надо мной, тело ломило, а потом и вовсе стало примерять на себя чьи-то чувства. Чужая злоба толкалась с моей умиротворённостью, спихивая её с законного стула. Я старался не обращать на это внимание, но на всякий случай ограничил свои контакты. Полдня слушал менестрелей, даже поиграл немного с ними на флейте. Славные ребята. Пригласили к себе в гости после фестиваля. Я вежливо пообещал заявиться с визитом. А кто знает, может, доведётся побывать в тех краях?
А ещё у меня начисто пропало желание курить, есть и пить. К трубке было сложно протянуть руку, а вид еды вызывал отвращение. Тут-то я и начал беспокоиться. Но, по сути дела, что нужно мёртвому?
День тянулся как-то тоскливо и нудно. Даже привычные забавы, коих тут было хоть отбавляй, не смогли меня развеселить. Чужая злоба сменялась чужой паникой и унынием, после снова на первый план выходила агрессия. Моя собственная умиротворённость долго терпела, а после махнула на всё рукой и ушла в неизвестном направлении, бросив на прощанье обидное «не провожай!». Ближе к вечеру я пересёкся с Уной, и та поспешила меня успокоить и заверить, что всё в порядке, так и должно быть, а когда всё закончится, она вернёт мне мои эмоции и чувства, и я смогу покурить с удовольствием. А пока я сидел рядом с курящими мужчинами и женщинами и вдыхал отвратный сигаретный дым.
Всё действие началось ближе к ночи, когда я потерял бдительность и сморенный скукой плёлся вдоль пустых площадок для борьбы. Спать хотелось ужасно. Я предательски клевал носом и изо всех сил старался не упасть на месте. Внезапно я почувствовал, как меня кто-то берёт за плечи. Причём, я не ощутил ладоней. Как будто бы на меня накинули петлю. Нечто тянуло меня назад. Сопротивляться было очень трудно, а вывернуться практически невозможно. Оказавшись на земле, я понял, что надо мной возвышается человек, лицо которого невозможно разглядеть. Я сделал кувырок вперёд и встал на ноги. Внезапно меня переполнила ненависть к самому себе, зашумело в ушах, в висках застучала кровь. Потом уже стало понятно, что мой обидчик не обладает человеческим лицом. На месте лица – чёрная дыра. «Жутковато», – подумал я. Незнакомец вскинул руку и выпустил по направлению ко мне плотную сферу из чёрного дыма. Я инстинктивно пристально посмотрел на сферу, и она застыла в воздухе. Спасибо, Серлас, что обучил меня такому простому трюку! Следом полетел ещё один шар, ещё и ещё. Их становилось так много, что мне было трудно удерживать их в воздухе. Один шар увернулся и пролетел рядом с моей головой. Тут до меня дошло, что я могу делать то же самое, что и мой противник. Нужно было сразу вспомнить, а не клевать носом!
Резко упав на землю, я дал сферам возможность пролететь в пустоту, а сам попробовал почувствовать в себе чужеродную силу. Я уворачивался от шаров, останавливал их в воздухе, но так и не смог сделать что-нибудь более полезное. Меня всё-таки ранили в правую ногу. Какой-то я неуклюжий герой… Тут меня снова схватили за плечи прозрачные руки тяжёлого сумрака. Я понял, что мне уже неотвертеться. Вот что чувствовали все те, на кого нападал это урод! Сопротивляться было чудовищно сложно, и сознание меркло, тухло, прекращало функционировать. «Ну нет во мне ничего, нет!» – отчаянно кричал мой внутренний голос, но и ему пришлось замолчать. Постепенно я перестал чувствовать собственное тело, а после и вообще показалось, что я больше не существую…