сиюминутно. зарисовочка (Проза)

Она отвратительна. Величают её (при полном отсутствии величия) тётей Валей. В закутке, именуемом «Катюша», она разливает палёную водку по утрам. Слишком палёную и слишком противную, но крайне необходимую в седьмом часу утра, когда другие тёти в других местах ещё не наливают. Жопой еле вертит, долго ищет мерник, степенненько не спешит, сука, хотя знает, что клиенту нехорошо и ой как нужно побыстрей. Она пропахла этим заведением, но кажется, что «Катюша» пропахла ей. Кажется, что это едко пахнет пластик стаканчиков, а не плескаемая в них мутненькая беленькая. Сейчас будет легче. Пустая рука не так трясётся, как со стаканом. Пошлó не пóшло, ушлó не ỳшло. Жвачка в кармане. От их грёбаного лимонада или кружочка маринованного кабачка шансов стошниться больше. «Я за Вами, дядя Митя!» - «А чё сразу не взял двести?!» - «А чтоб перед Вами суматохи не создавать!». Прусь типа в конец очереди (три человека – это десять минут для этой коровы), а на самом деле – ближе к полуоткрытой двери. Для пьющего вырвать первой сотней – что ушедшая вена для наркомана. Кажется, вся «Прима» города курится только здесь. Кажется, отпускает. Кажется, что впечатление неопрятности в «Катюше» исходит от тёть Валиных подбритых, но отросших уже усов. Кажется, вчера кулаком разбил телевизор. Ненавижу Лунтика. Ненавижу девочек Винкс. Почему балдеть, думать о прекрасном, отходить, потеть и труситься в отходняке нужно под их тупые мультяшные рассуждалки? Доча не причём. А я при чём? Нельзя было отпустить пройтись с богом и полтинником на дорожку? На прошлой работе привёл в порядок гирогоризонт и два гировертиканта. Мастерство не пропьёшь. Большую ж часть калыма донёс и тебе вручил, моя бывшая радость. К барьеру! «Сто пятьдесят и сырок!». Один глоточек и не спешить дальше, подержать равновесие. Равновесие – это когда уже не трусит и ещё не пьяно. Это когда вспоминаешь число и день недели, когда начинает хотеться думать об умностях. Если за шесть часов ушла пачка «Бонда», упаковка глицина… То в похмелье не курят, а в абстиненции – ещё как… Щас, глядишь, и слово «тремор» нарисуется. Так вот, если долго тупить, то потом – мыслеизвержение. Доктора уверяют, что алкаши клетками мозга ссут после пьянки. А регенерацию они учитывают? А то, что молодая клетка мохает в пять раз лучше старой? Сырок съел уже, видимо. А, теперь и так пойдёт. Немножечко только. А вот и икеевский карандашик. Салфетка – говно. Чек из банкомата – лучше. «Ну, бывай!» – «С добром, дядя Митя!». Окурки от судьбы, надежд и сигарет… В пять стоп никак не влажу, как ты, моя прошлая нежность, – в старые джинсы… Этюдность эндшпиля. Отстойность натюрморта… Сколько мух в этой сральне?.. Паскудно стонет тело и скулит дуэт… Как с натуры, эй-бо… Души и форточки… Сорта?.. Спонтом?.. Спорта?.. Аккорда?.. Какого чёрта! Сына со школы приходит – с порога: «А папа пьяный?». В стаканчике – пятьдесят, значит внутри – двести, значит – слеза щас покатится… Ну чё я за скотина? Папа любит вас, детки! И маму любит! Только муторно всё в этом мире бушующем, и удержаться не за что. Повело. Слабый стал. Сколько в меня за день влазило в позапрошлом году, когда я в электричке Мин-Воды – Кисловодск студентам контрольные за две сотни по молекулярке щёлкал? А ведь под два литра! В районе ж-д вокзалов торговля алкоголем запрещена! Ага))) Мин-Воды – будка у стоянки электрички, до Пятигорска – работаю, Лермонтовская – три наливайки, Пятигорск – выйти из вокзала и направо, Ессентуки – на перроне прямо, Кисловодск – по ту же сторону, что и в Ессентуках, плюс чанашки там недорого. Если под закусь, то хорош «Стрижамент», если под жвачку – то лучше «Старку». С утра три стакана семнадцатых «Ессентуков» из бювета усосёшь – и жив! А тут у нас на разлив только левый лимонад какой-то. Понимаю, что хватит, но я – чтоб сожрать чего-нибудь. «Тётя Валя, соточку мне ещё и бутерброд горячий». Когда же я тебя потерял, любовь моя бывшая? Не-а, бывших любовей не бывает. Да и не терял я тебя. Сам потерялся, вот и ты вся потерянная. И жить мне у матушки, чтобы не травить детей перегаром. Если это жизнь. И если жить. Уже пришёл? У мамули дверь железная, эта ключей не потеряет. Даже я от нашей теперь на двоих квартиры ключи не теряю. Паспорт, телефон – было, но ключи – это для мамули святое, ключи у меня всегда в кармане, вне зависимости от моего состояния. Мамуля по врачам, видимо… Теперь можно и покурить на балконе. Шестой этаж. На третьем тётя Эля постиранные простынки развешивает. А вот если щас вниз сигануть, много ей по дороге успеть рассказать можно? Же – девять и восемь, сопротивлением воздуха и архимедовой силой атмосферы пренебречь, этаж – два семьдесят, с третьего до шестого… «Знаешь, тётя Эля, твои простыни – самые чистые в округе, прости засранца, что пачкаю вот ненароком, и тебе их всё ж придётся перестирать. Мне тоже не очень-то кстати путаться тут в твоих стропах. Ребёнком меня ещё помнишь? Да и я ж к тебе всегда с уважением! Ну, а ежели для меня не жалко, вон той с лилиями накроешь?» – подумать успел, сказать – нет. И – всё! Неужели в этот момент заплакала моя бывшая ты?