разволновало кровь,
и цыган тяжёлым взглядом
окинул застолье вновь.
Направо - два офицера
раскладывали преферанс,
налево - скучали девы,
гримасничали напоказ.
Играл контрабас на сцене,
саксофонист страдал,
и музыка билась в стены,
перетекала в зал.
Говаривали по Твери,
что цыган - картёжный плут,
уже затворяли двери
пред носом то там, то тут.
Вот и сейчас с вопросом
к нему подошёл сержант,
а следом с ним с папиросой
какой-то заезжий франт.
Наверное его узнали:
когда-то давным-давно
свободу искал в печали,
а в радости видел дно.
В далёкой чужой Сибири
батрачил на казака,
свёл лошадь, знать не забыли
про беглого батрака.
В ту ночь разгорелся жарко
в степи у реки костёр,
и увидала цыганка,
как сгинул картёжный вор.
Но никому не сказала,
заплакала, отошла,
а в таборе пела гитара,
любовь из степи звала.
На виселице качалась
намыленная петля,
а песня всё не кончалась,
полыни-травы касалась,
пушистого ковыля.
19 декабря 2011 г.
С-Петербург