Сева Необычный ничем не отличался от этой широкомастной публики. Он кое-как окончил пищевое училище и потом, работая поваром в столовой, "дотянул" до финиша "заушный" институт такого же направления. Соответственно и должность он получил соответствующую корочкам "вышака жратвы" - заведующего пельменной "Вегетарианец". Да, конечно, кадровикам нравилась его необычная фамилия НЕОБЫЧНЫЙ. Она хорошо вписывалась в анкеты, заявления, вызывая добродушную, сердечную улыбку у девушек-кадристок.
Подчинённые Необычного (пельмяши), тоже "тащились" над его фамилией, указывая её в заявлениях на работу, отпуск, отгул, прогул, загул и, конечно же, свадьбы-крестины-именины.
Размеренный темп этой обычной жизни в начале 90-х, как известно, нарушила необычная приватизация, поставив всю страну с ног на голову. Пельменную "Вегетарианец" эта странная государственная кампания тоже не обошла стороной. Утром, когда Сева ещё нежился в своей белоснежной постельке, прижимаясь своим венчиком к тёплой попке тестомеса Дарьи, позвонила его бух!-галтер по кличке Цифирька и сообщила ему, что Сева Необычный уже не обычный заведующий обычной московской забегаловки, а Северьян Лазаревич – акционер, тобишь, хозяин.
Вот так, уважаемый Ханс-Крыстиан Андрсн, это вам не в бирюльки играть. Попали бы вы сразу в палату № 6, узнав о таком чуде. Все ваши сказки – полнейшая чушь по сравнению с чудом, которое произошло за одну ночь с сотней тысячей государственных заведений страны.
- Сева, ты – акционер!
Надо сказать, что для Необычного само это слово звучало как-то необычно. Он весь сжался перед неизвестностью. Венчик его сразу съёжился и он мысленно перебирал все имеющиеся в его скудном лексиконе шокирующие слова, типа, милиционер, браконьер, коррупционер, революционер. Привыкнув ко всяким ревизорам и проверкам, Сева отодвинул свою протухшую сосиску от попки тестомеса и тихо шепнул в трубку:
- Это куда?
- Сева, ты даже не понимаешь, мы теперь ХОЗЯЕВА.
- Чего?
- "Вегетарианца".
- Разве опять рабовладельцы пришли к власти?
- Нет, нашей пельменной.
К приезду акционера Необычного умная Маша Цифирька уже всё сосчитала и свела дебет с кредитом.
- Северьян Лазаревич, всего у нас девять человек. Шестеро – временные студенты, по договору. Я их уже уволила, на всякий случай. Остаётся цифра "три", тоесть вы, я и наш основной повар Тараканова Светлана.
- Какая такая Тараканова?
- Ну, Княжна. "Княжна" - это её кличка.
- А, понятно..
- Что будем с ней делать?
- Зачем с ней что-то надо делать? Пусть её муж делает.
- В смысле, зачем лишний рот? Надо как-то уволить её, чтобы ей не достались акции.
- И что ты предлагаешь?
- Скажи ей, что в пельменях санстанция обнаружила таракана.
Сказано-сделано, предложение перешло в возглас "А подать-ка сюда княжну Тараканову", возымело своё действие, и через минуту-другую краснощёкая грудастая деваха стояла по стойке "смирно" в кабинете Необычного.
- Княжна, вчера, когда ты ушла, к нам приезжала санстанция.
- Ну, и что?
- В пельменях обнаружили таракана.
- Одного?
- Что, одного?
- Ну, таракана. Вы же сказали в "пельменях". Слово "пельменях" - это существительное во множественном числе. Тоесть, один таракан не может находиться одновременно в нескольких пельменях.
- Нет, - ответила Цифирька. – я сказала, что в пельменях обнаружили тараканов во множественном числе.
- Мария Евгеньевна, у меня все разговоры записываются.
Княжна положила на стол маленький диктофон и щёлкнула клавишей. Из минидинамика донёсся оцифрованный голос Цифирьки:
- В пельменях обнаружили таракана.
- Ну, вот, теперь вы согласны?
Бух!-Галтер тупо посмотрела на пол.
- Ну, и что вы хотите мне доказать? – продолжала Княжна Тараканова. – Кстати, таракан – это деликатес. На Мясницкой открывают китайский ресторан и там самая улётная пища – это шинкованный таракан.
- Света, пиши объяснительную, - не сдавалась Цифирька.
- И о чём я там поведаю миру?
- Как таракан заполз внутрь пельменя.
- Очень просто: проел дырку и заполз.
- А откуда он взялся?
- Тараканиха родила. Ладно, что вы хотите? Увольнения? Я согласна.
Через пять минут, когда Княжна удалилась, Цифирька закрыла входную дверь заведения, предварительно повесив табличку снаружи: "Идёт санобработка на предмет насекомых-грызунов".
- Всё, теперь мы одни: ты да я.
- На что ты намекаешь?
- Я не намекаю, а говорю – мы с тобой единственные владельцы "Вегетарианца".
- И что мы теперь будем делать?
- Сева, ты разве не читал Маркса?
- Нет, а что?
- Нанимать рабочую силу и эксплуатировать её. Работать они будут по 12-16 часов в день, а платить мы им будем копейки.
- А прокуратура?
- Прокуратура – это раковая опухоль в судебно-правовом организме государства, которую поздно вырезать и от которой уже никогда не избавиться. Она доставляет населению только страдания и боль. В нашем случае, мы наймём юриста на пол ставки , чтобы он оформлял трудовые договоры, как надо нам. Вот и всё, Сева! Греби деньги лопатой!
Действительно, расчёты Цифирьки оправдались, и через год Сева уже ездил на "Мерине" и одевался в "Гуччи".
- Как необычно! – восклицал Сева. – Не жизнь, а сказка!
Вскоре, по всеобщей московской моде, в центральной части города стали закрываться заведения доступной жратвы и доступного шмотья, а открываться бутики, казино и автосалоны. "Вегетарианец" тоже не был исключением, пельменная скоро перепрофилировалась и поменяла вывеску.
Цифирька назвала бутик просто: "Пуговичка от Гуччи". С улицы, через широкие витринные стёкла бывшие завсегдатаи пельменной могли лицезреть женские туфельки из кожи полярного крокодила за 85 тысяч долларов и шнурки от свиновидной гориллы по 10 тысяч баксов за погонный сантиметр. На самом видном месте витрины висели женские трусики из якутской ламы за 250 тысяч долларов.
- Как необычно! – восклицали на улице бывшие посетители пельменной.
- Да, да, точно, как необычно! – повторял Сева через стекло, улыбаясь голодным людям.
Расчётливая Цифирька немного ошиблась в своих расчётах. Она влюбилась и вышла замуж за мужчину со странным именем "Альфонсо". Скоро этот Альфонсо пустил нажитое нелёгким цифровым трудом бухгалтера "Пуговичка от Гуччи".
Надо сказать, что за несколько лет сотрудничества часть Бух!-Галтерского опыта Цифирьки перешло к Севе. И он, обнажив свою предпринимательскую жилку, предложил ей продать ему акции бутика, с чем Машенька охотно согласилась. После этой удачной сделки бизнес Необычного начал давать поистине сказочные дивиденты. Шнурки продавались километрами, а туфельки – тысячами пар. Московские бизнес-вумен хвалились своим приобретением, одевая дорогую обувь на вечеринки, презентации, ассамблеи и симпозиумы. Скоро кожа на туфли закончилась. Пришлось Севе снарядить полярную зкспедицию для массового вылова полярных крокодилов, выплатив предварительно порядочные отступные книге рекордов Генеса.
Однажды, в одном из "лягушачьих" ресторанов Необычный встретил своего давнего приятеля Васю Самогонщика.
- Привет, Самогонщик! Ты где сейчас обитаешь?
- Я вхожу в совет директоров.
- Куда входишь?
- В совет директоров конфетного объединения.
- И о чём вы там советуетесь?
- Сейчас как раз продаётся часть акций. Не желаешь приобрести?
Надо сказать, что к тому времени требуемая сумма нашлась у Необычного, и скоро он сидел за длинным лакированным столом вместе с другими одиннадцатью директорами. Всё, что надо было ему делать, - это просто сидеть с тупым выражением лица и выслушивать поток слов, типа прибыль, рынки сбыта, банки, кредиты, акции, заказы и, в случае голосования, принимать сторону большинства. На стене висел портрет какого-то из президентов новой России, в сердце которого была вбита табличка со словами: "Рынок нас рассудит".
Дивиденты сыпались на голову бедного Севы, как дожди в Бирмингеме. Эх, где он только не покупал недвижимость. В башне Тауэр, в египетских пирамидах, в Тадж-Махале, 15 комнат в Лувре, 12 этажей ещё непостроенного нового торгового центра вместо взорванного старого в Нью-Йорке. Объездил Гаваи-Гималаи, Курилы-Шиншиллы, Мир-Памир, Ватикан-Абакан.
- Как необычно! – восклицал Необычный.
Тут грянул кризис, и деньги ещё более мощным и широким потоком потекли на различные счета Севы. Работникам конфетного объединения в три раза сократили зарплату, перестали выплачивать премии. Неугодных и крикунов сразу выгнали на улицу, а оставшихся в "живых" заставили работать по 28 часов в сутки.
- Какая сила, этот кризис! – радовался Самогонщик. – Продолжался бы он вечно!
- Да, совсем неплохо, - соглашался Необычный.
- Вон, в Эмиратах, какие миллиардеры живут, а своим рабочим, которые построили всё это великолепие, платят всего сто долларов в месяц. Неплохо и нам так сделать. Да, Сева, кстати, ты не хочешь купить квартиру в самой высокой башне в мире в Дубае?
Идея понравилась Севе и уже через два дня он приобрёл квартиру на 820-й отметке площадью два гектара по миллиону долларов за кубический сантиметр. Осматривая квартиры и списки его соседей-жильцов, он наткнулся на довольно известные ему фамилии. Например, Шевченко.
"Неужели с самим Кобзарём будем соседями?" - удивлялся Сева. Далее следовали Пен-Шон, или, Шон Пен.
"Интересно, кто они, муж и жена или брат и сестра?" Далее были какие-то неизвестные люди. Шумахер-Шокин, спортсмены-рэкетмены, фигуристы-портретисты, бизнесмены-шоумены, бандиты-вакхабиты, имущие-телеведущие, актёры-волонтёры, писатели-золотоискатели, теннисисты-финалисты.
Советы директоров теперь проходили каждый день. Иногда засиживались до 10-11 вечера. Сева устал.
- Потерпи, - говорил Вася. – Перегонишь Билла-компьютерщика, отдохнёшь.
Но сердце Необычного не хотело кого-то догонять, оно хотело просто стучать с положенным ему перерывом на сон и покой.
Последнее заседание совета директоров состоялось 30-го декабря, в канун Нового года. Не решалась какая-то проблема, и капиталисты в галстуках долго и горячо спорили. Наконец, в 12-м часу председательствующий поздравил всех с праздником и сообщил, что выписал всему совету премию на карманные расходы и что получить деньги нужно прямо сейчас, в банкомате на территории объединения.
Когда Необычный подошёл к железному ящику, все другие члены совета уже разъехались по домам. Он вставил карту, набрал на дисплее сумму, которая, по его мнению, соответствовала вложенному в производство конфет труду. Аппарат купюры не выдал, сообщив, что надо разделить сумму на несколько частей.
"Скоты, почему они не сделают дырку для денег хотя бы раз в десять шире и купюры, хотя бы по тысяч сто номиналом?" - негодовал уставший Сева.
Выдача этих отдельных частей уложилась как раз в двадцатиминутный временной интервал.
- А, что, решили всё-таки премию дать к Новому году? – раздался за спиной Севы голос работницы ночной смены.
Необычный прекрасно знал, что премию на десять тысяч человек рабочего коллектива объединения разделили только на двенадцать директоров, включая его самого.
- Не знаю, - буркнул Сева. – Я остатки снимаю.
А "остатки" всё забивали и забивали карманы Необычного, ведь их выдали именно на карманные расходы. От денег отдувались карманы пиджака и брюк. Наконец, дисплей железного спонсора сообщил:
"Денег в банкомате нет".
Женщина, увидев надпись, сказала:
- Я хотела дочери куклу купить к празднику, а другого банкомата по дороге домой нет. Севе очень понравились слова работницы. Он рассмеялся и зашёл в туалет облегчиться перед дорожкой. Он расстегнул две бриллиантовые пуговицы на ширинке, достал свой кожаный сморчок, а сердце сказало своему хозяину:
"Достаточно, Сева".
Когда через 20 минут томительного ожидания личный водитель нашёл своего хозяина на полу туалета, тело Необычного успело превратиться в обычный манекен. Из карманов вывалились деньги, обе незастёгнутые пуговицы сияли красивым необычным светом.
На похороны пришли добровольно-принудительно две тысячи человек. Сева лежал в лакированном необычном гробе из красного дерева с двумя крышками. Из встроенных динамиков доносилась тихая музыка, подсветка освещала лицо покойного. "Как необычно!" - так и хотел сказать Сева.
Все участники похоронной процессии замёрзли и хотели есть, поэтому необычный гроб быстро спустили в полнее обычную могилу и соорудили обычный холмик. Все ушли, а Севу Необычного оставили лежать среди обычных покосившихся крестов обычного деревенского кладбища.