Рублю газон свежеустланный, росою политый изряд.
Густой замес травы пахучей вливает соков колорит,
Но заголовок,- не озвучен пока,- сакральное таит.
Слегка пошипывает рядом на сковородке мой "мейнкорс".
С его нежильного "говяда" не удалён отдельный ворс,
Беру заслуженный тайм аут перевести гремучий дух,
Чтобы мешать согласно плану, попутно отгоняя мух:
Я в многоцветьи специй разных не утону,- наоборот,
Я окроплю его "наглазно", как мой велит "автопилот",
И "подсеку" весьма искусно солонку опытной рукой,-
Я возвращаю блюдо к чувству, влюблённых всех за упокой.
Шедевр мой будет нынче солон, хоть и не белой будет смерть,-
Она моё нарушит соло, когда пустая круговерть
Лишь прошибёт меня скупою кроваво-окисной слезой,
Вдруг, по кишкам хлестнув запоя опасной бритвою косой...
Но не ищите вы трагедий, всего святого ради, тут!
Она молоденькая леди, а я всего лишь "жалкий шут"...
Исчадий не было здесь ада, когда обыденность не врёт,-
Зачем стоять под водопадом, когда других так много вод?
Писать слезливо не умею о том, о чем пишу давно.
Когда вы в сад пустили змея,- то стало драмой отправной.
Теперь мы все в единой лодке библейский сей читаем стих,-
Наперебой срываем глотки, чтоб быть несчастнее других.
Сидит в нас голос драматуржий, сыпнуть нам в строчку норовит,
Что драм людских различных глубже, трагедия лишь о любви.
Чем посакральнее - тем лучше, чем покровавей - тем сильней,
И с каждым словом в горле сушит, рекой распущенных слюней.
Но слёзы - дело наживное, порой их надо заслужить,-
Сначала в сердце тупо ноет, потом... (да-да) не хочешь жить,
Потом, быть может, и всплакну я,- глухой потухнет хрипом бас...
Свою "трагедию" смешную в Последний превращу я фарс...
