В омут самых больных своих дней,
Взвоет где-то облезлая сука
О кончине бесславной своей.
Может, вспомнится ей, я не знаю,
Как, порой оставаясь без сна,
Кобелей похотливые стаи
За собою водила она.
Что ж, мир праху её. Околеет…
Дай ей, Боже, скончаться без мук.
Удивляюсь: зачем я жалею
Боль и подлость рождающих сук?
Постою я у дома немножко
И уйду, в темноту не входя,
Лишь прикрою тихонько окошко
От осенней прохлады дождя.
И, страницы былого листая,
Вновь – опять же – спешу повторить:
Бог, прости ей, коль я не прощаю,
Потому что не в силах простить.
