***
Ты ушёл, как промчался в трамвае
Среди прочей чужой толпы.
Ты ушёл, равнодушно растаяв,
Дымом бабушкиной трубы.
А бабуля-то, знавшая горе,
Счастье, слёзы, короче – жизнь
Говорила (вздохнув, не более):
«Так не будет она с ним жить...»
Ах, кабы молодость знала...
Ну, а старости, - ей видней!
Мне пророчества не сказала –
Знала, я не поверила б ей!
Не сказала, да и не надо.
Всякий сам познаёт секрет:
Счастья ищут не так, как клады,
А ведь клада дороже нет!..
***
Не хватает в Всевышнего веры.
В отношениях – святости нет.
Не хотим кумиров и примеров.
Скрипку променяли на кларнет.
Всё стараюсь поверить в Бога.
С тайным трепетом в храм вхожу...
Я без веры бескрыло убога.
От иконы к иконе хожу...
Опасаюсь людского проклятья,
Взгляда гневного – мне во след,
Позабыть обронённую клятву, -
Вдруг всевышнего бога нет?!.
Стань же ты моим идолом,
Муж мой, отраженьем деяний моих,
Чтоб себе я могла завидовать,
Чтоб мой голос в толпе не затих.
***
Назови меня именем чистым,
Нежным именем назови –
Обернусь я зарёю лучистой
И святою, как чистый овин.
Озарюсь красотой неземною,
Чтоб меня отражала река.
Лебедьми полетят за мною
Белокрылые облака.
Назови, твоим детством возникну,
Стану маминой добротой...
Назови меня и воскликни:
“О, счастливое время, постой!”
ЗАВИСТНИЦЕ
Эти глупые глаза
С завистью в меня глядели
Так, что дьяволы в слезах
Пробудились, загалдели...
Стали душу мне скрести,
А она и так вся в клочьях.
Начал смех меня трясти
От законов жизни волчьих.
В чём завидуешь ты мне,
Бестолковое созданье?
Ведь неведома тебе
Жизнь моя. Моё признанье
Убедило бы тебя:
Тяжкую тащу я ношу;
Горе так вросло в меня,
Что его никак не сброшу.
Я свою несу судьбу
И свои терплю страданья,
Но согласна быть в гробу –
Тяжело мне жизни зданье.
Не могу его нести,
Быть фундаментом не в силах.
Что – причина зависти?
Что смеюсь красиво,
Что кажусь беспечной,
Слёз не лью? Так вылила!
Но тайком, конечно,
Не на людях, милая.
Мне ли горе выставлять
На показ таким вот дурам,
Что так любят примерять
На себя чужие шкуры...
***
Мне бы надо жить чуть разумней.
Мне бы надо (нет, не могу!)
Поучиться степенству игумен,
Чтоб не плюхнуться на бегу.
Жить бы надо чуточку тише,
Улыбаться, не возражать,
Быть довольною всем, что свыше,
Притаиться, а не бежать.
Не взрываться, заметив подлость,
Не заметить, увидев грязь, -
Пережиток – совести голос,
Но его не задушишь враз.
Наступает пора мещанства,
Навалилось время мещан:
Всякий честный - в плену у хамства,
Им унижен, чтоб не мешал.
***
Меня к терпенью приучали.
“Будь терпеливой” – поучали.
Но странно их слова звучали
Среди моих удач.
“Учись терпеть,” – мне говорили.
Грусть и печаль глаза их лили.
“Ты будешь жить, как на могиле.
Но при других не плач!”
Вторя пророчествам и страхам,
Свалила жизнь единым взмахом
Меня. Былое счастье – прахом. –
Жизнь без любви – палач.
***
В моей судьбе – на Бога уповать
И чуда ждать, хоть не свершиться чуду.
Им на мои молитвы – наплевать,
В кого не верь - в Иисуса или в Будду...
Мне б слёзы лить, да не течёт слеза.
Мне б горе петь, да пробивает радость
Сквозь тучи горя, как гроза.
И светится надежда – жизнь осталась!
***
Ты юность разбудил мою.
Ты мне напомнил ранние страданья.
Ты мне напомнил то, что я таю,
Платя за тайну непомерной данью.
Перевернул застывшую уж боль
И прострелил заросшую уж рану,
Напомнив вновь, что жизнь горька, как соль.
Свалил меня. И я едва уж встану...
***
У той – любимый есть мужчина,
У тех – любимые мужья.
А в чём же всё-таки причина,
Что без любви осталась я?
Не то, чтоб вовсе некрасива,
Не так, чтоб очень нерадива;
И не капризна, не спесива;
Добра, приветлива, правдива...
И, может, потому – одна...
***
Грусть-тоска меня печалит,
Грусть-печаль меня гнетёт,
Всех мой голос привечает,
Сердце – друга не найдёт.
Пониманья жаждет разум
И взаимности – душа.
Оборвалось счастье разом,
И любовь в слезах ушла.
Всё тогда казалось вечным.
И мороз, казалось, грел.
Под венец пошла беспечно –
Как закат, рассвет сгорел...
Словно в комнате закрыли,
Где окно у потолка.
О, судьба! Даруй мне крылья
Вновь подняться к облакам!
***
Закат сиреневый
разодран в клочья,
Висит на тёмной
стали неба.
Всё замерло
и ожидает ночи.
Вот так затихнуть
и забыться мне бы...
***
Я молодость разгульную свою
Пред временем сторицей искупила.
Печально перед зеркалом стою –
Внезапно время платы наступило.
Сперва румянец с щёк сняла.
«Кровь с молоком» – теперь не обо мне.
Мой цвет лица беда смела,
Когда за мной плелась, как не ремне.
И прежде тёмно-карие глаза
За годы стали цвета ржавой лужи.
А думалось, что юности краса
До смерти самой мне послужит.
Мои шаги не смелы и тихи,
И не ликует в сердце кровь.
Всё отдала в уплату за грехи,
За смех, за счастье, за любовь.
КУКУШКЕ
Не кукуй мне, провидица щедрая. –
Не люблю обещаний твоих.
Соловей пусть мне счастье поведает,
Что до нового мая затих.
Я сочту соловьиные трели.
Их заслышу, и – хочется жить!
И восточные дали вдали запестрели.
Я считаю: сколько мне жить?
И не сколько, а надо ль, считаю.
Что написано мне на роду?
Пусть мечты молодые не тают, -
Коль свалиться – на полном ходу!
Кто-то примет мои покаянья,
Пятаками закроет глаза?
Что напишут на плиточке камня,
Упадёт ли за мною слеза?
***
До чего же ты чумазый,
Мой мальчишка! Всё излазил?
Светлорыжий, краснощёкий,
Мой сыночек синеокий!
В родной золотистой головке
Какие-то мысли роятся,
В округлых и синих глазёнках
Предстал мне неведомый мир.
Чтоб мысли те светлыми были,
Я буду отныне стараться,
Чтоб крепким он рос человеком,
Стрелять чтоб ходил только в тир!
МОЛИТВА
Сын, прости,
что родила тебя на муки.
Твой мешок несчастий
оказался тяжким и тугим.
Просто жизнь –
не столь заманчивая штука,
Чтоб её
навязывать другим...
***
Я географию учил
не по учебникам и датам,
Но по медалям, орденам,
а больше – по рубцам проклятым
На теле и лице отца.
Он в той войне их получил
за тяжкий, честный труд солдата,
Чтоб мир наследовать сынам,
и всё, что человеку свято,
Что взял от своего отца.
НА ВОЙНЕ
Там самым главным был солдат,
Так и не ставший генералом,
Но на него свалилась валом
Орда идущих на парад.
Здесь не был ранен только тот,
Кто был сражён смертельной пулей,
И на бегу свалился кулем,
В ручной вцепившись пулемёт.
Шёл каждый воин в каждый бой,
Как в бой последний и святой,
Чтоб только вечно жить на той
Земле, что заслонил собой.