Кэти (Рассказ)

   В 95 году прошлого века у нас появился еще один житель. Еще живы были Тяпа и Муха. Уже дряхлые собачки доживали свой век в тепле и заботе. Но осенью у нас появился десятимесячный ирландский сеттер Кэти. Смотреть на нее было страшно. Щенка практически не кормили. Десятимесячная собака была похожа на обтянутый кожей скелетик  с пушком вместо нормальной шерсти. Собака отставала в росте и весе, была плохо одета – шерсти почти не было. Ела она только хлеб, вкуса мяса, овощей не знала. Выкармливать пришлось ее как щенка – 6 раз в день понемногу, стараясь довести хотя бы до половины возрастной нормы веса. Ростом она так и осталась на нижней границе нормы для сук. Собака боялась всего, видимо, ее много били. На задних ногах и на крупе были мелкие ранки, следы выстрелов дробью. Собака безумно боялась звука выстрела, громких звуков. Стоило повысить голос, как собака падала на брюхо, распластывалась на полу и ползла к ногам, жалобно поскуливая и со страхом заглядывая в глаза, как бы умоляя пощадить ее, не причинять боли. Бегать Кэти не могла, только медленно ходила, не рвалась, просто не было сил. Страшно мерзла даже в доме, приходилось укладывать ее в кресле у печки и еще накрывать одеялом. Немного осмелев, стала укладываться в ногах у хозяйки. Ее не гнали, жалко было ее до слез. Гулять выводили только на поводке, боялись, что может попасть под машину. С поводка спускали только в скверике, где собиралось собачье общество. Однажды, когда уже собака немного окрепла и стала проявлять интерес к окружающему миру, она рванула за кошкой в чей-то двор, карабин отстегнулся, и собака унеслась во двор и пропала.  Мы искали ее, кричали, звали, сын облазил все углы этого двора, собака пропала. Как мы расстроились, плакали, думали, что пропадет. Но Кэти пришла к нам сама, она не побежала туда, где росла, а пришла туда, где ее любили, кормили и заботились о ней. В конце концов, собака выправилась, начала нормально есть, набрала вес, стала похожа на собаку, но осталась очень изящной и хрупкой,  ее еще долго принимали за щенка, почти до старости. Конечно, вынянчивая собаку, мы ее избаловали. Она  начала порыкивать на старушек Тяпу и Муху и загонять их в комнату к бабушке. Кэти стала очень ревнивой, хозяева должны были принадлежать только ей и больше никому. Побаивалась она только Сатаны, с остальными особо не церемонилась. Гулять мы с ней ходили утром вокруг квартала, а вечером на собачью площадку, где собирался собачий бомонд. Два черных терьера – Ипат и Викинг, два добермана – Барон и Майка, два боксера – Браун и Бэст, ризеншнауцер Юта, полу-ризен-полу-кто-то Лютый и одна хвостатая Кэтька. Иногда приходили мирный ротвейлер Тим, бельгийская овчарка Дик, бультерьеры - Соня и Гоша. К счастью собаки ладили друг с другом, лояльно относились ко всем владельцам, были дружелюбны. Забавно было смотреть, как боксеры, еще щенки приглашали Кэтьку играть. Ей бегать не хочется, так Бэст сзади подкрадывается, поднимает лапу, шлепает ее по заднице и бежать, возмущенная таким обращением  Кэтька за ним вдогонку, а ему только того и надо. Иногда они вместе с Майкой начинали носиться кругами. Кэтька по внутреннему кругу, иначе ей не угнаться за доберманом. Когда Кэти надоедало внимание кобелей, она беспардонно запрыгивала на руки, причем, не только к хозяйке, но и к любому собачьему владельцу, находящемуся на площадке и обнимала лапами за шею «в замок», не оторвешь. В общем, кобели надоели, спасайте меня кто-нибудь! Иногда мы устраивали представление, я наклонялась, Кэтька обхватывала меня за шею лапами и я начинала медленно выпрямляться, а собака, не отпуская хозяйкину шею, карабкалась задними лапами по туловищу, подтягивалась до талии, устанавливала лапы на бедра и с гордым видом оглядывала всех вокруг. Иногда под настроение мы с Кэти исполняли «Летку-енку». Кэти подбегала сзади ставила передние лапы мне на талию, я прыгала от нее вперед, а она, держась за меня, прыгала на задних лапах следом. Над нами шутили, не пробовали ли мы выступать в цирке. Кэтька очень любила семечки и если у кого-нибудь в кармане учуивала, то беспардонно начинала стучать лапой по карману, требуя лакомство. Иногда Кэти делала классическую стойку на воробьев или голубей. Порода все-таки сказывалась, хотя на охоту ее и не водили. На прогулке приходилось постоянно присматривать за ней, чтобы не нашла какую-нибудь вонючку и не измазалась в ней. Особенно была не равнодушна к тухлой селедке. Если где-нибудь находила, старалась измазать в ней свои красивые длинные уши. Приходилось по возвращении отмывать ее. Осенью и весной Кэти обязательно мыли после прогулки лапы. Сначала передние, Кэтька как человек вставала на задние лапы, а передние мы ей мыли под краном, затем мыли задние, но Кэти стояла уже на передних лапах. Кличек у Кэти было много. Звали мы ее по-разному:  Катька, Катерина, Кошмарина, Мадам, Тетка, Тетенька, Крендель, Плюшка, Лапша, Кэт,  Собака по имени кошка, Хрюкалка, Террористка, когда гоняет кошек,  и просто Хулиганка, когда нашкодит. Однажды был забавный случай. Сын гулял с Кэти, спустил ее с поводка. Вдруг на-встречу бежит кокер-спаниель, сын закричал: «Крендель, Крендель, назад!», а хозяйка спаниеля кричит: «Бублик, Бублик, ко мне!». Смеху было. Вот такая хлебопекарная история. В принципе, собака понимает нас на уровне разговорной речи. Когда ругаем ее,  она быстро делает хитрые «китайские» узенькими щелками глаза и отворачивает виноватую морду. Поругали, и она снова все делает по-своему. Дома Кэти обожала залезать на руки как кошка. Влезет на колени, прижмется к груди или голову на плечо положит, а то пытается свернуться клубком на коленях. Иногда у нее получалось. Очень любила сидеть за спиной на стуле, оттесняя хозяев кпереди. Голову клала на плечо или пофыркивала в затылок. Однажды я сидела за столом, подошла Кэти и стала карабкаться на руки, влезла мне на колени, оттеснив от стола, посидела и стала карабкаться выше, влезла мне на плечо и села, каким-то образом уместив все четыре лапы на моем плече, спустила свой хвост-перо мне на грудь, привалилась боком к голове. Я сидела, боясь пошевелиться, мама и сын замерли. Кэти посидела так, потом ей стало неудобно, она начала покачиваться. Сын не выдержал, подошел, снял ее с моего плеча, опустил на пол. После этого случая Кэти получила еще одну кличку «Попугай». У Кэти были странные поступки. Иногда она вдруг начинала скоблить лапами пол, будто хотела выкопать яму, или прокопаться на первый этаж. Остановить ее было невозможно, она могла часами драть пол. Паласы пришлось убрать, чтобы собака не распустила их на ленточки. Часто она вдруг начинала кусать покрывало на тахте или одеяло в пододеяльнике, выгрызая в них треугольные дырки. За что и получила еще одну кличку «Большая рыжая моль». Кэти безумно боялась фейерверков и звука петард. Стоило ей услышать праздничную пальбу, как она начинала метаться по дому, пыталась спрятаться, в кухне запрыгивала в раковину, наверное, ей казалось, что там безопаснее. В праздники, особенно, под Новый год ее нельзя было оставлять одну. Приходилось поить собаку «Ново-пасситом», крепко обнимать, прижимать к себе, а еще лучше укутывать одеялом и держать на руках, зажимая ей уши. Собаку била мелкая дрожь, глаза становились просто безумные, язык свешивался, пасть открывалась, дыхание становилось судорожным. На улице  при первом же звуке петард она сломя голову бросалась домой. Каждый праздник с фейерверками был мучением и для собаки и для хозяйки. Сейчас Кэти петард не боится, потому что не слышит. Хоть что-то приятное в старости. Спала Кэти в ногах постели у хозяйки, если становилось холодно, поднимала лапой край одеяла и заползала под него. Прогонять ее было бесполезно, выждет, пока хозяйка заснет, и все равно влезет в постель. Как-то у Кэти заболело ухо. Как она плакала, тихонечко поскуливала, прижимала больное ухо к рукам или к коленям. Мы ее лечили, но все равно собака залезала к хозяйке в постель, прижималась к хозяйке больным ухом, пригревалась и тогда засыпала. Кэти была уже немолода, когда у нее появилась расслаивающая гематома ее красивого длинного уха. Консервативными методами избавиться от гематомы не удалось, пришлось оперировать ухо в ветеринарной клинике, ушивать сосуды уха под общим наркозом. После операции Кэти принесли домой, уложили на тахту, стали ждать, когда проснется. Голова у нее была забинтована, ухо прижато давящей повязкой. Постепенно Кэти проснулась, пришла в себя, очень удивленно смотрела на нас, не понимая, что с ней случилось. Встать не может, лапы разъезжаются, голова перевязана, рядом сидит Дэн и удивленно смотрит на перевязанную подругу. Через год такая же история повторилась с другим ухом. На этот раз мы сразу ее прооперировали. Так и проще и зажило быстрее. Сейчас Кэти состарилась, плохо видит, плохо слышит, качается при ходьбе, с трудом поднимается по лестнице, ей идет 15-ый год, но характер ее не меняется. Все также спит у хозяйки под боком, но теперь втискивается между хозяйкой и спинкой дивана, вытягивается во всю длину и прижимается или к боку или к спине хозяйки. Голову укладывает или на подушку или на плечо хозяйке.   Когда Кэти было 6 лет, в доме появился Дэн.