В дирижаблях не пьют по четвергам. (Рассказ)

- Отрежьте ему ногу, да полевее! – закричала первая статистка данного рассказа.
- Только не левую, о нет! – ответил я, - на этой неделе её и так уже отрезали два раза.
- Но вы убили моего мужа. Вот же он, лежит мертвый, на диване; посмотрите.
  Я посмотрел на диван. Вроде там и правда лежал мертвый муж. Меня напрягал труп уже в первом диалоге, и я не знал, что с ним делать.
- Давайте завернем в ковер? – предложил я.
- Что? Вы с ума сошли! У нас же ламинат.
- Это не повод кричать на меня.
- Ох, отрежьте! – она театрально закинула руку к голове и с размаху опустилась на табурет. Слуга, в дорогом костюме, что стоял рядом, стал натачивать топор.
- Стойте, стойте, - запротестовал я, - я не помню, чтобы кого-то убивал.
- Но ведь убивали, - горестно ответила она.
- Где доказательства? Я вообще не понимаю, как здесь очутился.
- У меня есть доказательства, - привстал с дивана на секунду муж, - в шкафу, сейчас принесу.
- Дорогой, лежи, ты же мертв, - встрепыхнулась статистка.
- Ах, да, я и забыл – он снова лег и высунул язык.
Тут в комнату вошла вторая статистка.
- Обед подан.
- Ооох, - сказала первая.
- Оох, - ответил ей муж.
- Ммм, - поддержал слуга.
Они переглянулись.
- Ну, - подытожила первая, - ничего другого не остается. Придется идти есть.
Мы открыли большую дверь из красного дерева, и прошли в соседнее помещение, где стоял стол с расставленными на нем приборами.
- Это не те приборы! – удивился муж.
На столе у каждого места лежал осциллограф, барометр и логарифмическая линейка. Посередине стола стоял поднос с цыпленком.
- Ты все перепутала! – закричала первая статистка на вторую.
- Но здесь не уточняется, посмотрите сами – оправдывалась она, доставая какие-то листы, - вот, тут: «…стоял стол с расставленными на нем приборами».
- Хм, и правда, не уточняется. Это все ты виноват, - ткнула она пальцем в меня, - ты хочешь, чтобы мы умерли от голода!
- Нет, не хочу, а линейкой можно есть.
Я наколол часть цыпленка и прожевал. Все посмотрели на меня, зашептались. Потом подошли к столу и тоже начали накалывать на логарифмическую линейку куски мяса. Все более-менее разрешилось, и мы в спокойной атмосфере приступили к конструктивному диалогу.
- Вам нравится Вирджиния Вулф? – интеллигентно спросил меня слуга.
- Эм... Затрудняюсь с ответом.
- Да нет, так начался ваш спор с господином…
- Тише, - прервала его первая статистка, - без имен. С моим мужем. Вы ворвались в нашу квартиру и начали сжигать все книги Верджинии Вулф.
- А он был против? – спросил я.
- Против.
- Сильно?
- Он любил её, как свою незаконнорожденную дочь.
- Во дела.
- Да.
- А она?
- Кто она?
- Ну… Вулф, эта, была против?
- Да она умерла уже! – вскрикнула статистка.
- Но ваш муж тоже умер, - я посмотрел не её мужа. Он от неожиданности подавился.
- Это несправедливо, - заметил слуга.
Тут открылась входная дверь, и в комнату зашел молодой мужчина в пиджаке.
- Всем привет, - сказал он, -  я  -  Вулф.
- Нет! – закричала первая статистка, - это не она! Я знаю точно. Вирджиния Вулф – женщина.
- Ах! – вторая статистка прикрыла ладонью рот и отступила к стене. – Боже мой! Какая страсть, какая интрига!
- Я - Томас Вулф! – оправдывался мужчина.
- О нет, нет – забеспокоился я, - пожалуйста, уходите, я вас еще не читал.
- Вы его знаете? – обратился ко мне муж.
- Да это тоже писатель…
- Интересно, а о чем вы писали? – обратился он к Томасу.
- Понимаете, - ответил он, - когда в тихий сумеречный час на исходе апреля, в лето от  рождества  Христова…
- Все, все – закричала первая статистка, - отрежьте и ему ногу, это фанатик.
- Цыпленок кончился!  - прервал всех слуга.
Все застыли в изумлении. Как начался, так и кончился, - лирическое отступление подошло к концу, поэтому надо было убирать всех промежуточных персонажей. Слуга зарубил обоих Вулф топором и, пока никто не видел, выбросил их останки в окно. А мы все вернулись в комнату и продолжили с того момента, где мертвый муж лежит на диване, высунув язык.
- Все можно уладить в мирном ключе, - начала первая статистка.
- Как? – заинтересовался я.
- Слуга, принесите мирный ключ и раствор для него!
Он ненадолго удалился и вновь появился уже с гигантским мирным ключом. Ключ вел себя спокойно, размеренно; он не спеша закурил сигарету, облокотившись о дверной косяк. Обычный мирный ключ.
- Нет, нет – так не пойдет, - запротестовал я, - я готов терпеть мертвого мужа, но вот это уже перебор. Что вы добавляли в цыпленка? – спросил я вторую статистку.
- Мескалин.
- Что?!
- Розмарин!
- Вы как-то неуверенно это говорите, так что именно?
- Не знаю, - заупрямилась она, - банки стояли рядом, может и перепутала.
- По вкусу – розмарин, - очень интеллигентно и тихо сказал слуга.
- А я вот их вкусы уже и не отличаю, - подала голос первая статистка. Ну не суть, у нас есть мой мертвый муж и Вы! Вы можете откупиться.
Я задумался. Вины моей вроде не было – почему я должен откупаться? Мне просто нужно найти хорошего адвоката. Хотя от этой компании хотелось поскорее убежать.
- Сколько? – поинтересовался я.
- Много.
- Я не в курсе, как много.
- Чтобы расплатиться, вам придется продать обе почки.
- Нет, я вне игры.
- Полторы.
- Половину одной.
- Одну целую и две десятые.
- Семь восьмых.
- Восьмые почки?
- Вы мне предлагаете?
- О боже, отрежьте же ему ногу! Скорее! Он несет бред!
Слуга поднял с ламината топор и начал медленно подходить ко мне. Я тремя резкими шагами добрался до двери и потянул на себя. Она оказалась заперта.
- Я закрыла её на ключ, - самодовольно сказала первая статистка. На этот раз у вас нет ни единого выхода. Как всегда впрочем, - добавила она шепотом.
- Окно! – крикнул я и разбежался, чтобы прыгнуть.
- Оно же пластиковое.
В самый последний момент я остановился, ударившись о батарею. В это время слуга почти настиг меня. Его лицо оставалось таким же сосредоточенным и интеллигентным, как и в начале рассказа, а в руках не было ни малейшей дрожи. Он сделал замах топором, я закрыл глаза.
Тут в дверь постучали.
- Всем остановиться! – закричала статистка, - очередное лирическое отступление.
- Фух, - сказал её муж, вставая с дивана, - я уж думал, рассказ на этом кончится.
Они открыли ключом дверь, и в комнате снова появился Томас Вулф.
- Боже мой! – завопила вторая статистка, - он вернулся!
- Не может быть, - обратился к нам слуга, - я порубил его на кусочки тем же самым топором.
- Я на секундочку! – сказал сам Вулф, - заметил небольшую неточность. Написано, что слуга порубил и Вирджинию.
- Как же! – завизжала первая статистка, - это бы довело моего мужа до смерти!
- Это правда, - подтвердил муж.
- Нет-нет, здесь виноват ты, - обратился Томас ко мне, - смотри, на предыдущей странице: «…слуга зарубил обоих Вулф топором».
Вот черт, и правда. Придется опять править. Я огляделся. В комнате мебели оказалось немного – только диван, на котором лежал муж, табурет и шкаф (видимо с доказательствами убийства). Ну, что поделать – из шкафа аккуратно высунулась тонкая рука, затем плечо, а потом постепенно и вся Вирджиния вылезла.
- Добрый вечер, - сказала она, сделав книксен.
Все начали здороваться.
- Подождите, - прервал я их, - не стоит усугублять положение. Слуга, зарубите их обоих теперь и продолжим.
- Нет, я не буду, - ответил слуга.
- Почему? – удивился я.
- Почему?! – удивились все.
- В углу комнаты слон, - виновато и испуганно сказал слуга.
Все повернули головы в угол комнаты. В это время слуга размахнулся и разрубил первую статистку на две части. А слона в том углу комнаты не оказалось.
- Вирджиния, полезай обратно! – крикнул я.
- Я с ней! – сказал Томас.
Вот трус-то.
- Слуга сошел с ума! – это была уже вторая статистка. Она начала носиться по комнате. Чтобы как-то угомонить ее, слон, который сидел в другом углу комнаты, обхватил ее хоботом и притянул к себе. Только бы не зажевал.
Муж тоже начал носиться по комнате. Он брал на руки то верхнюю, то нижнюю половину своей бывшей жены и громко кричал на слугу. А слуга в это время скрылся через окно. Я подошел к подоконнику и посмотрел вниз. Квартира находилась где-то на восьмом этаже. Черт, куда же он делся. Синекдохой здесь и не пахло. Хотя… я принюхался. Все-таки чуть пахло, да.
В результате в комнате остались я, муж, вторая статистка, слон и верхняя с нижней частью первой статистки.
- Я вызову полицию! – заключил муж и произнес заклинание.
Комната наполнилась двумя полицейскими.
- Добрый день, что здесь происходит? – спросил полицейский в фиолетовой форме.
- Он убил мужа первой статистки! – ткнула в меня пальцем вторая.
- Доказательства есть? – это был полицейский в красной форме.
- Они у него самого.
Все повернулись в сторону мужа.
- У меня есть доказательства в шкафу, но я мертв же, - ответил он.
- В самом деле?
- Похоже на то… - загрустил он.
- Тогда вас нужно доставить в морг, я где-то видел, как это делают, - сказал фиолетовый полицейский, доставая большой черный пакет, - кто-то умеет заворачивать трупы?
- Я умею! – откликнулась вторая статистка.
- А что это? – кивнули полицейские в сторону первой.
- О, - ответил я, - это можно сказать метонимия.
- Часть вместо целого?!
- Даже две.
- Их бы тоже в пакет.
- Я все заверну, - продолжала вторая статистка, - не беспокойтесь.
Она складывала мертвые тела, полицейские делали серьезные лица, а слон уснул.
- А искать настоящего убийцу вы не будете? – поинтересовался я.
- У вас есть зацепки? – спросил полицейский в красном.
- В деле замешан слуга. Он ушел через окно.
- Куда он ушел через окно?
- Куда-то с топором.
- Топор? Хм, интересно, зачем ему мог понадобиться топор. Ты не знаешь? – он обратился к напарнику.
- Топор, топор… хм, все не так просто, я уверен, - ответил он, – может это какой-то знак, символ.
- Надо составить портрет этого слуги. У вас есть краски?
- Нет, дома забыл, - ответил я.
- А у меня есть, - отозвалась статистка (да, это была очень хорошая статистка).  
Она принесла краски, холст и шляпы художников. Полицейские принялись за дело и через пару часов показали мне пышную румяную девушку, которая как будто сходила с картины к нам.
- Красиво? – просили они.
- Безусловно.
- Это бодрствующая Геката, - продолжил фиолетовый.
- Странно, мне казалось, все должно быть наоборот, - ответил я, - но слуга был мужского пола.
- Этот парень – указал на меня красный полицейский – опять все усложнил.  Надо поехать в участок и все обсудить.
Они взяли пакет, и вышли из квартиры. В комнате оставалось все меньше действующих лиц: я, вторая статистка и слон.
Я посмотрел на неё. Рыжеволосая, хитрая и красивая. Ну, вы знаете, все эти статистки в коротких юбках почему-то всегда остаются в конце фильмов ужасов и всего подобного. Черт, даже как-то неудобно все это описывать. Еще слон как-то странно на нас косится. Да он прямо пялится на нас, что за наглое животное. Ого, он подходит. Да-да, все ближе. Стоп! Куда же он. «Стой» - кричу я ему, - «Остановись!» - но он не понимает меня.
Он же слон.
И ближе, и ближе – мы уже аж к стене отползли. Остаются считанные сантиметры, вот его лапы уже касаются нас…
А потом он раздавил вторую статистку и подох.
- Вот и всё, - сказал я в пустоту комнаты.
Затем я поднялся, оделся, огляделся. В очередной раз открыл большую дверь из красного дерева, вышел на лестничную клетку. Не стал вызывать лифт, а спокойно начал спускаться по лестнице. Считал ступеньки – не сошлось. Далее - на улицу. Яркий солнечный свет ударил мне в глаза. На небе – ни облака. Бесконечная синяя простыня над головой, как прекрасно. Оставался последний штрих – придумать название всему этому. Вдруг вверху появился белый дирижабль, он плыл легко по небосводу. Я вспомнил, что в дирижаблях не пьют по четвергам.
      
Кирилл Маев maev.info