Через некоторое время я получаю от неё огромное письмище, где она с тоскливыми завываньями пишет, как всё в Азове ей чуждо, что не с кем попить кофе, посплетничать и поржать не над кем.
Чтоб поднять Любаньке настроение, я пишу длиннющее письмо, где рассказываю новости со всевозможными подробностями, пишу, что все лучшие мужики померли, не выдержав с ней разлуку и, чтобы согреть её сиротливое пребывание на чужбине, всыпаю в конверт ложку растворимого кофе. Затем вкладываю конверт с кофе и письмом во второй конверт, запечатываю и бросаю в ящик.
Ответа не было долго. Потом пришло коротенькое письмо, что у неё всё нормально, много учёбы, скоро приедет.
Возвратилась Любанька с обесцвеченными волосами и по уши влюблённая. Собралась рассчитываться с работы и возвращаться в Азов к молодому человеку. В последствии всё переменилось: молодой человек затих, Любанька, истратив на него последние дамские рыдания, поклялась мстить всем козлам. В общем, всё было как всегда.
Теперь - история с письмом. Работники почты заподозрили неладное, когда прощупали в конверте какой-то порошок. Вместе с милицией вскрыли конверт и обнаружив там всего лишь кофе, решили расколоть Любаньку по полной. « Что, - рычат, - пробный шар закинули, нарки?!» Это к тому, что если с кофе номер пройдёт, то можно будет в конвертике и что-то поинтереснее переслать. «Кто такой Гриша, кому письмо адресовано, почему через тебя переписка?!» Любка отвечает: «Да нет никакого, Гриши, это она меня так называет!» Милиционеры: «Какая она, если везде « твой Костик»?!
В общем, картина получилась примерно такая: два изощрённых наркомана -гомосексуалиста Гриша и Костя, сладострастно обсуждающие мужиков в подробностях, ведут переписку, а на конвертах представляются под женскими имена. Любанька объясняла долго и подробно, что мы девочки, а называем друг друга так. потому что нравится Жванецкий: «Нормально, Григорий? Отлично, Константин!»
..............................................
Эх, были времена…эпистолярные!
