обнимает берёза в раздетых и тонких коленях,
и божественный сын Золотого Дракона и Света
на ладошке лягушку качает, как Пушкина - няня...
Я глотаю из ветра закатную свежесть с бобами
сине-чёрного кофе в оранжевых перьях жар-птичных
облаков и предсоний...
Мне кажется, мне уже снится
колесница Вчера и Икар в бело-алых одеждах,
уносящий домой горсть меня и соседних созданий,
чтоб из нас делать крылья и смазывать воском-на-крови...
Я глотаю из сердца кульбабок в подсолнечных пальцах,
из черёмухи в геле для лучшего летнего ливня
их бездонную память о мире расстрелянных кукол,
о цунами страстей и молчаний, которые режут
их бессмертные корни...
И чувствую:
корни тихонько
заживают в груди моей, словно мужья или жёны,
чтобы жить вечно-вечно,
вне старости...
...чучело неба
наползает на чучело воздуха...
Схватка рассветом:
родовая?
войная?
картинная?
...звякнул будильник.
Поперхнулся рояль спешки-спешки
и звякнула чашка -
так тревожно-тревожно...
Глотаю твой пот и твой запах.
Белый мир пью из тела, которое - проще сосуда.
И не слышу,
не чувствую
неба,
черёмухи,
ветра:
ты мне их заслоняешь,
ты - крепче,
ты - гуще,
ты - вечность...
... пять минут после "бзззз"...
Сон второй.
Просыпаюсь -
и нет ни
тебя,
ни ветров,
ни закатов -
лишь утренний йогурт
облаков за окном,
и звенящий в межрёберной скрипке
безнадёжный медлительный поиск гурмана, который
мог бы пить со мной мир и быть миром...
Глотаю из ночи.
Дни глотаю:
дракон так глотает лягушек, наверно.
И немой пианист за кулисой ветров ярит вкусы -
повторяет мелодии тысячи, тысячи вкусов!
Но мне не с кем их пить, нерождённый...
Мне не с кем их пить...
