Презентация творенья. Зал. Фуршет. Народ толпится...
Том - страниц, - наверно, сорок, на бумаге туалетной.
На обложке - лично автор, (фотографии - лет тридцать)
снято в ракурсе таком, что лысина не так заметна.
Выпив рюмку за искусство, закусив слегка салатом,
Залипухин себя тешит ядовитой эпиграммой, -
что, мол, мчит сего пиита не Пегас - ишак крылатый,
и взамен Парнаса путь свой завершит сортирной ямой.
Поэтесса-неврастеник, в вольном ворохе из кружев,
изрыгает сочиненья то ль в экстазе, то ли в раже.
- Ей бы, - мыслит Залипухин, - хоть какого-нибудь мужа!
Сколько же бумаги чистой появилось бы в продаже!..
Представитель секс-меньшинства, местный деятель искусства
(из плеяды живописцев молодых, но безбородых)
строит глазки Вольдемару, намекнув на пылкость чувства
и туманно рассуждает об отсутствии свободы.
Дальше - автор-исполнитель (бард районного разлива),
вопрошающий жеманно: “Можно, я спою балладу?..”
“Интересно, - размышляет Вольдемар под переливы, -
Чтоб он делал, коль ему бы, вдруг ответили б, - «Не надо!”
Вот - “светило местной драмы” (с непременной сигаретой) -
актер ТЮЗа, (чьей вершиной - в “Красной шапочке” - роль тучи),
пропустили с Вольдемаром и злословят про поэта, -
мол “нетленные творенья” можно бы издать покруче.
Все редакторов ругают, хором дружно хают прессу,
восхищаются друг другом: «Гениально!”, “Остро!”, “Смело!”...
Залипухин пьет восьмую и взглянув на поэтессу,
с удивленьем отмечает, что она похорошела...
конец 90-х