Откуда вы знаете,
что, когда вы отворачиваетесь,
столы за вашими спинами
не превращаются в кенгуру?..
Лорд Бертран Рассел
Эрвин достался мне в наследство от покойной тетушки как часть интерьера старинного трехэтажного особняка в одном из пригородов Вены. Точнее, я стал владельцем не самого кота, а большого дубового ящика с надписью красными буквами по диагонали: «Das Experiment!». К ящику прилагалась записка, в коей сообщалось, что внутри в научных целях заточен любимый тетушкин кот Эрвин.
Тут необходимо указать, что Амалия — моя почившая тётушка приходилась родной внучкой знаменитому физику Эрвину Шрёдингеру, который в своё время описал мысленный квантово-механический эксперимент с котом. Жизнь запертого в ящике мурлыки зависела от квантового состояния одного единственного атомного ядра. Согласно постулатам квантовой механики, ядро находилось в «суперпозиции» всех возможных состояний, иными словами, оно было и распавшимся, и целым одновременно. Соответственно, и несчастный кот пребывал в «суперпозиции» бытия и небытия. Он был и жив, и мертв или, если угодно, ни жив, ни мертв. При вскрытии ящика состояние «суперпозиции» исчезнет, и исследователь с определенной вероятностью обнаружит живого кота или, опять же с определенной вероятностью, — увы, мертвого. Следует подчеркнуть, что Эрвин Шрёдингер ограничился теоретическими рассуждениями и никогда не осуществлял этого живодерского эксперимента.
Тетушка души не чаяла в своем знаменитом деде и пыталась даже изучать квантовую теорию, чтобы иметь возможность беседовать с ученым на близкие ему темы. После смерти великого физика любящая внучка посвятила свою жизнь увековечиванию его памяти.
Тогда-то и пришла в голову Амалии идея произвести на практике эксперимент Шрёдингера. Причем главную роль она отвела своему любимому коту, названному Эрвином в честь знаменитого ученого. Однако, когда, по условиям опыта, пришло время открывать ящик, тетушку одолели сомнения. Амалия знала, что наблюдение квантовой системы разрушает «суперпозицию» и система «коллапсирует» в одно из возможных состояний. Таким образом, пока ящик закрыт, кот одновременно и жив, и мертв. Если же открыть ящик, то кот окажется только в одном из возможных состояний — либо жив, либо мертв. Возможность обнаружить Эрвина мертвым ужасала тетушку, и она всё время откладывала вскрытие ящика, вплоть до момента собственной кончины. Завершение эксперимента Амалия завещала своим наследникам. Особняк со всем его содержимым достался мне, следовательно, на меня и легла эта почетная обязанность.
По вступлении в права наследства, я затеял капитальный ремонт дома, отложив исполнение научной части завещания до более удобного момента. Нанятые мною ремонтники постоянно переносили узилище Эрвина вместе с другой мебелью из комнаты в комнату, пока не выставили его на балкон на верхнем этаже. В один прекрасный вечер, рабочие решили спустить накопившийся мусор прямо с балкона. В суматохе они сбросили вниз и ящик, который раскололся, упав на бетонную площадку под окнами. Утром я обнаружил лишь обломки дубовых досок и никаких признаков кота. Ни живого, ни мертвого.
Разумеется, меня опечалило столь бесславное завершение тётушкиных научных трудов. С другой стороны, однако, я был рад: меня вовсе не привлекала перспектива стать первым наблюдателем бренных останков Эрвина, отдавшего жизнь во имя торжества квантовой механики. Правда, записи Амалии недвусмысленно указывали, что пока не произведено наблюдение, система кот-ядро находится во всех возможных состояниях одновременно. Поэтому всегда существовала возможность увидеть Эрвина живым и невредимым.
Увы! Из-за непредвиденного падения ящика судьба мужественного кота так и осталась неопределенной. Может быть, он был жив и просто дал стрекача, подальше от места своего заточения, а может быть, он был мертв, и его истлевшие останки растащили бродячие псы. Так или иначе, я счел приличествующим моменту почтить память Эрвина склонением головы, после чего вернулся к своим заботам.
На следующее утро я был разбужен довольно громким мяуканьем и, открыв глаза, обнаружил худющего рыжего кота на тумбочке рядом с изголовьем кровати. «Эрвин?» — пораженно спросил я и инстинктивно протянул руку, чтобы прикоснуться к пришельцу. Но не успел я дотронуться до его рыжей шерсти, как кот исчез, словно и не бывал. Немало озадаченный происшедшим, я встал с кровати, огляделся и убедился, что в комнате нет никаких следов животного. Решив, что Эрвин мне приснился, я уже вознамерился вернуться в постель, когда рыжее создание мгновенно материализовалось в противоположном углу.
На этот раз мне удалось до него дотронуться и убедиться, что кот действительно существует. Опасаясь, что таинственный гость вновь исчезнет, я стремглав бросился на кухню и вернулся с бутылкой сливок. Очевидно, за долгие годы сидения в ящике Эрвин зверски проголодался — всё содержимое бутылки он вылакал почти мгновенно. Затем, издав благодарственное урчание, котяра испарился.
Немного поразмышляв, я пришел к единственно возможному объяснению происшедшего: падение злосчастного экспериментального ящика так и не позволило никому наблюдать квантовую систему, частью которой являлся Эрвин. Атомное ядро находится теперь Бог знает где и, безусловно, всё еще пребывает в «суперпозиции» всех своих возможных состояний. Соответственно, то же самое происходит и с котом, который связан с ядром в одну квантовую систему. А это значит, что Эрвин одновременно (правда, с различными вероятностями) ошивается во всех местах, в коих только может побывать домашнее животное такого размера! Пожалуй, иногда я буду даже обнаруживать несколько его копий сразу. Разумеется, с определенной вероятностью, он просто не существует и не находится нигде.
Следующим же утром мне стала ясна вся сложность создавшейся ситуации. Дверь холодильника может, строго говоря, пребывать в двух состояниях: открытом и закрытом. Сколь скрупулезно не проверяй каждый раз плотность закрытия двери, всё равно она останется открытой с некой ненулевой вероятностью. Следовательно, внутрь вполне может попасть кот, и, рано или поздно, он там обязательно окажется. Эта жестокая истина открылась мне во всей полноте, когда Эрвин, материализовавшись внутри холодильника, уничтожил все мои съестные припасы. Не стоит забывать, что за годы голодания котяра нагулял поистине волчий аппетит.
Вскоре выяснилось, что в доме не было ни одного места, в котором не мог бы внезапно возникнуть Эрвин. Он оказывался в кресле именно в тот момент, когда я собирался сесть, выскакивал, ошпаренный, из кастрюльки, в которой я варил суп, прыгал мне на спину в душевой, как раз когда я заканчивал намыливать голову.
Способность Эрвина проникать куда угодно снискала ему расположение окрестных кошечек — те были явно покорены такой необычной ловкостью кавалера. С другой стороны, многочисленных подруг моего кота доводила до бешенства его привычка исчезать в самый ответственный момент. Вскоре под моими окнами стали собираться целые толпы разъяренных кошек, требовавших мерзавца к ответу.
Очевидно, Эрвину удалось уладить отношения с некоторыми из них, ибо вскоре я стал обнаруживать в окрестностях дома рыжих котят — уменьшенных копий своего папаши. Разумеется, они полностью унаследовали его необыкновенные свойства — ведь они тоже родились и существовали лишь с определенной вероятностью и, подобно отцу, находились в «суперпозиции» всех своих возможных состояний.
Так появился на свете род шрёдингеровых котов. Постепенно они наполнили своим квантовым присутствием всю округу. Я относился к их вездесущности с философским спокойствием, как и подобало родственнику и наследнику великого ученого. Этого нельзя сказать о моих соседях. Они достаточно нервно восприняли новое положение вещей и, усмотрев во мне источник всех своих бед, стали осыпать мэрию требованиями принять меры в отношении меня и моих домашних животных.
Не в силах отменить законы квантовой механики, чиновники пустили в ход те законы, которыми они вполне владели — повысили мне муниципальный налог в связи с организацией в доме кошачьего питомника. Вначале я полагал, что, как и всё связанное с Эрвином и его потомством, этот налог будет взиматься лишь с определенной вероятностью — ведь среди возможных состояний шрёдингеровых котов было и состояние их небытия. Но, к моему удивлению, сумма налога неизменно ежемесячно снимается с моего текущего счета. Мне не удалось наблюдать ни одного отступления от этого правила! Помнится, Бен Франклин заметил, что в мире существуют только две вещи, по поводу которых не может быть никакой неопределенности, — смерть и налоги. Наш с Эрвином опыт доказывает, что знаменитый американец был прав только наполовину.
